Агата Кристи - Икс или игрек?

Конечно, еще оставалась Таппенс. Но что она может сделать? Как только что указал Хайдок, исчезновение Томми не свяжут с ним. Томми покинул «Приют контрабандиста» живым и здоровым. Это подтвердят два независимых свидетеля. Если Таппенс и заподозрит кого, то только не Хайдока. А может, вообще ничего не заподозрит. Она может думать, что он просто идет по следу.

Черт, если б он был осторожнее…

Немного света пробивалось в темный подвал через решетку, находившуюся высоко в углу. Если бы только удалось освободить рот, Томми мог бы позвать на помощь, кто-нибудь мог бы услышать его… Хотя это маловероятно.

Следующие полчаса Бересфорд пытался вывернуться из связывавших его веревок и прогрызть повязку. Однако все было впустую. Эти люди знали свое дело.

Насколько он понимал, дело шло к вечеру. Хайдок, наверное, ушел – сверху не доносилось ни звука. Будь оно все проклято; наверняка он играет в гольф и обсуждает в клубе, что могло случиться со стариной Медоузом!

«Он ужинал со мною прошлым вечером – выглядел нормально. А теперь просто растворился без следа».

Томми яростно извивался. Это английское благодушие! Неужто никто так и не заметит этот непробиваемый прусский череп? Он и сам не замечал… Невероятно, как может обвести всех вокруг пальца первоклассный актер!

И в результате он оказался здесь – провал, позорный провал! – связанный, как цыпленок для жарки, и никто не знает, что он здесь.

Если бы Таппенс была ясновидящей! Она бы заподозрила. Порой в ней просыпалась просто сверхъестественная интуиция…

Что это?

Томми насторожил уши, прислушиваясь к отдаленному звуку.

Просто кто-то напевает себе под нос какую-то мелодию.

А он лежит и не может издать ни звука, чтобы привлечь внимание.

Мелодийка приблизилась. У того, кто ее напевал, медведь по ушам ходил. Но сама мелодия, пусть и искаженная, была узнаваема. Она родилась в прошлую войну – и дожила до нынешней.

Если бы на белом свете

Были только мы с тобой…

Как часто он мычал ее себе под нос в 1917 году!

Черт подери этого типа… Почему у него слуха нет?

Внезапно тело Томми напряглось. Конкретно эти ошибки были странно знакомы ему. Конечно же, есть один-единственный человек, который фальшивит именно так и именно там!

«Черт побери, Альберт!» – подумал Томми.

Альберт рыскал вокруг «Приюта контрабандиста». Альберт совсем рядом, а Томми, связанный, не может пошевелить ни рукой, ни ногой, даже звука издать не может…

Минуточку! Не может?

Есть только один звук – не так просто будет с закрытым ртом, – но можно попробовать.

И Томми начал отчаянно всхрапывать. Он закрыл глаза, чтобы изобразить глубокий сон, вдруг Эпплдор войдет – а он храпит, храпит, храпит…

Короткий всхрап, короткий, короткий – пауза – длинный всхрап, длинный, длинный – пауза – короткий всхрап, короткий, короткий…

II

Альберт, когда Таппенс ушла от него, был очень встревожен.

С годами он стал тугодумом, но думы эти были упорные и неотступные.

Состояние дел в целом казалось ему весьма неправильным.

В первую очередь война.

«Эти гансы», – мрачно и почти без злобы думал Альберт. Все эти «хайль Гитлер», марши, желание перевернуть мир, бомбежки, обстрелы превращали их в какую-то чуму. Их надо было остановить, это безусловно, но пока казалось, что никто на это не способен. А теперь еще миссис Бересфорд, такая милая леди, попала в беду и ищет себе еще больших проблем; и как, спрашивается, ему ее остановить? Непохоже, что ему это удастся. А еще эта «пятая колонна»… Бог весть, какие мерзкие там могут быть типы! А ведь некоторые из них – англичане! Какой позор… И хозяин, который всегда удерживал хозяйку от необдуманных поступков, пропал. Альберту все это совсем не нравилось. Ему казалось, что «эти немцы» стоят за всей этой историей. Да, все плохо. Похоже, придется с ними потягаться.

Альберт не был склонен к глубоким обоснованиям. Как и большинство англичан, он был силен чутьем и продолжал рыть, пока так или иначе не докапывался до сути. Решив, что хозяина надо найти, Альберт, как верный пес, пустился на поиски.

У него не было плана, он действовал точно так же, как если б искал потерянную сумочку жены или очки, когда этих ценных предметов не оказывалось на месте. Короче, шел туда, где в последний раз видел эти предметы, и начинал плясать от печки.

В этом случае о Томми было известно, что он ужинал у коммандера Хайдока в «Приюте контрабандиста», а потом он вернулся в «Сан-Суси», и в последний раз его видели на повороте к воротам.

Соответственно, Альберт добрался вверх по холму до ворот «Сан-Суси» и минут пять с надеждой смотрел на ворота. Поскольку озарение на него не снизошло, он вздохнул и медленно побрел вверх к «Приюту контрабандиста».

Альберт на этой неделе тоже ходил в «Орнейт Синема» и был весьма впечатлен сюжетом «Странствующего менестреля». Такая романтика! Он был поражен сходством положения главного героя и его собственного. Он, как и экранный герой Ларри Купера, был верным Блонделем[25], искавшим своего попавшего в плен господина. Как и Блондель, в былые дни он сражался плечом к плечу с господином. Теперь его хозяин попал в предательскую ловушку, и никто, кроме верного Блонделя, не мог найти его и вернуть в объятия любящей королевы Беренгарии.

Альберт подавил вздох, вспоминая трогательный мотив «О Ричард, мой король», который верный трувер так чувствительно напевал под стенами очередной башни.

Жаль, что сам он не мог сочинить ни одной мелодии. Ему они трудно давались.

Губы его сами собой сложились для осторожного свиста.

Недавно по радио снова стали передавать старые песни…

Если бы на белом свете

Были только мы с тобой…

Альберт замолк, чтобы осмотреть опрятные крашенные в белый цвет ворота «Приюта контрабандиста». Значит, сюда приходил ужинать его хозяин…

Он поднялся чуть выше по холму и посмотрел на дюны.

Ничего. Только трава и несколько овец.

Ворота «Приюта контрабандиста» распахнулись, и из них выехала машина. За рулем сидел крупный мужчина за сорок с гольфовыми клюшками. Машина поехала вниз с холма.

«Это, наверное, коммандер Хайдок», – решил Альберт.

Он снова побрел вниз и уставился на «Приют контрабандиста». Маленький хорошенький дом. Милый сад. Приятный вид.

Он благосклонно осмотрел его и промычал:

– Я сказал бы тебе столько слов…

Из боковой двери дома показался мужчина с мотыгой и вышел через маленькие ворота.

Альберт, который выращивал в своем садике за домом настурции и латук, сразу же заинтересовался.

Он подобрался поближе к «Приюту контрабандиста» и вошел в открытые ворота. Да, чистенький маленький домик.

Он медленно обошел его. Чуть ниже, если спуститься по ступенькам, была небольшая площадка под огород. Человек, который вышел из дома, работал там.

Альберт с интересом следил за ним несколько минут. Затем повернулся, чтобы посмотреть на дом.

Миленький маленький домик, подумал он в третий раз. Как раз для морского офицера в отставке. Здесь его хозяин ужинал в тот вечер…

Альберт медленно обошел дом несколько раз. Он смотрел на него точно так же, как смотрел на ворота «Сан-Суси» – с надеждой, словно спрашивая его о чем-то.

И по ходу дела он постоянно напевал себе под нос, как этакий Блондель двадцатого века в поисках своего господина.

– Я сказал бы тебе столько слов, – мычал Альберт. – Я сказал бы тебе столько слов. Я сказал бы тебе про любовь… – Сбился где-то? Он ведь уже это пел.

Вот как, забавно, значит, коммандер держит свиней? До него донеслось долгое хрюканье. Забавно, доносится, как из-под земли… Смешно здесь держать свиней.

Это не могут быть свиньи. Нет, это кто-то прикорнул. Но прикорнул почему-то в подвале, кажется…

Нет, день-то хороший, чтобы соснуть, но почему в таком месте? Гудя, как шмель, Альберт подобрался еще ближе.

Так вот откуда идет этот звук – из-за той маленькой решетки… Хрю, хрю, хрю, хрюююю, хрюююю, хрюююю – хрю-хрю-хрю. Какое смешное хрюканье… это что-то напомнило ему…

– Тюююю! – сказал Альберт. – Так это же «SOS». Точка-точка-точка, тире-тире-тире, точка-точка-точка.

Он быстро огляделся. Затем, опустившись на колени, тихонько отстучал ответ по металлической решетке окошка подвала.

I

Хотя Таппенс пошла спать в оптимистическом настроении, перед рассветом, когда дух человека уязвим, она пережила тяжелые часы.

Когда миссис Бересфорд спускалась к завтраку, она увидела перед своей тарелкой письмо, подписанное невероятно косым почерком, и дух ее воспрянул.

Это было не письмо от Дугласа, Реймонда или Сирила или какая другая шифрованная корреспонденция, доставленная лично для нее. Сверху лежала яркая открытка с собачкой Бонзо, на которой было нацарапано: «Прости, что не написала раньше. Все в порядке, Моди».

Таппенс отложила ее в сторону и вскрыла письмо.

Дорогая Патрисия,

Тете Грейси, опасаюсь, стало сегодня намного хуже. Врачи не говорят, что она сдает, но я боюсь, что особой надежды нет. Если ты хочешь увидеться с нею, лучше бы приехать сегодня. Можешь сесть на поезд в 10.20 до Ярроу, а там я встречу тебя на машине. Жду встречи с тобой, несмотря на печальный повод.