— Вы откуда звоните, месье Пуаро? — спросил инспектор Блэнд.

— Я здесь, в Нэссикум.

— Но вчера днем вы были в Лондоне.

— Чтобы добраться^ сюда хорошим поездом, нужно всего лишь три с половиной часа, — заметил Пуаро. — У меня есть к вам вопрос.

— Слушаю вас.

— Что из себя представляет яхта Этьена де Суза?

— Если я вас правильно понял, месье Пуаро, то должен сказать, что ничего такого там не было. Никаких замаскированных помещений или тайников. Мы бы нашли их. Спрятать труп там негде.

— Вы ошибаетесь, mon cher[15], меня интересует другое. Какая у него яхта, большая или маленькая?

— О, это была роскошная и необыкновенно красивая яхта. Все прекрасно подогнано, свежевыкрашено… Видно, немало денег стоила своему хозяину.

— Отлично.

В голосе Пуаро было столько удовлетворенности, что инспектор Блэнд с удивлением спросил:

— Что вы узнали, месье Пуаро?

— Что Этьен де Суза, — ответил Пуаро, — богат. А это, мой друг, очень важно.

— Почему?

— Потому, что совпадает с моей последней идеей.

— Значит, у вас появилась идея?

— Да. Наконец-то она у меня появилась. До сих пор я был очень глуп.

— Вы хотите сказать, что мы все были очень глупы?

— Нет. Я имею в виду лишь себя. Мне с самого начала преподнесли отличную зацепку, а я ее не заметил.

— Вы полагаете, что теперь вы на верном пути?

— Полагаю, что — да.

— Послушайте, месье Пуаро…

Но Пуаро уже повесил трубку. Он извлек из кармана мелочь и, найдя нужную монету, набрал по междугородному аппарату лондонский номер миссис Оливер.

— Но не тревожьте леди, — сказал он ее секретарше, — если она за работой.

Он вспомнил, с какой горечью упрекала его однажды миссис Оливер, когда он своим звонком нарушил ее творческую мысль и тем самым лишил мир интригующей и загадочной истории, связанной с какой-то старомодной ночной сорочкой.

— Вы хотите или не хотите говорить с миссис Оливер? — не обращая внимания на мучившие его угрызения совести, требовательно спросила секретарша.

— Хочу, — поспешно ответил Пуаро, принося в жертву творческий гений миссис Оливер своему собственному нетерпению.

Услышав голос миссис Оливер, он облегченно вздохнул.

— Это чудесно, что вы мне позвонили, — прервала она его извинения. — Я как раз собиралась идти делать доклад на тему «Как я пишу свои книги». Теперь я могу сказать секретарше, чтобы сообщила им, что у меня неотложные дела.

— Но, мадам, вы не должны позволять мне мешать вам…

— Это не тот случай, — снова прервала его миссис Оливер весело. — Я поставила бы себя в ужасно глупое положение с этим докладом. Как писать книги? Сначала вы думаете, о чем писать, а придумав, нужно заставить себя сесть и писать. Вот и все. Такой доклад я сделала бы за три минуты, и все были бы по горло сыты. Я не могу себе представить, почему людям так нравится заставлять авторов рассказывать о том, как они пишут. Мне кажется, что автор должен писать, а не говорить.

— И тем не менее я хочу, чтобы вы рассказали, как вы пишете.

— Вам хорошо спрашивать, — сказала миссис Оливер, — но я, вероятно, не смогу ответить. Нужно просто сесть и писать. Простите… к докладу я надела ужасно глупую шляпку, и мне нужно ее снять. Она царапает мне лоб.

Наступила небольшая пауза, а затем Пуаро снова услышал ее голос:

— В наше время шляпки превратились в некий символ, не так ли? Я хочу сказать, что их больше не носят с разумной целью, скажем, чтобы не было холодно голове, или чтобы защитить от солнца, или чтобы скрыть лицо от людей, с которыми не хочешь встречаться… Простите, месье Пуаро, вы что-то сказали?

— Это было лишь восклицание. Невероятно! — сказал Пуаро. — Вы мне всегда подаете идеи. Как мой друг Гастингс, с которым я не виделся уже многие годы. Вы только что дали мне ключ еще к одной части моего дела! Но не будем больше об этом. Позвольте мне задать вам вопрос. Вы знакомы с каким-нибудь ученым-атомщиком?

— Знакома ли я с ученым-атомщиком? — удивилась миссис Оливер. — Не знаю. Вполне возможно. Я хочу сказать, что знаю нескольких профессоров, но я никогда особенно не задумывалась над тем, чем они занимаются.

— И тем не менее вы сделали ученого-атомщика одним из подозреваемых в своем сценарии к игре с расследованием убийства?

— Ах, это! Это лишь для того, чтоб быть современной. Я как-то ходила покупать рождественские подарки своим племянникам и ничего не нашла, кроме научной фантастики и всевозможных игрушек в виде сверхзвуковых самолетов, ракет с ядерными боеголовками и других военных атрибутов. Я вспомнила об этом, когда принялась за сценарий, и, чтобы быть современной, решила сделать главного подозреваемого ученым-атомщиком. В конце концов, если бы мне потребовались какие-нибудь технические термины, я могла бы легко получить их от Алека Легги.

