Мистер Оксли писал: «Мне доводилось видеть материализацию многих духов, но никто из них не был так красив и строен, как она». Подав ему цветок, женщина откинула вуаль и поцеловала ему руку. После этого она подала ему свою ладонь для поцелуя. «Ее освещал свет, я мог видеть ее лицо и руки. Она была очень красива, руки ее были мягкими и теплыми, и выглядела она очень естественно. Если бы не то, что случилось дальше, я бы верил, что в моей руке рука настоящей живой леди, необычайно красивой и целомудренной».

Фигура отошла за «кабинет» медиума и, стоя от него в двух шагах, медленно дематериализовалась: растаяли сначала ноги, потом все тело, и некоторое время видеть можно было только голову, которая постепенно уменьшилась и исчезла. Осталось только небольшое пятно, но и оно вскоре тоже испарилось. Тогда же на сеансе материализовался ребенок. Три пальца своей маленькой руки он сунул в ладонь мистера Оксли. Тот поцеловал малыша, притянув его к себе.


Мистер Оксли сообщает очень важный проверенный факт: когда Иоланда разговаривала с одной из женщин, присутствовавших на сеансе, «ее белое покрывало откинулось, и стало возможно разглядеть ее фигуру. Она была сложена непропорционально: слишком неразвитая грудь, слишком широкая талия. Это прямое доказательство того, что перед нами был материализованный дух, а не подставное лицо» (он мог бы добавить: и не медиум).


В ходе экспериментов, которые мистер Оксли проводил с мадам д’Эсперанс, делались слепки с рук и ног материализованных духов, причем вынуть их из формы дух мог, только дематериализовавшись. Примечательно, что в 1922 году в Париже небывалый ажиотаж вызвал сеанс с участием медиума Клуски, когда были изготовлены такие же парафиновые слепки. При этом аналогичный эксперимент, увенчавшийся успехом еще в 1876 году в Манчестере, никакой огласки не получил и упоминался только в изданиях, связанных с психиатрическими исследованиями.

Обо всех медиумах, которым посвящена эта глава, были написаны книги. «Между двух миров» Фармера рассказывает об Уильяме Иглинтоне и его карьере[70]. Родился он 10 июля 1857 года в Айлингтоне. Учился недолго, после работал в издательско-типографской компании одного из родственников. В детстве был мечтательным и чувствительным, с живым воображением, но при этом никаких сверхъестественных способностей не проявлял. В семнадцать лет (1874) он участвовал в одном из семейных собраний, которые его отец устраивал, чтобы изучать психические явления (ни один сеанс до этого не дал результатов). В присутствии юного Уильяма стол вдруг начал левитировать, и всем участникам пришлось подняться со стульев, чтобы удерживать на нем свои руки. Все участники того сеанса были удовлетворены ответами на свои вопросы. На следующем заседании, в тот же вечер, Уильям вошел в состояние транса и вступил в контакт со своей покойной матерью.

Его способности после этого стали развиваться, и в течение следующих месяцев потусторонние силы проявляли себя все серьезнее. Его слава росла, ему много раз предлагали проводить сеансы, но Иглинтон не хотел карьеры профессионального медиума. Однако в 1875 году ему все-таки пришлось смириться.

В 1885 году случай свел его с господином Тиссо, знаменитым художником, который посетил сеансы Иглинтона в Париже и после поехал за ним в Англию. На гравюре Тиссо «Apparition medianimique» («Медиумическое видение») запечатлен сеанс материализации: две фигуры, освещенные светом, который льется из их ладоней, и рядом женщина, похожая на одну из них. Лондонское спиритическое объединение украсило свое помещение оттиском этой гравюры. Другая гравюра Тиссо – портрет Иглинтона – оттиснута на фронтисписе книги «Между двух миров».

Есть описание его раннего сеанса по демонстрации физических явлений[71], сделанное мисс Кислингбери и доктором Картер-Блэйком:

Рукава сюртука медиума сшиты на запястьях, заведенных за его спину, грубой белой ниткой. Доверенные люди привязали его к креслу, опутав шею лентой, а кресло поставили за занавесью «кабинета», так что колени и ступни Иглинтона стояли на полу, а сам он сидел лицом к зрителям. Перед ним с наружной стороны «кабинета», чтобы видели все присутствующие, поставили круглый столик, на нем – различные вещи; на колени медиуму положили небольшой струнный инструмент, сверху на него – маленький колокольчик и книгу.

Струны зазвучали через несколько минут, хотя никто их не трогал. Книга принялась закрываться и открываться (это происходило часто, что видели все), маленький колокольчик зазвонил сам по себе. Музыкальный ящик, отчетливо видимый за занавеской, то начинал играть, то переставал, хотя крышку никто не открывал. Стоило начаться этим чудесам, и капитан Рольстон – по предварительной договоренности – протянул руку за занавес и проверил, что Иглинтон по-прежнему связан. Впоследствии он подтвердил это, как и некоторые другие джентльмены.


