— Да, — сказал Пуаро, — разумеется. И конечно же он прекрасно знал, что это не Пат. Было бы странно, если бы не знал, ведь незадолго до этого он сам же и убил ее.

Инспектор на мгновение потерял дар речи.

— Найджел Чэпмен? Найджел Чэпмен? Но когда мы увидели мертвую Патрисию, он плакал… плакал, как ребенок!

— Вполне возможно, — сказал Пуаро. — Думаю, он был к ней привязан… насколько он вообще может быть к кому-нибудь привязан. На протяжении всего расследования Найджел Чэпмен был самой подозрительной личностью. Кто имел в своем распоряжении морфий? Найджел Чэпмен. Кто достаточно ловок и сообразителен, чтобы разработать план убийства? У кого хватило бы смелости довести его до конца и сделать все возможное, чтобы сбить с толку преследователей? У Найджела Чэпмена. Кто жесток и тщеславен? Найджел Чэпмен. У него все качества, которыми должен обладать убийца: он безмерно заносчив, злобен, любит ходить по острию ножа и поэтому часто совершает безрассудства, лишь бы привлечь к себе внимание. Взять хотя бы историю с конспектами! Вдумайтесь, какой грандиозный блеф: он заливает их своими чернилами, а потом подсовывает платок в комод Патрисии! И все же он хватил через край, когда вложил в руку Пат волосы Лена Бейтсона. Пожалуй, это было его единственной ошибкой — ведь он упустил из виду, что раз Патрисию ударили сзади, то она просто физически не могла схватить убийцу за волосы. Все преступники одинаковы: слишком себя любят и слишком высоко ценят свой ум и обаяние, а он действительно обаятелен, этот Найджел, — этакий очаровательный капризный мальчик, который никогда не повзрослеет и живет только собой и своими интересами.

— Но почему, мосье Пуаро? Почему он убил их? Силия Остин — еще понятно. Но зачем ему было убивать Патрисию Лейн?

— А вот это нам и предстоит выяснить, — сказал Пуаро.

Глава 21

— Давненько я вас не видел, — приветствовал Эрюоля Пуаро мистер Эндикотт. Он окинул гостя проницательным взглядом. — Очень мило, что вы решили навестить старика.

— Да вообще-то, — сказал Пуаро, — мне нужно кое-что у вас узнать.

— Рад служить, вы же знаете, что я ваш вечный должник. Вы тогда меня очень выручили, распутав дело Эбернети[303].

— А я, честно говоря, не ожидал вас тут застать. Думал, что вы уже вышли на пенсию.

Мистер Эндикотт усмехнулся. Его фирма и поныне была одна из самых уважаемых и процветающих в городе.

— У меня назначена встреча с одним давнишним клиентом. По старой дружбе я еще веду кое-какие дела.

— Сэр Артур Стэнли, если не ошибаюсь, тоже был вашим старым другом и клиентом?

— Да. Он пользовался услугами нашей фирмы с незапамятных времен. Он был удивительный человек, Пуаро… редкого ума человек.

— По-моему, вчера в шестичасовом выпуске новостей говорили о его смерти?

— Да. Похороны состоятся в пятницу. Он довольно долго болел. Насколько мне известно, у него был рак.

— А леди Стэнли умерла несколько лет назад?

— Примерно два с половиной года назад, — ответил он, снова окинув Пуаро цепким понимающим взглядом из-под седых кустистых бровей.

— Отчего она умерла?

— Приняла слишком большую дозу снотворного, — поспешно ответил мистер Эндикотт. — Кажется, мединала.

— Дознание проводилось?

— Да. Полиция пришла к заключению, что она приняла его по ошибке.

— Это правда?

Мистер Эндикотт помолчав, сказал:

— Я прошу, поймите меня правильно, — сказал он. — Я понимаю, что ваш вопрос продиктован не праздным любопытством… Понимаете, мединал — препарат довольно опасный, потому что не существует четкой грани между необходимой для лечения и смертельной дозой. В полусонном состоянии человек может забыть, что он уже его принял, и принять еще раз, и тогда последствия могут быть самые печальные.

Пуаро кивнул.

— Это с ней и произошло?

— Вероятно. На самоубийство или на попытку самоубийства непохоже.

— А… на что-нибудь еще?

Мистер Эндикотт снова метнул на него проницательный взгляд.

— Есть показания ее мужа.

— И что в них говорится?

— Он заверил следствие, что, приняв мединал, она порой впадала в забытье и просила еще.

— Он сказал неправду?

— Ей-богу, Пуаро, вы просто несносны! Откуда же мне знать, скажите на милость?

Пуаро улыбнулся. Его не обманул нарочитый гнев Эндикотта.

— Я полагаю, друг мой, что вы все прекрасно знаете. Однако сейчас я не буду докучать вам расспросами. Мне только хочется узнать ваше мнение. Чисто по-человечески. Как вам кажется, Артур Стэнли мог бы убить свою жену, если бы ему захотелось жениться во второй раз?

Мистер Эндикотт подскочил как ужаленный.

— Нелепость! — воскликнул он. — Полнейшая нелепость! Да и не было у него другой женщины! Стэнли был очень предан своей жене.

— Я так и думал, — сказал Пуаро. — А теперь я расскажу вам о цели моего визита. Вы были поверенным в делах Артура Стэнли. И, очевидно, являетесь его душеприказчиком?

— Вы угадали.

— У Артура Стэнли есть сын, который порвал с ним после смерти матери. И ушел из дому. Он даже изменил фамилию.

— Да? Я этого не знал. И как же теперь его звать?

— Мы к этому еще вернемся. Но сначала мне хотелось бы высказать одно предположение. Я думаю, что Артур Стэнли оставил вам письмо, которое вы должны были вскрыть либо в чрезвычайных обстоятельствах, либо после его смерти. Я угадал?

— Фантастика, Пуаро! В средние века вас как пить дать сожгли бы на костре! Вы просто ясновидящий!

— Стало быть, я прав? Я думаю, что в письме вам был предложен выбор: либо уничтожить его… либо принять определенные меры.

Он умолк. Его собеседник тоже ничего не говорил.

— Bon Dieu[304],— обеспокоенно воскликнул Пуаро. — Надеюсь, вы его не уничтожили?

Мистер Эндикотт медленно покачал головой, и у Пуаро вырвался вздох облегчения.

— Мы ничего не делаем впопыхах, — неодобрительно откликнулся мистер Эндикотт. — Я должен навести справки… полностью удостовериться…

Он помолчал, потом сурово добавил:

— Это дело слишком конфиденциальное. И даже вам, Пуаро… — Он снова покачал головой.

— А если я представлю вам веские доводы, вы мне скажете?

— Попробуйте, но ума не приложу, откуда вам стали известны подробности этой истории.

— О нет, я лишь выскажу кое-какие догадки. И если я буду прав…

— Навряд ли, — отмахнулся мистер Эндикотт.

Пуаро глубоко вздохнул.

— Значит, договорились. Итак, я подозреваю, что вам были даны следующие указания. В случае смерти сэра Артура Стэнли вы должны разыскать его сына Найджела, выяснить, где он живет, чем занимается… И удостовериться, что он не замешан ни в каких сомнительных делишках…

Невозмутимый мистер Эндикотт был потрясен.

— Ну, раз вы полностью в курсе дела, — сказал он, — я буду с вами предельно откровенен. Вы, видно, неспроста интересуетесь юным Найджелом. Что натворил этот мерзавец?

— Полагаю, что события развивались следующим образом: уйдя из дому, он изменил фамилию, а знакомым сказал, что, дескать, так было завещано его матерью. Потом он связался с преступной группой, промышлявшей контрабандой и торговлей наркотиками и драгоценностями. Очевидно, это с его легкой руки они стали использовать в качестве перевозчиков наивных, ничего не подозревающих студентов — идея просто гениальная. Заправляли же всем делом двое: Найджел Чэпмен — теперь его так величают, и молодая женщина по имени Вэлери Хобхауз, которая, видимо, и вовлекла его в это дело. Их организация была небольшой, но доходы приносила баснословные. Товар умещался в небольшой упаковке, но стоил тысячи фунтов стерлингов. И все шло гладко, пока не возник ряд непредвиденных обстоятельств. Однажды в студенческом общежитии появился полицейский, расследовавший убийство под Кембриджем. Вы, наверно, понимаете, почему известие о его приходе повергло Найджела в панику. Он решил, что полиция села ему на хвост. Из страха, что его опознают, он вывернул в холле лампочки и, схватив рюкзак, кинулся на задний двор. Опасаясь, что полиция обнаружит в рюкзаке следы наркотиков, он искромсал его на куски и спрятал их в котельной.

Страхи его оказались напрасными: полицейский приходил лишь для того, чтобы навести справки о некоем студенте-иностранце. Но одна девушка случайно увидела в окно, как он кромсал рюкзак, и могла проболтаться об этом кому-нибудь еще. Однако смертный приговор был ей подписан не сразу: сначала преступники решили всего лишь скомпрометировать свою жертву… Девушка действительно натворила глупостей и оказалась в весьма незавидном положении. Но тут в общежитие пригласили меня. Я посоветовал обратиться в полицию. Девушка пришла в отчаяние и во всем созналась. Вернее, не во всем, а лишь в тех прегрешениях, которые совершила она. А затем она, видимо, отправилась к Найджелу и потребовала, чтобы он тоже признался в том, что изрезал рюкзак и испортил конспекты одной студентки, залив их чернилами. Ни самому Найджелу, ни его сообщнице не хотелось, чтобы история с рюкзаком всплыла наружу — в этом случае вся их затея пошла бы прахом. Дело осложнялось и тем, что та девушка, Силия, знала еще одну вещь. Она проговорилась об этом за ужином, на который я тоже был приглашен. Она знала истинное прошлое Найджела.

— Но наверняка… — нахмурился мистер Эндикотт.

— Найджел полностью порвал со своим прошлым. Его старые приятели могли, конечно, знать, что он носит теперь фамилию Чэпмен, но они понятия не имели, чем он сейчас занимается. В общежитии его настоящая фамилия не была известна, но вдруг выяснилось, что Силия знавала его в юности. Знала она и то, что Вэлери Хобхауз как минимум один раз ездила за границу по поддельному паспорту. Силия знала слишком много. На следующий вечер Найджел назначил ей свидание и подсыпал в бокал с вином или в чашку с кофе морфия. Она умерла во сне, и он постарался устроить так, чтобы все смахивало на самоубийство.