Информация об этих демонстрациях долетела до Нью-Йорка и Бостона и вызвала чрезвычайный интерес. От «Нью-Йорк дейли график» разузнать что к чему был послан полковник Олкотт – так сказать, отправился в разведку. Олкотт не примыкал тогда ни к какому течению психической науки и в принципе был ее противником, так что в командировку поехал с целью «разоблачить».

В Вермонте полковник прожил десять недель, что уже было тяжелым испытанием для него, если учесть неприветливость хозяев, неуютную комнату и грубую пищу. Когда Олкотт прощался с домом братьев, этих угрюмых чародеев, он испытывал к ним почти личную неприязнь, но при этом совершенно убедился в феноменальных психических талантах Эдди. Как любой разумный исследователь, Олкотт не берет на себя ответственности за полную достоверность тех фактов, которых сам не наблюдал, и не предсказывает, что в будущем могут сотворить те, кого он испытывает. Полковник лишь рассказывает то, что происходило на его глазах: в октябре – ноябре 1874 года в газете «Нью-Йорк дейли график» вышли пятнадцать превосходных статей с подробным описанием результатов, полученных Олкоттом, и действий, предпринятых им для проверки этих результатов. Когда читаешь эти статьи, понимаешь, что полковник использовал любую малейшую возможность, чтобы уличить испытуемых в обмане.

Судя по всему, диапазон медиумических способностей Горацио и Уильяма был полным. Олкотт составил подробный перечень: стуки, запись посланий, рисунки акварелью и живопись маслом в состоянии транса, способность говорить на иностранных языках, врачевательство, перемещение предметов, левитация, психометрия, ясновидение, предсказание будущего, материализация. Опыты проводились таким образом: медиум был в специальном «шкафу», а наблюдатели рассаживались по скамейкам, которые устанавливались рядами перед «шкафом».

Конечно, возникает резонный вопрос: насколько нужен был этот «шкаф»? Как показали дальнейшие сеансы, обойтись без него можно было во всех опытах, кроме материализации. Хоум вообще не применял «шкаф», да и нынешние медиумы крайне редко используют этот реквизит. Тем не менее есть серьезная причина к тому, чтобы использовать «шкаф». Ничего не утверждая наверняка, примем для этой малоизученной области рабочую гипотезу, что поток эктоплазмы, который в сгустившемся состоянии образует плотные формы, более эффективно скапливается в очень небольшом замкнутом пространстве.

Примем за гипотезу,что поток эктоплазмыболее эффективно скапливаетсяв очень небольшом замкнутомпространстве

Кстати, установлено, что самому медиуму вовсе не обязательно находиться в этом замкнутом пространстве. На выдающемся сеансе, зрителем которого был и автор этой книги, за вечер было образовано из эктоплазмы около двух десятков форм – самого разного размера и возраста. Медиум во время данного опыта был снаружи «шкафа», а внутри него материализовались формы. Если исходить из гипотезы, поток эктоплазмы можно послать в замкнутое пространство вне зависимости от того, где физически находится медиум. Но в те годы, когда происходили описываемые события, этого еще не знали, и медиумов помещали в «шкаф».

Естественно, «шкаф» позволял использовать подлог или прибегать к переодеванию, поэтому, чтобы исключить возможность обмана, перед сеансом его внимательно осматривали. «Шкаф» располагался в помещении на третьем этаже. На маленькое окошко, которое имелось в «шкафу», Олкотт снаружи прикреплял москитную сетку. В остальном предмет был сплошь деревянным, зайти в него человек мог только из комнаты, где находились наблюдатели. В «шкафу» не было никакого отверстия, которое можно было бы использовать для подлога. Олкотт даже попросил специалиста проверить это, чтобы убедиться полностью (в книге есть справка на данный счет).

Именно в такой обстановке проходили сеансы – эти условия Олкотт описал в статьях для газеты, а позже – в своей книге «Жители загробного мира»[52]. За десять недель ему пришлось не меньше четырехсот раз наблюдать, как из «шкафа» возникали материализованные формы разного пола, размеров, цвета кожи, одетые в разную одежду. Среди этих фигур были женщины с младенцами на руках, парадно одетые джентльмены, индейские воины, курд, вооруженный девятифутовой пикой, скво, курившие табак, и дамы в изысканных платьях. Таковы рассказы Олкотта, подкрепленные свидетельствами зрителей, которые сидели в комнате для представлений.