Мы приводим описание только одного из целой серии сеансов, которые проводились в штаб-квартире Британской национальной ассоциации спиритов, находившейся в Лондоне на Грейт-Рассел-сквер, 38. 12 мая 1876 года журнал «Спиритуалист» писал: «Сеансы Иглинтона очень много значат, поскольку за ними наблюдали просвещенные, сведущие в этом вопросе люди, мнение которых в глазах общества будет иметь вес».

Описанное мистером Роджерсом заседание имеет весьма характерные особенности. Состоялось оно 17 февраля 1885 года, условия были благоприятны для опыта, присутствовало четырнадцать человек. Маленькая комната, смежная с той, в которой пребывали участники эксперимента, служила «кабинетом», но Иглинтон туда не ушел, а прохаживался среди приглашенных, сидевших на стульях полукругом. Материализовавшаяся фигура обошла наблюдателей по порядку и каждому из них пожала руку. После этого она подошла к медиуму, который опирался на плечо мистера Роджерса и едва стоял, обняла его за плечи и увела за собой в «кабинет». Мистер Роджерс пишет:

«Фигура была мужчиной, который по виду был старше медиума и выше его. Он был закутан в белую развевающуюся накидку, полон жизни и воодушевления. Был момент, когда он отошел от медиума на десять футов».

Особенно интересна способность Иглинтона под названием «психография», то есть «самопроизвольное появление надписей на грифельных досках», которая подтверждена многими свидетельствами. Иглинтон использовал обычные школьные грифельные доски, которые участники, если хотели, могли приносить с собой; протерев доску, на нее клали кусочек грифеля, а после прижимали снизу к столешнице. Иглинтон держался за нее одной рукой, так чтобы большой палец был всем виден и находился на внешней поверхности столешницы. Грифель начинал скрипеть о доску, и после трех хлопков (условленного сигнала) доску вынимали из-под стола – с какой-нибудь надписью. Порой использовались две доски одинакового размера, которые крепко связывались шпагатом, или же снабженные замком и ключом доски-ящики. Часто надпись появлялась и тогда, когда доску клали прямо на стол, а грифель помещали между ней и столешницей.

29 октября 1884 года на сеансе побывал мистер Гладстон, живо заинтересовавшийся увиденным. Отчет об этом был помещен в «Лайте», а затем большинство ведущих британских газет перепечатали его, что сильно способствовало продвижению Спиритизма. В отчете сообщалось, что в конце сеанса мистер Гладстон сказал:

«Я всегда полагал, что мышление ученых слишком одностороннее. Взяв на себя благороднейшую миссию в своей области, они часто не способны воспринять явление, которое не укладывается в привычные им рамки. Слишком часто они отрицают то, что еще не изучили должным образом, полагая, что в природе не могут существовать силы, о которых они пока ничего не знают».

Мистер Гладстон не объявлял себя спиритом, но вскоре после этого вступил в Общество психических исследований, подтвердив свой интерес.

Преподобный Стэнтон Мозес положительно повлиял на изучение религиозной стороны Спиритизма. Его труды вдохновенны и подтверждают уже известные истины, определяя также границы неизведанного. Спириты из разных стран считают его достойнейшим современным глашатаем их взглядов. Однако его мнение не считается истиной в последней инстанции, тем более что, говоря из загробного мира (факт получения сообщений от него подтвержден достаточно убедительно), он сообщал, что в новых условиях его взгляды несколько изменились.

Мозес был не только глубоко религиозным человеком, но и сильнейшим медиумом – таким образом, он мог учить по заветам апостолов не только словом, но и делом. Именно о физических его действиях будет рассказано в этой главе.

Родился Мозес 5 ноября 1839 года в Линкольншире. Отучившись в Бедфордской средней классической школе, получил дальнейшее образование в колледже Экзетер Оксфорда. После обратился к Богу. Несколько лет он был священником, затем стал магистром университетского колледжа. Интересно, что, будучи священником протестантской церкви, полгода он прожил в Афонском монастыре. Позже Мозес подтверждал, что именно этот эпизод пробудил его психический дар.

Как священник, отец Мозес не раз доказывал свою верность долгу и храбрость. Однажды в его приходе, где не было доктора, случилась эпидемия оспы. Биограф Мозеса пишет об этом: «Он сидел у постели одного из больных днями и ночами. Иногда ему приходилось хоронить мертвецов самому, выступая одновременно в ролях священника и могильщика». Неудивительно, что когда он покидал этот приход, его прихожане напутствовали его так: «Чем дольше вы были с нами, чем лучше мы вас узнавали, тем больше мы уважали вас».

Обратил внимание на Спиритизм он в 1872 году (в частности, на сеансах Уильямса и Лотти Фаулер). Вскоре обнаружил и у себя незаурядные способности медиума. В его присутствии поднимались тяжелые столы, книги, и письма перемещались по воздуху из одной комнаты в другую, и все это при полном освещении. Множество достоверных источников подтверждают это. Серджент Кокс приводит такой пример из жизни Мозеса в своей книге «Так кто же я?»[72]: