Агата Кристи - Игра зеркал

Льюис шагал из угла в угол. Чувствовалось, что обстановка была напряженной.

— Что здесь происходит? — спросила мисс Белевер.

— Эрни Грегг не явился сегодня вечером на перекличку, — сухо ответил Льюис.

— Он удрал?

— Пока неизвестно. Мэйверик и часть персонала осматривают все имение. Если его не найдут, нам следует предупредить полицию.

— Бабушка! У вас такой больной вид!

Это Джина, обратившая внимание на бледность Кэрри-Луизы, бросилась к ней.

— Нет. Но я огорчена. Бедный мальчик!

— Я как раз намеревался спросить у него, не видел ли он вчера вечером чего-нибудь необычного. У меня как раз была для него хорошая вакансия, и я думал, что после разговора о деле можно будет легко перейти на вчерашнее. А теперь…

Лыоис больше ничего не сказал.

— Дурачок! Бедный дурачок! — тихо пробормотала мисс Марпл, качая головой.

Вошел Стефан Рестарик.

— Я не застал вас в театре, Джина! — воскликнул он. — Я думал, что вы сказали… Что? Что здесь происходит?

Лыоис повторил свое объяснение, и, прежде чем Стефан смог произнести хоть слово, в вестибюле послышались голоса.

Дверь резко отворилась, и неверными шагами вошел доктор Мэйверик. Он был мертвенно бледен.

— Мы его нашли… Мы их нашли… Это ужасно!

Тяжело дыша, он рухнул в кресло и дрожащими руками вытер пот со лба.

— Что вы хотите этим сказать?.. Вы «их» нашли? — живо спросила Милдред Смит.

— Там… в театре, — сказал он. — Головы обоих раздавлены… Большой противовес занавеса, видимо, упал на них… Алекс Рестарик и малыш Эрни Грегг — они оба мертвы!

* * *

— Кэрри-Луиза, я принесла тебе в этой чашке бульон. Он придаст тебе силы, — сказала мисс Марпл. — Доставь мне удовольствие — выпей.

Миссис Серроколд сидела в своей огромной кровати и казалась ребенком. Щеки ее утратили свой цвет, а глаза говорили о том, что мысли женщины сейчас очень далеки от чашки с бульоном.

Она покорно взяла чашку, протянутую ей мисс Марпл, и отпивала бульон маленькими глотками. Ее давняя подруга присела в кресло рядом с кроватью.

— Сначала Кристиан… — сказала Кэрри-Луиза, — теперь Алекс и этот бедный малыш Эрни, который казался и хитрым и глупым одновременно. Он, может, действительно что-то знал?

— Не думаю, — ответила мисс Марпл. — Он просто соврал — глупая мальчишеская похвальба. Но, к сожалению, кто-то ему поверил.

Кэрри-Луиза вздрогнула, и взгляд ее опять стал отстраненным.

Мисс Марпл взяла со стола маленькие ножницы и стала с любопытством разглядывать их.

— Это Алекс подарил их мне сегодня утром, — сказала Кэрри-Луиза. — А третье кольцо на них якобы для того, чтобы легче стричь ногти на правой руке. Бедный Алекс, он так умел увлекаться. Он настоял на том, чтобы я их немедленно опробовала.

— И обрезки ногтей, наверное, вынес сам, чтобы не было беспорядка?

— Да. Он…

Каролина запнулась и постаралась перевести разговор.

— Почему ты это спросила?

— Я думаю об Алексе. Он был умен. Да. Очень умен.

— Ты считаешь, что поэтому он и умер?

— Да.

— Эрни и он… Мне и думать об этом страшно! Когда, по-твоему, это произошло?

— Во второй половине дня, ближе к вечеру. Возможно, между шестью и семью часами.

— Работа уже была закончена?

— Да. В театре в этот момент могла быть Джина… Уолтер Хадд также, да и Стефан пошел туда, чтобы посмотреть, там ли Джина… Короче говоря, любой мог…

Кэрри-Луиза прервала размышления мисс Марпл, задав спокойным тоном неожиданный вопрос:

— А что известно тебе, Джейн?

Мисс Марпл с интересом подняла голову. Глаза обеих женщин встретились, и мисс Марпл медленно ответила:

— Если бы я была вполне уверена…

— Думаю, что это так, Джейн.

И мисс Марпл спросила в том же тоне:

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Кэрри-Луиза откинулась на подушки.

— Я целиком полагаюсь на тебя, мой друг. Делай то, что считаешь нужным.

Она прикрыла глаза.

— Завтра… — сказала мисс Марпл, мгновение поколебавшись. — Завтра я попытаюсь поговорить с инспектором, попрошу, чтобы он выслушал меня.

— Ну и что, мисс Марпл? — сказал инспектор Карри с некоторым нетерпением.

— Если вы не возражаете, мы могли бы пройти в большой холл, — ответила мисс Марпл.

Казалось, инспектор несколько удивился.

— Вы полагаете, что именно там мы сможем избавиться от любопытных? Ведь этот кабинет, мне кажется, лучше приспособлен… — сказал он, осматриваясь вокруг.

— Я не собираюсь избавляться от любопытных. Я просто хотела вам показать кое-что, на что сама обратила внимание только благодаря Алексу Рестарику.

