Агата Кристи - Хлеб великанов

– Ты рассуждаешь как мужчина, – обиженно промолвила Майра. – Кэрри бы меня поняла. Уолтер мне изменяет – можешь ты это понять?

– Ну… – Дядя Сидни устремил взгляд в потолок и громко звякнул монетами. – Мужчины всегда останутся мужчинами.

– Но ведь ты, Сид, никогда…

– Безусловно, нет, – еще поспешнее отозвался дядя Сидни. – Я говорю вообще – понимаешь?

– Все кончено, – категорично заявила Майра. – Ни одна женщина не могла бы вынести столько, сколько я. Больше я не желаю его видеть.

Дядя Сидни придвинул стул к столу и сел с видом человека, приготовившегося к деловому разговору.

– Тогда давай поставим точки над «i». Ты приняла решение?

– Говорю тебе, я больше не хочу видеть Уолтера!

– Да-да, – терпеливо кивнул дядя Сидни. – Это мы уже выяснили. Тогда чего ты хочешь? Развода?

– О! – Майра была сбита с толку. – Я никогда не…

– Ну, нам нужно поставить все на деловую основу. Сомневаюсь, что ты сможешь получить развод. Нужно доказать, что ты подвергалась жестокому обращению, а тебе это вряд ли удастся.

– Если бы ты знал, какие страдания он мне причинял…

– Не стану отрицать. Но чтобы удовлетворить суд, нужно нечто более веское. К тому же ведь Дейр тебя не бросил. Полагаю, если ты напишешь ему и попросишь вернуться, он вернется.

– Разве я не сказала тебе, что больше не желаю его видеть?

– Сказала. Вы, женщины, если во что-то вцепитесь, так надолго. Повторяю, мы должны смотреть на вещи с деловой точки зрения. Я не думаю, что ты получишь развод.

– А я и не хочу развода.

– Ну а чего же ты хочешь – раздельного существования?

– Чтобы он мог уехать и жить с этой падшей женщиной в Лондоне? А что тогда будет со мной, хотела бы я знать?

– Ты могла бы поселиться рядом со мной и Кэрри. Там полно прекрасных домов. Полагаю, мальчик будет проводить большую часть времени с тобой.

– И позволить Уолтеру приводить распутниц прямо сюда? Ну нет, я не собираюсь так ему подыгрывать!

– Черт возьми, Майра, что же тебе нужно, в конце концов?

Майра снова заплакала:

– Я так несчастна, Сид! Если бы только Уолтер был другим…

– Ну, он такой, какой есть, и другим уже никогда не станет. Ты должна принять решение, Майра. Раз уж ты вышла замуж за донжуана, то лучше с этим примириться, если ты его любишь. Поцелуйтесь и помиритесь – и весь сказ. Никто из нас не совершенен. Напоминаю: главный принцип брака – брать и давать.

Его сестра не переставала всхлипывать.

– Брак – штука деликатная, – задумчиво продолжал дядя Сидни. – Очевидно, женщины чересчур хороши для нас.

– Еще бы! – плачущим голосом отозвалась Майра. – Нам приходится прощать снова и снова.

– В том-то и дело, – радостно кивнул дядя Сидни. – Женщины – ангелы, а мужчины – нет, поэтому женщины должны принимать это во внимание. Так было и будет всегда.

Всхлипывания прекратились. Теперь Майра видела себя в роли всепрощающего ангела.

– Разве я не делаю все, что могу? – осведомилась она. – Веду хозяйство и уверена, что ни одна женщина не могла бы быть более преданной матерью.

– Верно, – согласился дядя Сидни. – И парень у тебя отличный. Хотел бы я, чтобы у нас с Кэрри был сын. Четыре девочки – это немного чересчур. Поэтому я всегда ей говорю: «В следующий раз нам – повезет». Мы оба уверены, что теперь-то родится мальчик.

Это отвлекло Майру.

– Я и не знала. Когда ожидаете ребенка?

– В июне.

– А как Кэрри?

– У нее немного отекают ноги. Но она молодец, справляется. А вот и племянник! И давно ты здесь, мой мальчик?

– Очень давно, – ответил Вернон. – Я был здесь, когда вы пришли.

– Ты такой тихий – тебя и не услышишь, – пожаловался дядя Сидни. – Не то что твои кузины. Иногда они такое устраивают, что хоть из дому беги. Что это у тебя такое?

– Паровоз, – отозвался Вернон.

– Нет, – возразил дядя Сидни. – Это молочная цистерна.

Вернон молчал.

– Разве не так? – настаивал дядя Сидни.

– Нет, – сказал Вернон. – Это паровоз.

– Ничего подобного. Это молочная цистерна. Интересно, кто из нас прав?

Так как Вернон не сомневался, что прав он, отвечать казалось излишним.

– Серьезный парень, – заметил дядя Сидни, повернувшись к сестре. – Никогда не понимает шуток. Знаешь, мой мальчик, тебе придется привыкнуть к тому, что тебя будут дразнить в школе.