Однако его сообщения вызвали тогда сомнения (впрочем, не меньшие сомнения вызывают они и сегодня). Сам полковник, основательно изучивший предмет исследования и абсолютно уверенный в принятых мерах защиты от подлога, посмеивался, когда ему возражали люди, которые сами никогда не были свидетелями реальных событий и без всяких на то оснований называли наивными простаками тех, кто видел все своими глазами. Вот что он пишет:

«Таким людям можно сотню раз рассказывать, как из „шкафа“ возникают невысокие привлекательные девушки со светлыми локонами, или женщины с младенцами на руках, или разговорчивые старушки и старички, или два подростка, а также одетые в разнообразные костюмы другие фигуры – кто седой, кто лысый; или духи покойных друзей, которых зрители узнают моментально; или духи, громко разговаривающие на других языках, неведомых медиуму, – все рассказы будут напрасными… Ученая братия безгранично легкомысленна: они быстрее поверят в то, что грудной ребенок может без помощи рычага перевернуть гору, нежели в то, что дух осилит хотя бы унцию».

Однако существуют не только неисправимые скептики, для которых оптическим обманом будет даже архангел Гавриил в Судный день. Есть и здравомыслящие люди, которые задают вполне резонные вопросы, и честный исследователь просто обязан на них ответить. Какие именно костюмы? Откуда они возникают? Можно ли отнести к предметам духовного мира девятифутовое копье? По нашему предположению, ответы на эти вопросы кроются в необыкновенных свойствах эктоплазмы. Эта субстанция поистине многолика – она может принимать абсолютно любую форму, а роль создающей силы выполняет духовная воля, которая может как заключаться в теле, так и находиться за его пределами. Из эктоплазмы можно сотворить какую угодно форму, будь на то воля разумной сущности. По всей видимости, на всех упомянутых сеансах находилось какое-то духовное существо, которое управляло всем ходом опыта и приводило в движение фигуры. Иногда это духовное существо начинало говорить вслух, чтобы устно дать указание, иногда безмолвствовало и проявлялось только через действие. Как мы уже говорили, зачастую такими «руководителями» выступают духи индейцев – их духовная жизнь как-то особенно роднится с материальными феноменами. Из Нью-Йорка, чтобы посмотреть на братьев Эдди, приехала госпожа Блаватская[53], которая в ту пору никому не была известна. Своей теории теософии[54] она еще не разработала и относилась тогда к ревностным сторонникам Спиритизма. Именно на ферме в Вермонте госпожа Блаватская познакомилась с Олкоттом – здесь началась ее долгая дружба с полковником, которая в последующие годы так причудливо развивалась. На сеансе, где присутствовала госпожа Блаватская, материализовалась вереница русских духов, которые обратились к гостье на родном языке.

Чаще всего на этих демонстрациях являлись гигантского роста индеец, назвавшийся Сантумом, и индейская скво, представившаяся как Хонто. Они материализовались полностью, и наблюдатели иногда забывали, что перед ними духи, а не живые люди. Контакт с Сантумом и Хонто был очень близким: полковник даже измерил рост скво при помощи нарисованной на дверном косяке шкалы – пять футов три дюйма. В другой раз Хонто, обнажив грудь, предложила, чтобы какая-нибудь зрительница послушала стук ее сердца. Она была веселой, любила танцевать и петь, курила и хвастала своими великолепными черными волосами. Сантум, напротив, был сурового нрава, настоящий воин ростом шесть футов три дюйма (сам медиум был гораздо ниже – пять футов девять дюймов). У индейца всегда был при себе набитый порохом рог, подаренный ему кем-то из гостей. Рог висел в шкафу», а при материализации Сантум брал его.

Стоит упомянуть, что не все духи, вызванные братьями, умели говорить; скорость их речи тоже различалась. Эта информация совпадает с теми впечатлениями, которые автор этой книги получил на аналогичных сеансах. Вероятно, духу, который материализуется таким способом, нужно много познать и долго практиковаться в том, как управлять материальной оболочкой, – практика здесь играет такую же большую роль, как и в любом другом деле. Когда материализованные существа разговаривают, движения их губ такие же, как у людей. Опытным путем было установлено, что когда существа дышали в кислую воду, их выдох сопровождала типичная реакция двуокиси углерода.

«Духи сами сказали, что искусством материализации нужно овладеть, как и вообще любым искусством», – пишет Олкотт. На первичной стадии духовные существа умеют материализовывать только свои руки – это можно было наблюдать на сеансах Дэвенпортов, сестер Фокс и ряда других медиумов. Причем большинство медиумов не продвигаются дальше этой стадии.

На первичной стадиидуховные существа умеютматериализовывать толькосвои руки

Уильям Эдди нацелил свои медиумические способности в основном на материализацию, а вот Горацио устраивал другие сеансы. На сцене натягивали полотняный экран, включали достаточное освещение, Горацио садился перед экраном, а рядом – какой-нибудь зритель, который держал медиума за руку. За экраном были инструменты (гитара и другие) – они внезапно начинали сами играть, а из-за экрана высовывались материализованные руки. Эта демонстрация напоминала представления братьев Дэвенпорт, но была более поразительной, медиум не только полностью был виден зрителям, но и находился под наблюдением одного из присутствующих.