— От Алека Легги? Мужа Пегги Легги? Разве он ученый-атомщик?

— Да. Не из Харуэлла, конечно. Откуда-то из Уэльса. То ли из Кардиффа, то ли из Бристоля. Коттедж на Хэлме они снимают лишь на время отпуска. Так что, как видите, среди моих знакомых есть и ученый-атомщик!

— Понимаю. Ваша встреча с ним в Нэсс-Хауз, вероятно, натолкнула вас на мысль об ученом-атомщике? Но его жена ведь не югославка?

— О, нет, — согласилась миссис Оливер. — Пегги — чистокровная англичанка.

— Тогда откуда у вас появилась мысль о жене-югославке?

— Не знаю… может быть — эмигранты? Или студенты? Все те девушки-иностранки из молодежной гостиницы, которые нарушали границы Нэсс и говорили на плохом английском…

— Понимаю… Да, теперь я многое понимаю.

— Пора бы уж, — заметила миссис Оливер.

— Простите?..

— Я сказала, что пора бы уж и понять, — объяснила она.

— Всего сразу не сделаешь, — возразил Пуаро в свою защиту. — Полиция совсем сбилась с толку.

— О, полиция, — презрительно протянула миссис Оливер. — Если бы Скотленд-Ярд возглавляла женщина…

Услышав эту знакомую фразу, Пуаро поспешил перебить.

— Дело очень сложное, — сказал он. — Очень сложное. Но теперь — я говорю вам это по секрету — я его разгадал!

На миссис Оливер это заявление, казалось, не произвело впечатления.

— А тем временем, — сказала она, — произошло два убийства.

— Три, — поправил ее Пуаро.

— Три убийства? Кто третий?

— Старик по имени Мэрделл.

— Я не слышала о нем. Это будет в газетах?

— Нет. Все пока считают, что это был несчастный случай.

— А на самом деле это был не несчастный случай?

— Нет, — ответил Пуаро, — это не был несчастный случай.

— Кто же это сделал? Я имею в виду, кто их убил? Или вы не можете сказать по телефону?

— О таких вещах по телефону не говорят, — ответил Пуаро.

— Тогда я повешу трубку, — обиделась миссис Оливер. — Я не переношу этого.

— Одну минутку, — попросил Пуаро. — Мне нужно спрссить вас кое о чем еще. Одну минутку — не могу вспомнить…

— Признак возраста, — заметила миссис Оливер.

— Со мной это тоже бывает.

— Мое внимание привлекло одно обстоятельство… Я был в лодочном домике…

Пуаро стал вспоминать. Стопка комиксов. Фразы, написанные Марлен на полях: «Альберт ходит с Дориан»… У него тогда было такое чувство, что там чего-то не хватает — чего-то такого, о чем следовало спросить миссис Оливер.

— Вы меня слышите, месье Пуаро?..

В этот момент телефонистка-оператор потребовала дополнительную плату за разговор.

Покончив с этим, Пуаро заговорил снова.

— Хэлло, мадам?

— Я вас слушаю, — отозвалась миссис Оливер. — Не будем зря тратить деньги на посторонние разговоры. Говорите быстрее, что вас интересует?

— Что-то очень важное… Вы помните ваш сценарий к игре?

— Ну, конечно же. По существу, мы о нем лишь и говорим, не так ли?

— Я допустил одну большую ошибку, — сказал Пуаро. — Я не читал ваш синопсис для участников игры. Мне казалось, что для следствия он не будет иметь особого значения. Я ошибся. Он очень важен. Вы впечатлительная особа, мадам. И все впечатления, произведенные на ваш изобретательный ум окружающей обстановкой и людьми, вы, естественно, в той или иной степени переносите в свои работы.

— Это звучит очень цветисто и отвлеченно, месье Пуаро. Что вы имеете в виду конкретно?

— То, что вы знаете о преступлении больше, чем вам кажется. А теперь о моем вопросе… вернее, у меня их два, но первый очень важен. Когда вы начали писать свой сценарий, вы с самого начала решили, что труп будет обнаружен в лодочном домике?

— Нет.

— А где же?

— В смешном садовом домике, спрятанном среди рододендронов недалеко от дома. Я полагала, что это самое подходящее место. Но потом кто-то — я сейчас не могу вспомнить, кто именно, — начал настаивать, чтобы он был обнаружен в «капризе». Это, конечно, была глупая мысль, так как в «каприз» мог войти любой случайный посетитель и наткнуться на «труп» без каких-либо ключей к поиску. До чего же люди глупы! Я, конечно, не согласилась.

— И приняли предложение о лодочном домике?

— Да, это произошло именно так. Против лодочного домика у меня возражений не было, хотя я до сих пор считаю, что садовый домик был бы лучше.

— У меня к вам еще один вопрос. Вы мне говорили, что последний ключ был написан на одном из комиксов, оставленных Марлен для развлечения?

— Да, конечно.

— Скажите, это было нечто вроде небрежно нацарапанных фраз: «Альберт ходит с Дориан», «Джорджи Порди целует в лесу туристок» или «Питер щупает девчонок в кино»?

— Боже упаси, нет, — ответила миссис Оливер слегка шокированным тоном. — Таких глупостей там не было. Мой ключ был предельно ясен. Она понизила голос и загадочно произнесла: — «Посмотри в рюкзак туристки».