Инспектор, едва сдержав вздох недовольства, последовал за мисс Марпл.

— Вам что-нибудь рассказали? — спросил он, надеясь услышать утвердительный ответ.

— Нет, — сказала мисс Марпл. — Речь будет идти не о том, о чем кто-то мог рассказать. Речь пойдет о манипуляциях, совершаемых фокусниками… как бы игре двух зеркал, о магии этих зеркал… Вы понимаете, о чем речь?

Инспектор Карри ничего не понимал. Он просто пялил глаза и спрашивал себя, в здравом ли уме мисс Марпл.

А она остановилась и сделала ему знак сесть рядом с собой.

— Да. Я понимаю, что все это кажется вам глупым. Но если вы вообразите, что находитесь в театре, а сцена представляет большой холл Стоунгейтса, то что окажется позади кулис? Терраса, не так ли? На которую выходит ряд окон. И вот фокус получается. На эту мысль меня натолкнула «Женщина, распиливаемая пополам».

— Женщина, распиливаемая пополам?

На этот раз инспектор Карри окончательно убедился, что мисс Марпл не в своем уме.

— Это знаменитый фокус. Вы его, конечно, видели… Только в действительности там две женщины.

Зритель видит голову одной и ноги другой. Видно одну женщину, но на самом деле их две. И я подумала, что таким же образом можно сделать обратное. То есть зритель видит двух людей, а на самом деле там только один человек.

— Видит двух, а на самом деле оказывается один?

Инспектор уже не понимал, где находится он сам.

— Да. Но не долго. Вашему полицейскому понадобилось две минуты сорок две секунды, не так ли? Чтобы бегом пересечь парк, войти в дом и вернуться обратно. Я же уверена, что для этого достаточно куда меньше двух минут.

— Для чего?

— Для фокуса. Фокус в том, что было не два человека, а один. Там… в кабинете. Мы же смотрим только на видимую часть, на сцену. А позади декорации имеется терраса и ряд окон. И если два человека находятся в кабинете, то одному из них очень легко вылезть в окно, пробежать по террасе (Алекс же слышал быстрые шаги), войти через боковую дверь, убить Гэлбрандсена и бегом возвратиться обратно. В это время человек, который остается в кабинете, имитирует разговор, и у нас создается иллюзия того, что в комнате находятся двое. И это верно, исключая, конечно, тот промежуток времени, который длился менее двух минут.

Инспектору Карри стало легче дышать. К нему вернулся дар речи…

— Таким образом, вы считаете, что это Эдгар Лоусон пробежал по террасе и убил Гэлбрандсена? И то, что именно он пытался отравить миссис Серроколд?

— Видите ли, инспектор, миссис Серроколд никто не пытался отравить. Вот именно здесь мы и запутались. Кто-то очень ловко воспользовался тем, что ревматические боли, которые мучают миссис Серроколд, схожи с симптомами отравления мышьяком. Это тоже старый трюк фокусников, когда вы вытягиваете именно нужную им карту… Очень легко всыпать немножко мышьяка во флакон с лекарствами и добавить несколько строк в письмо, напечатанное на машинке. А причина, которая заставила так неожиданно вернуться сюда Гэлбрандсена, теперь становится вполне понятной. Он вернулся, чтобы срочно заняться делами Фонда. Финансовыми делами. Предположим, что произошла растрата, очень большая растрата… Вы видите, куда ведут следы?.. Можно думать лишь об одном человеке…

— Льюис Серроколд?

— Да. Льюис Серроколд.

* * *

Отрывок из письма Джины Хадд своей тете миссис Ван Райдок:

«…И вы понимаете, дорогая тетушка, это был настоящий кошмар, особенно в конце. Я уже говорила вам об этом странном молодом человеке Эдгаре Лоусоне. Он мне все время напоминал кролика… Когда инспектор начал задавать ему вопросы, что называется, в лоб, он потерял всякое спокойствие и удрал, как кролик. Именно так: удрал бегом. Он выпрыгнул в окно, обежал вокруг дома. На аллее полицейский хотел его задержать, но он увернулся и бросился прямиком к пруду. Прыгнув в старую прогнившую плоскодонку, бесцельно находившуюся там уже много лет, попытался оттолкнуться веслом от берега.

Тогда Льюис с истошным криком «Лодка ведь совсем прогнила!» быстро побежал к пруду. Лодка действительно пошла ко дну, и Эдгар отчаянно барахтался в воде — плавать он не умел. Льюис бросился в воду и поплыл в его сторону. Он смог добраться до него, но выбраться на берег им не удалось. Они завязли в зарослях камыша. Один из полицейских тоже попал в камыши, и его еле вытащили веревкой.

Тетя Милдред начала так истошно кричать: «Но они же утонут! Они утонут! Они оба утонут!..» А бабушка ответила на это очень просто: она сказала «Да». И ничего больше. Я не могу вам передать, каким тоном было сказано это единственное слово «Да». Можно сказать, это слово пронзило мое тело, как шпага.

Затем их вытащили из воды и пытались привести в чувство. Но искусственное дыхание уже не помогло. Инспектор подошел и сказал бабушке: «Боюсь, миссис Серроколд, что надежд больше нет».