Молодой человек испустил дрожащий вздох.

– Но он не может не оказаться реальностью, Мак. Так что есть одна вещь, которую я считаю необходимой для себя. Я должен знать. Если Эстер скажет мне об этом, если скажет мне сама, тогда – тогда все будет в порядке. Мы поженимся как можно скорее. Я пригляжу за ней.

– Хорошо, что суперинтендант Хьюиш не может слышать тебя, – сухо отозвался Макмастер.

– Как правило, я являюсь законопослушным гражданином, – заявил Дональд, – но вам, Мак, прекрасно известно, как в судах относятся к свидетельствам психологов. С моей точки зрения, речь здесь идет о несчастном случае, а не о хладнокровном, тем более заранее обдуманном убийстве.

– Ты влюблен в эту девушку, – проговорил Макмастер.

– Учтите, наш разговор имеет чисто конфиденциальный характер.

– Я это понимаю.

– И я говорю только то, что, если Эстер расскажет мне все сама и я буду знать, – мы переживем эту ситуацию совместно. Но сперва она должна рассказать мне. Я не смогу жить с ней, оставаясь в неведении.

– Ты хочешь сказать, что не готов жить с ней, пока существует подобная неопределенность?

– А вы захотели бы на моем месте?

– Не знаю. В дни моей молодости, попав влюбленным в подобную ситуацию, я, скорее всего, посчитал бы девушку невиновной.

– Для меня значима не ее вина или невиновность… просто я должен знать.

– И если окажется, что она убила свою мать, ты готов вступить с ней в брак и, как говорится, жить долго и счастливо?

– Да.

– Ты сам в это не поверишь! – возразил Макмастер. – Ты будешь вечно гадать, просто так или нет горек твой кофе, и прикидывать, не слишком ли прихватиста кочерга у каминной решетки. И она будет видеть это. Так не пойдет…

Глава 10

– Не сомневаюсь, Маршалл, что вы понимаете причины, побудившие меня просить вас посетить меня и поучаствовать в нашем совещании.

– Безусловно, – проговорил мистер Маршалл. – Более того, если б вы не сделали это предложение, мистер Эрджайл, мне пришлось бы выступить с ним самому. Объявление сегодня утром появилось во всех утренних газетах, и это, без сомнения, повлечет за собой возрождение интереса к делу со стороны прессы.

– Несколько журналистов уже звонили и просили разрешения взять интервью, – сказала Мэри Дюрран.

– Естественно… полагаю, именно этого и следовало ожидать. Я рекомендовал бы вам следующую позицию: никаких комментариев. Конечно, вы восхищены и благодарны, но предпочитаете не обсуждать этот вопрос.

– Суперинтендант Хьюиш, в свое время занимавшийся этим делом, попросил разрешения прийти и побеседовать с нами завтра утром, – заявил Лео.

– Да. Да, боюсь, что дело в какой-то степени будет открыто заново, хотя, по правде сказать, полиция едва ли может надеяться на сколько-нибудь осмысленный результат. В конце концов, прошло два года, и люди с тех пор – я имею в виду соседей – могли забыть все, что помнили тогда. В известной мере, конечно, жаль, но тут уж ничего не поделаешь.

– Весь вопрос кажется совершенно ясным, – произнесла Мэри Дюрран. – Дом был надежно закрыт от взломщиков, но не от человека, который явился бы к моей матери по некоему конкретному делу или в качестве ее друга или приятельницы… такого человека она, несомненно, впустила бы. Так, мне кажется, и случилось. Отец говорил, что будто бы слышал звонок как раз после семи часов вечера.

Маршалл вопросительно обернулся к Лео.

– Да, кажется, я так и говорил, – сказал тот. – Конечно, теперь я не испытываю полной уверенности в этом, однако в то время мне казалось, что я слышал звонок. Я уже приготовился спуститься вниз, и тут мне как раз показалось, что дверь открылась и закрылась. Однако до меня не донеслось никаких разговоров… не было никакой речи о том, чтобы в дом забрался кто-то посторонний. Во всяком случае, я как будто бы ничего похожего не слышал.

