Агата Кристи - Икс или игрек?

– О да, – искренне поддержал ее Тони Мардсон. – Полностью согласен с тобой.

На другой день Дебора, вернувшись к себе на квартиру, озадаченно остановилась на пороге. Что-то было не так. Девушка даже не сразу поняла, в чем именно было дело. Затем она позвонила хозяйке и сердито осведомилась, что случилось с большой фотографией, которая всегда стояла на комоде.

Миссис Роули была очень расстроена и извинялась. Она не может сказать. Сама она ее не трогала. Возможно, Глэдис…

Но Глэдис также отрицала, что трогала снимок. Тут заходил газовщик, с надеждой сказала она.

Но Дебора отказывалась верить, что служащему газовой компании вдруг понравился портрет дамы средних лет и он его забрал.

Скорее всего, по мнению Деборы, эта самая Глэдис просто разбила стекло фотографии и быстро смела все следы преступления в мусорную корзину.

Девушка не стала делать из этого шума. Когда-нибудь она попросит мать прислать другую фотографию.

Дебора думала про себя с нарастающей тревогой:

«Что на сей раз задумала наша милая старушка? Могла бы мне сказать. Конечно, это абсолютная ерунда, как Тони и сказал, но вдруг она с кем-то уехала… В любом случае это очень странно…»

I

На сей раз Таппенс пришлось разговаривать с рыбаком в конце пирса.

Она надеялась сверх всякой надежды, что мистер Грант как-то утешит ее. Но ее надежды быстро развеялись. Он твердо заявил, что от Томми не было никаких известий.

Таппенс, изо всех сил стараясь говорить уверенно и по-деловому, сказала:

– Нет никаких оснований полагать, что с ним… что-нибудь случилось?

– Никаких. Но давайте предположим, что такие основания есть.

– Что?

– Я сказал – предположим. А что скажете вы?

– Я поняла… я… продолжу работать, конечно.

– Вот именно. Плакать будем потом. Сейчас мы в гуще сражения, и время на исходе. Часть информации, которую вы добыли, оказалась верной. Вы подслушали упоминание о четвертом числе. Это четвертое число следующего месяца. На эту дату назначено массированное нападение на нашу страну.

– Вы уверены?

– Полностью. Наши враги – люди методичные. Все свои планы они тщательно прорабатывают и выполняют. Хотелось бы сказать такое же и о нас… Но планирование – не самое сильное наше место. Да, четвертое – это «день икс». Все эти налеты – по большей части разведочные. Это проверка нашей обороноспособности и способности отражать воздушные налеты. А вот четвертого будет настоящая атака…

– Но если вы это знаете…

– Мы знаем дату «дня икс». Мы знаем – или думаем, что знаем, – место… Тут, правда, мы можем ошибаться… Мы готовы, насколько это возможно. Но не забывайте осаду Трои. Троянцы, как и мы, были осведомлены о силе внешнего врага. Нам нужно знать о силах врага внутреннего. О тех, кто спрятался в деревянном коне! Именно они могут отдать врагу ключ от крепости. Всего с десяток людей на высоких постах, в командовании, в жизненно важных точках, издавая противоречащие приказы, могут ввергнуть страну в хаос, необходимый для успеха планов Германии. Мы должны получить информацию из первых рук и вовремя.

– Я чувствую себя такой бесполезной – такой неопытной… – Таппенс была в отчаянии.

– Не беспокойтесь об этом. У нас и опытные люди работают, самые талантливые и опытные люди, каких только можно было найти, но от предательства в своих рядах мы не застрахованы. Вы с Бересфордом – иррегулярные войска. Никто о вас не знает. Именно потому у вас есть шанс на успех – вот потому вы и достигли определенного успеха.

– А вы не могли бы приставить ваших людей к миссис Перенья? Ведь должны быть те, кому вы абсолютно доверяете?

– О, мы это сделали. Они работают над полученной информацией о том, что миссис Перенья – член ИРА[23] и настроена антибритански. Это верно, кстати, – но у нас нет доказательств того, что за ней числятся грехи потяжелее. Никаких жизненно важных фактов, которые нам нужны. Так что продолжайте, миссис Бересфорд. Идите и работайте на пределе возможностей.

– Четвертое, – сказала Таппенс. – Значит, осталось чуть больше недели?

– Ровно неделя.

Таппенс стиснула кулаки.

– Мы должны что-нибудь найти! Я говорю «мы» потому, что уверена – Томми что-то обнаружил, и потому он не вернулся. Он идет по следу. Если б я могла тоже что-то отыскать… Но как? Если я…

Она нахмурилась, обдумывая другой стиль атаки.

II

– Понимаете, Альберт, это дает нам шанс.

– Я понимаю, мадам, конечно же. Но я должен сказать, что эта идея мне не очень нравится.

– Думаю, это сработает.

– Да, мадам, но это ставит вас под удар, и мне это не нравится, и я уверен, что хозяину это тоже не понравится.

– Мы уже все перепробовали. То есть все, что могли сделать под прикрытием. Мне кажется, что единственный оставшийся нам шанс – раскрыться.