– Неужели? – спросил Вернон, не понимая, при чем тут это.

– Мальчик, который с юмором относится к тому, что его дразнят, добьется успеха в жизни, – заявил дядя Сидни и снова звякнул монетами, демонстрируя, с чем именно у него ассоциируются мысли об успехе.

Вернон задумчиво смотрел на него.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем, – ответил Вернон.

– Возьми свой паровоз на террасу, дорогой, – сказала Майра.

Вернон повиновался.

– Любопытно, многое ли понял мальчуган из нашего разговора? – спросил дядя Сидни.

– Он ничего не понял. Вернон слишком мал.

– Ну, не знаю. Некоторые дети многое понимают – например, моя Этель. Но она такая смышленая…

– По-моему, Вернон вообще ничего вокруг не замечает, – отозвалась Майра. – В некоторых отношениях это благо.

– Мама, – спросил позже Вернон, – что должно случиться в июне?

– В июне, дорогой?

– Да. О чем вы говорили с дядей Сидни?

– Ах это!.. – Майра смутилась. – Понимаешь, это большой секрет…

– Ну? – настаивал Вернон.

– Дядя Сидни и тетя Кэрри надеются, что в июне у них появится хорошенький маленький мальчик – твой кузен.

– И это все? – разочарованно протянул Вернон. Помолчав немного, он задал следующий вопрос: – А почему у тети Кэрри отекают ноги?

– Ну… она в последнее время очень устает.

Опасавшаяся дальнейших расспросов, Майра лихорадочно пыталась вспомнить, что именно говорили она и Сидни.

– Мама.

– Да, дорогой?

– А дядя Сидни и тетя Кэрри хотят, чтобы у них был мальчик?

– Конечно.

– Тогда зачем ждать июня? Почему они не могут получить его сейчас?

– Потому что, Вернон, Бог знает, как лучше. И Бог хочет, чтобы мальчик появился в июне.

– Так долго ждать, – разочарованно протянул Вернон. – Если бы я был Богом, то сразу бы посылал людям то, что они просят.

– Ты не должен богохульствовать, дорогой, – мягко упрекнула его Майра.

Вернон промолчал, он давно был озадачен. Что значит «богохульствовать»? Это слово походило на то, которое как-то использовала кухарка, говоря о своем брате. Она сказала, что он был очень бого… ну, вот таким человеком и ни разу не выпил ни капли. Она говорила так, словно не пить ни капли было хорошо, но мама, очевидно, думала иначе.

Этим вечером Вернон к обычной молитве: «Боже, благослови маму и папу и сделай меня хорошим мальчиком, аминь» – присовокупил дополнительную просьбу:

– Дорогой Боже, пошли мне щенка в июне – или в июле, если ты очень занят.

– Почему в июне? – осведомилась мисс Роббинс. – Какой ты все-таки забавный мальчик! Разве ты не хочешь получить щенка сразу?

– Это было бы бо… богохульство, – ответил Вернон, укоризненно глядя на нее.

Жизнь внезапно стала очень увлекательной. Началась война в Южной Африке – и папа собирался отправиться туда!

Все были огорчены и взволнованы. Впервые Вернон услышал о людях, которых называли бурами. С ними его отец собирался сражаться.

Уолтер Дейр приехал домой на несколько дней. Он казался оживленным и помолодевшим. С мамой он вел себя вполне дружелюбно – больше не было никаких сцен и ссор.

Правда, один или два раза Вернону показалось, что его отцу не нравятся вещи, которые говорит – мама.

– Ради бога, Майра, – с раздражением оборвал он ее однажды, – перестань твердить об отважных героях, отдающих жизнь за свою страну. Не выношу такого лицемерия!

Мама, на удивление, не рассердилась, а только сказала:

– Я знаю, что тебе это не нравится. Но это правда.

Вечером, накануне отъезда, отец Вернона позвал сына на прогулку. Сначала они молча бродили по поместью, потом Вернон решился задать вопрос:

– Ты рад, что едешь на войну, папа?

– Очень рад.

– Это забавно?

– Не в том смысле, какой ты, очевидно, имеешь в виду. Но в некотором отношении это забавно. Это возбуждает и отвлекает от… от всего.

– Наверно, на войне совсем нет женщин? – задумчиво спросил Вернон.

Уолтер Дейр быстро взглянул на сына. На его губах мелькнула улыбка. Мальчик невольно попал в самую точку.

– Без них спокойнее, – серьезно сказал он.

– Как ты думаешь, ты убьешь много врагов? – с интересом спросил Вернон.

Отец ответил, что заранее это определить невозможно.

– Надеюсь, ты убьешь целую сотню, – сказал Вернон, заботясь об отцовской славе.

– Спасибо, старина.

– И я думаю… – Вернон умолк.

– Да? – подбодрил его Уолтер Дейр.

– Я думаю, на войне некоторые погибают.

– Иногда, – согласился отец.

– Но ведь ты не погибнешь, верно?

– Могу погибнуть. На войне это обычное дело.