– Да-да, – согласился мистер Маршалл. – Я тоже думаю, что не может быть никаких сомнений в том, что в дом проник посторонний. Увы, слишком много сейчас случаев, когда беспринципные проходимцы проникают в дома, воспользовавшись какой-нибудь похожей на правду басней о свалившемся на них несчастье. Такой человек, попав в дом, вполне способен огреть хозяина или хозяйку любым тяжелым предметом и удрать со всеми деньгами, которые удастся обнаружить. Да, на мой взгляд, мы просто обязаны теперь предположить, что убийство произошло именно так.

Адвокат говорил, пожалуй, слишком полным уверенности голосом; внимательно оглядев в процессе небольшую аудиторию, он позволил своему педантичному уму снабдить каждого из присутствующих особым ярлыком. Вот Мэри Дюрран, симпатичная, не склонная к фантазиям, спокойная, даже несколько равнодушная, явно уверенная в себе. Позади в колесном кресле ее муж. Интеллигентный тип этот Филип Дюрран, невольно отметил Маршалл. Этот молодой человек способен на многое, и он уже далеко пошел бы, кабы не ошибочные суждения в области бизнеса. На взгляд Маршалла, он воспринимал происходящее далеко не с тем же невозмутимым спокойствием, как его жена. В бодрых глазах его застыло задумчивое выражение, он прекрасно понимал все следствия проблемы. Впрочем, конечно, и Мэри Дюрран на самом деле могла оказаться не столь спокойной, как это казалось. Свои чувства она умела скрывать еще девочкой.

Филип чуть шевельнулся в кресле, его ясные, полные ума глаза смотрели на адвоката с легким смешком, и Мэри бросила взгляд на мужа. Наполнявшее ее глаза обожание смутило адвоката. Маршалл, конечно, знал, что Мэри Дюрран стала преданной женой, однако раньше он считал эту девушку спокойным, едва ли не бесстрастным созданием, не имеющим сильных привязанностей или антипатий… так что внезапное откровение смутило его. Значит, она относится к мужу подобным образом? В отношении Филипа Дюррана он не мог сказать ничего определенного. Будущее, по мнению адвоката, смущало его. Что ж, у него были на то веские основания!

Напротив адвоката расположился Микки. Молодой, симпатичный, расстроенный. Откуда такое расстройство? – невольно подумалось Маршаллу. Разве для него самого всегда делалось не все? Откуда у него этот взгляд человека, ополчившегося против всего света? За ним мелкой и элегантной черной кошкой притаилась Тина, очень смуглая, тихая, наделенная большими темными глазами, изящная и пластичная в каждом мимолетном движении. Внешне спокойная, однако, возможно, скрывающая волнение под маской покоя?

По сути дела, Маршалл знал о Тине очень немногое. Она согласилась на предложенную ей миссис Эрджайл работу в качестве библиотекаря в библиотеке графства. Жила она на квартире в Редмине и приезжала домой на уикенды. Явно кроткий и довольный своей жизнью член семьи. Впрочем, как знать?

В любом случае она не имеет отношения к происшедшей драме. В тот вечер ее не было здесь. Хотя вообще-то Редмин находится всего в двадцати пяти милях отсюда. Тем не менее Тина и Микки не могли оказаться участниками трагедии.

Маршалл бросил беглый взгляд на Кирстен Линдстрём, наблюдавшую за ним с некоторой воинственностью. Предположим, что это именно она, подумал адвокат, пришла в бешенство и напала на свою нанимательницу. Подобный оборот никак не удивил бы его. Ничто не может удивить адвоката, поднаторевшего в своей профессии. В современном жаргоне даже найдется словцо для таких, как она: впавшая в депрессию старая дева. Завистливая, полная ревности, лелеющая обиды, подлинные и выдуманные. O да, точное определение. И насколько удобной оказалась бы в таком случае ситуация, несколько неподобающим образом подумал мистер Маршалл. Именно, очень удобной. Иностранка. Не принадлежащая к семье. Что, если Кирстен преднамеренно подставила Джеко… подслушала ссору и воспользовалась ею в собственных целях?