– Вы понимаете, что теряете преимущество, мадам?

– Сегодня вы прямо как диктор Би-би-си, Альберт, – с некоторым раздражением сказала Таппенс.

Мужчина был несколько обескуражен и вернулся к более естественной манере разговора.

– Я слушал прошлым вечером очень интересную передачу про озерную жизнь, – объяснил он.

– Сейчас у нас нет времени на разговоры про озерную жизнь, – сказала Таппенс.

– Мне хотелось бы знать, где капитан Бересфорд?

– Мне тоже, – ответила Таппенс. В сердце ее кольнуло.

– Не в его духе исчезать, не сказав ни слова. Он уже должен был бы подать вам знак. Вот почему…

– Да, Альберт?

– Я хочу сказать, если он раскрылся, то вам лучше этого не делать.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Я хочу сказать, что если его раскрыли, но о вас не знают, то вам надо оставаться под прикрытием.

– Хотелось бы мне определиться… – сказала Таппенс.

– Как вы предполагали раскрыться, мадам?

Таппенс задумчиво проговорила:

– Я думала «потерять» письмо и устроить шумиху по этому поводу, сделать очень озабоченный вид. Потом его нашли бы в холле, и, скорее всего, Беатрис положила бы его там же на стол. И тогда тот, кто нам нужен, захотел бы взглянуть на него.

– И что было бы в письме?

– Ну, грубо говоря, что мне удалось определить, кто именно тот, кого мы вычисляем, и что утром я лично сделаю полный отчет. Тогда, Альберт, Иксу или Игреку придется раскрыться и убрать меня.

– Да, но ведь могут действительно убрать.

– Нет, если я буду настороже. Мне кажется, им придется заманить меня в ловушку в каком-нибудь уединенном месте. Вот тут на сцену выйдете вы – они же не знают про вас.

– Я их выслежу и застукаю на месте преступления, грубо говоря?

Таппенс кивнула:

– В этом и состоит мой план. Я должна как следует его обдумать. Встретимся утром.

III

Таппенс только что вышла из местной библиотеки с порекомендованной ей «хорошей книгой» под мышкой, когда кто-то произнес над самым ухом:

– Миссис Бересфорд…

Она с перепугу резко обернулась и увидела высокого темноволосого молодого человека с приятной, но слегка смущенной улыбкой.

– Ээ… боюсь, вы не помните меня, – сказал он.

Таппенс была очень хорошо знакома эта фраза. Она точно знала, что последует дальше.

– Я… э… однажды приходил к вам с Деборой.

Друзья Деборы! Их так много, и они для Таппенс были все на одно лицо! Некоторые темноволосые, как этот молодой человек, другие блондины, порой даже рыжие – но все отлиты по одному образцу: приятные, воспитанные, с чуть длинноватыми, по мнению Таппенс, волосами. (Но если на это намекнуть Деборе, она скажет: «Мама, не зависай в шестнадцатом году. Терпеть не могу коротких стрижек».)

Какая досада – именно сейчас напороться на одного из поклонников Деборы, да еще и быть узнанной им! Однако, возможно, удастся избавиться от него.

– Я Энтони Мардсон, – сказал молодой человек.

– О, конечно, – лживо обрадовалась Таппенс и пожала ему руку.

– Я страшно рад, что нашел вас, миссис Бересфорд, – продолжал Тони Мардсон. – Понимаете ли, я работаю вместе с Деборой, и, честно говоря, случилась одна неприятность…

– Да? – спросила Таппенс. – В чем дело?

– Понимаете, Дебора узнала, что вы не в Корнуолле, как она думала, а это довольно неприятно для вас, не так ли?

– Вот беда, – озабоченно сказала Таппенс. – Как она узнала?

Тони Мардсон произнес довольно робко:

– Дебора, конечно же, понятия не имеет о том, чем вы на самом деле занимаетесь. – Он осмотрительно замолк, затем продолжил: – Как я понимаю, важно, чтобы она ничего не знала. По большому счету я работаю в том же направлении. Меня считают всего лишь начинающим работником шифровального отдела. На самом деле моя задача – играть умеренного сторонника фашизма: восхищаться немецкой государственной системой, говорить, что сотрудничество с Гитлером не так уж и плохо, и все такое, чтобы увидеть реакцию. Понимаете ли, много чего подгнило в нашем королевстве, и нам нужно выяснить, кто за всем этим стоит.

«Да все у нас прогнило», – подумала Таппенс.

– Но как только Деб рассказала мне о вас, – продолжал молодой человек, – я подумал, что лучше поехать прямо к вам и предупредить вас, чтобы вы состряпали какую-нибудь убедительную легенду. Понимаете ли, я случайно знаю, чем вы занимаетесь и что это чрезвычайно важно. Будет фатально, если хоть какой-то намек о том, кто вы на самом деле, просочится наружу. Я подумал, что вы могли бы сказать, что приехали в Шотландию к капитану Бересфорду, или где он там еще. Вы могли бы сказать, что вам позволили сопровождать его.