– A, Дон, рад видеть тебя. Входи, рассказывай, что у тебя на уме. Вижу, что тебя что-то тревожит. Я всегда замечаю, когда морщины на твоем лбу складываются подобным образом.

Доктор Дональд Крейг печально улыбнулся ему. Этот приятный с виду и серьезный молодой человек серьезным же образом воспринимал себя и свою работу. Старый отставной доктор очень симпатизировал своему преемнику, хотя временами хотел пожелать, чтобы Дональд лучше воспринимал шутки.

Крейг отказался от предложенной рюмки и сразу приступил к делу.

– Мак, я очень встревожен.

– Надеюсь, причина тому заключается не в нехватке витаминов, – проговорил доктор Макмастер. С его точки зрения это была хорошая шутка. Некогда местному ветеринару случилось указать молодому Крейгу, что кошка одного из его юных пациентов страдает не от авитаминоза, а от обилия глистов.

– С пациентами всё в порядке. Меня тревожат личные дела.

Лицо Макмастера немедленно приняло другое выражение.

– Прости меня, мой мальчик. Сочувствую. Ты получил неприятное известие?

Молодой человек покачал головой:

– Дело не в этом. Вот что – слушайте, Мак, мне нужно с кем-то поговорить, а вы знаете их всех, вы бывали у них много лет и знаете про них все. И мне теперь тоже нужно знать. Я должен понимать, где нахожусь, с чем придется иметь дело.

Кустистые брови Макмастера неторопливо поползли вверх.

– Выкладывай все, – приказал он.

– Я про Эрджайлов. Ну, вы знаете – наверное, все уже знают, – что мы с Эстер Эрджайл…

Старый доктор кивнул.

– Достигли известного взаимопонимания, – одобрительным тоном сказал он. – Термин старомодный и вышедший из моды, однако очень хороший.

– Я ужасно влюблен в нее, – просто сказал Дональд, – и думаю – o нет, не сомневаюсь в том, что небезразличен ей. А теперь вот что произошло…

Лицо старого доктора просветлело.

– Ах, вот что! Ты узнал о прощении, дарованном Джеко Эрджайлу. Прощении полном, но опоздавшем…

– Да. И именно это заставляет меня чувствовать – я понимаю, что это чисто ошибочное чувство, но ничего не могу поделать, – что было бы лучше, если б… если б всплыли новые улики.

– Ну, это ощущаешь не ты один, – заметил Макмастер. – Это чувство владеет, насколько мне известно, всеми, начиная с начальника полиции и далее через семейство Эрджайлов, вплоть до этого ученого, который вернулся из Антарктики и предоставил это свидетельство. Он только что побывал у меня, – добавил доктор.

Крейг явно удивился:

– В самом деле? И что же он сказал?

– А чего ты ждешь от него?

– Быть может, у него есть идея относительно того, кто…

Доктор Макмастер неспешно покачал головой:

– Нет. Никакой идеи у него нет. И откуда она может возникнуть у него – если он свалился как снег на голову и впервые увидел все семейство? Похоже, – продолжил он, – что идей на сей счет нет ни у кого.

– Да. Да, наверное, нет.

– Так что же так расстроило тебя, Дон?

Дональд Крейг глубоко вздохнул.

– Эстер позвонила мне тем же вечером, когда у них побывал этот Калгари. Мы с ней после операции намеревались отправиться в Драймут, чтобы прослушать лекцию о криминальных типах у Шекспира.

– Весьма уместная тема, – заметил Макмастер.

– И тут она позвонила. Сказала, что не может прийти. Мол, они получили весьма неприятное известие.

– Ну да. Принесенное доктором Калгари.

– Да-да. Хотя тогда она не назвала его имени. Но она была очень расстроена. Голос ее… даже не могу описать, каким голосом она говорила.

– Ирландская кровь, – прокомментировал Макмастер.

– Она казалась убитой, потрясенной… Ох, даже не могу описать.

– Ну а чего ты ожидал бы? – спросил старый доктор. – Ей ведь еще и двадцати нет, так?

– Но почему она пришла в такое волнение? Уверяю вас, Мак, она чего-то до смерти испугалась.

– Мда, ну… да, такое вполне возможно, на мой взгляд, – отметил Макмастер.

– Как вы думаете… что вам кажется?

– Здесь более важно, – указал Макмастер, – то, что думаешь ты.

Молодой человек с горечью проговорил:

– Наверное, не будь я врачом, подобные мысли даже не пришли бы мне в голову. Я видел бы в ней свою девушку, а своя девушка не может натворить ничего плохого. Но дело в том…

– Да… выкладывай. Лучше высказать все и облегчить душу.

– Видите ли, я кое-что понимаю из того, что творится в душе Эстер. Она… она является жертвой комплекса ранней незащищенности.

– Вполне возможно, – согласился Макмастер. – Так мы теперь это называем.

– У нее не было времени по-настоящему интегрироваться в общество. Во время убийства она страдала от совершенно естественного для подрастающей молодой женщины чувства отрицания авторитета – попытки избежать удушающей любви, в наши дни причиняющей так много вреда. Эстер хотела восстать, бежать из дома. Она сама об этом сказала. Она убежала из дома и поступила в третьеразрядную бродячую актерскую труппу. Учитывая все обстоятельства, мне кажется, что ее мать отреагировала на это совершенно правильным образом. Она предложила, чтобы Эстер отправилась в Лондон и обратилась в Королевскую академию драматического искусства, чтобы по-настоящему изучить актерское мастерство, если уж ей хочется заняться этим делом. Но это было вовсе не то, чего хотела Эстер. Этот побег в актерки был действительно жестом с ее стороны. На самом деле она не хотела учиться актерскому мастерству и серьезно заниматься этой профессией. Она хотела доказать, что прекрасно может жить самостоятельно. В любом случае Эрджайлы не пытались воздействовать на нее. Они просто назначили ей приличное пособие.

– Что было весьма разумно с их стороны, – прокомментировал Макмастер.

– A потом у нее случилась эта никчемная любовная история с уже немолодым актером. В конце концов она сама поняла, что ничего хорошего это ей не сулит. Вовремя объявившаяся миссис Эрджайл уладила отношения с ним, и Эстер вернулась домой.

– Получив свой урок, как говорили в дни моей молодости, – заметил Макмастер. – Однако получать свои уроки никто не любит. Эстер не сделала из своего никаких выводов.

Дональд Крейг с тревогой продолжил:

– Тем не менее она была полна сдерживаемого раскаяния, усугублявшегося тем, что ей пришлось тайно или открыто признаться матери в том, что та была совершенно права: у нее нет никакого актерского дарования, а мужчина, которого она наделила своей привязанностью, ее не достоин. И что в любом случае он ей безразличен. «Маме виднее». Такие слова всегда бесят молодежь.

– Да, – согласился Макмастер. – Это был один из недостатков бедной миссис Эрджайл, хотя сама она этого не замечала. Факт заключался в том, что она почти всегда оказывалась права в том, что знала заранее. Если б она была одной из тех женщин, которые залезают в долги, теряют ключи, опаздывают на поезд, делают всякие глупости, из которых не могут выбраться самостоятельно, – вся ее семья относилась бы к ней куда лучше. Как это ни печально и жестоко, такова жизнь. Ей не хватило ума править хитростью. Как вы знаете, она была довольна собой. Довольна своей властью, суждением и в высшей степени уверена в себе. В молодости с таким человеком невозможно иметь дела.

– Ну да, – проговорил Дональд Крейг. – Я понимаю все это. А поскольку понимаю, хорошо понимаю, не могу не усомниться…

Он умолк.

Макмастер осторожно проговорил:

– Давай я лучше все сам скажу за тебя, хорошо, Дон? Ты боишься, что именно твоя Эстер подслушала ссору между ее матерью и Джеко, в результате чего учинила восстание против ее власти и подразумеваемого всезнания: вошла в комнату матери, нашла кочергу и убила ее. Именно этого ты боишься, не так ли?

Молодой человек горестно кивнул:

– Не совсем так. Я не верю в такой оборот событий, однако ощущаю – ощущаю, что он вполне мог реализоваться. Не думаю, чтобы Эстер могло хватить сил, духа на убийство… она молода для собственного возраста, не уверена в себе, подвержена бурным приступам гнева. Но перебираю всех домашних и не нахожу, чтобы кто-то из них мог совершить преступление, – пока не обращаюсь к Эстер. И тут же теряю уверенность.

– Понимаю, – проговорил доктор Макмастер. – Да, я понимаю тебя.

– На самом деле я далек от того, чтобы обвинять ее, – поспешно произнес Крейг. – Не думаю, чтобы бедное дитя понимало, что творит. Я не могу назвать такой поступок убийством. Это был акт эмоционального отрицания, восстания, стремления к свободе, уверенности в том, что она никогда не сумеет освободиться, до тех пор… до тех пор, пока жива ее мать.

– Это, вероятно, справедливо, – заметил Макмастер. – Это единственный возможный в данном случае мотив, хотя и несколько странный. Не из тех, которые могут показаться безупречными закону. Желание освободиться. Освободиться от влияния более сильной личности. Поскольку кончина миссис Эрджайл не принесет никому из них значительных средств, суд откажет в существовании мотива. Однако, насколько я представляю, даже финансовый контроль находился в ее руках посредством влияния на попечителей… O да, ее смерть всех освободила. Но не одну только Эстер, мой мальчик. Она дала возможность Лео жениться на другой женщине. Она дала Мэри возможность без посторонних указаний ухаживать за собственным мужем, позволила Микки жить так, как он хочет. Даже маленькая Тина, «темная лошадка», засевшая в своей библиотеке, могла хотеть своей доли свободы.

– Я пришел к вам, чтобы поговорить, – сказал Дональд. – Я должен знать ваше мнение: можете ли вы допустить, что мое толкование является справедливым?

– Насчет Эстер?

– Да.

– Я думаю, что твои подозрения имеют под собой некоторую основу, – неторопливо изрек Макмастер. – Однако не уверен в том, что события протекали именно так, как ты предполагаешь.

– Но вы допускаете, что они могли протекать так, как я говорю?

– Да. Я полагаю, что продукт твоего воображения отнюдь не преувеличен и несет в себе элемент вероятности. Однако считать его реальностью недопустимо, Дональд.