А вот в это поверить было существенно труднее. Ибо Кирстен Линдстрём обожала Джеко. Она всегда была предана всем детям Эрджайлов. Нет, поверить в такое нельзя. Жаль, потому что… впрочем, он не вправе позволять своим мыслям следовать этим направлением.

Взгляд его обратился к Лео Эрджайлу и Гвенде Вон. Они еще не объявляли о помолвке, что неплохо. Разумное решение. Лео всего лишь намекал об этой перспективе в своих письмах. Конечно, трудно считать ее тайной для соседей, и полиция, вне сомнения, будет вынуждена обратить внимание на их взаимоотношения. С точки зрения следователя, они предоставляют убедительную разгадку ситуации. Прецедентам нет счета, обычный треугольник: жена, муж и его симпатия. Однако по тем или иным причинам Маршалл не мог поверить в то, чтобы Лео Эрджайл мог убить жену кочергой. Да, он не мог заставить себя даже поверить в это. В конце концов, адвокат знал Лео Эрджайла достаточно давно и имел о нем достаточно высокое мнение. Интеллектуал… человек душевный, весьма начитанный и обладающий истинно философским взглядом на жизнь. Не из тех, кто может убить жену ударом кочерги. Конечно, всякое бывает, когда мужчина влюбляется в известном возрасте… но нет! Пусть подобные россказни сочиняют газетчики, готовящие увлекательное воскресное чтение для обитателей Британских островов! В самом деле, разве можно представить себе, чтобы Лео…

А как насчет самой его секретарши? Маршалл не так уж много знал о Гвенде Вон. Полные губы, зрелая фигура… явно влюблена в Лео. Ну да, должно быть, давно любит. И каковы были перспективы развода? – подумал он. Как отнеслась бы миссис Эрджайл к подобной идее? Он не имел ни малейшего представления об этом, однако не сомневался в том, что такая мысль для начала не показалась бы привлекательной самому Лео Эрджайлу, человеку старомодному в своих вкусах. Маршалл не допускал мысли о том, чтобы Гвенда Вон могла стать любовницей Лео Эрджайла, что несколько увеличило бы вероятность ее покушения на жизнь мисс Эрджайл, если б вдруг ей подвернулся шанс устранить соперницу так, чтобы подозрение не легло на нее… Маршалл сделал умственную паузу, прежде чем продолжить свою мысль. Принесла бы она при этом в жертву Джеко… причем без колебаний? С его точки зрения, Гвенда едва ли сколько-нибудь симпатизировала ему. Обаяние Джеко не воздействовало на нее. Впрочем, женщины – мистер Маршалл слишком хорошо знал это – умеют быть безжалостными. Посему он не мог исключить Гвенду Вон из дальнейшего рассмотрения. Конечно, по прошествии такого времени полиция едва ли сможет обнаружить какие бы то ни было свидетельства против нее. Он даже не мог представить себе, какими могли бы оказаться подобные свидетельства. В тот день она была в доме, находилась в библиотеке вместе с Лео, распрощалась с ним на ночь и спустилась вниз по лестнице. Никто не мог сказать, заходила ли она или нет в гостиную миссис Эрджайл, брала ли в руки эту кочергу… зашла ли, наконец, за спину ничего не подозревавшей женщины, согнувшейся над разложенными на столе бумагами. A потом, когда миссис Эрджайл, даже не вскрикнув, повалилась на стол, Гвенде Вон оставалось только бросить кочергу, выйти наружу через входную дверь и отправиться домой – так, как она делала каждый день. Маршалл не представлял себе, каким образом полицейский следователь, или еще кто-то, мог точно установить, что именно она делала в тот вечер.