Джеймс Хэдли Чейз - Двойник

— В этом я, пожалуй, мастер.

— Извините, что спрашиваю, Майк. Вы в самом деле хорошо стреляете?

— Я же сказал. А что?

— Да есть тут один тип, воображает, что он чемпион. Надоел мне до чертиков. Всем предлагает пари на тысячу долларов, а я не могу найти желающего забрать у него наконец эту тысячу!

Фрост заколебался. В армии он был снайпером, но прошло столько времени…

— Кто такой?

— Член нашего клуба. Просто помешан на стрельбе. Могу организовать вам встречу прямо сейчас, он наверняка торчит в тире. Если вы действительно хорошо стреляете, тысяча ведь не помешает, верно?

— А вдруг мне придется с ней расстаться? — осторожничал Фрост. — Сколько ему лет?

— Немолод… Около пятидесяти. К тому же одноглазый.

— Пятьдесят и еще одноглазый. — Фрост ухмыльнулся. — Я согласен.

— Вот еще что, Майк. На всякий случай, если он выиграет, клуб заплатит эту тысячу, идет?

— Выходит, я ничего не теряю?

— Ну, конечно!

— Тогда вперед!

Спустившись на лифте в прекрасно оборудованный тир, они застали там только Лю Силка и служителя, негра по имени Мозес. Лю Силк заранее позаботился, чтобы никого не пускали в тир, ему нужен был только Фрост.

Амни представил их друг другу, и Фрост пожал вялую руку Силка.

Силк, как умелый актер, в любой момент мог представиться стареющим идиотом, и Фрост не первый попался на эту удочку, уже прикидывая, куда он истратит тысячу.

— Майк хорошо стреляет, мистер Силк, — сказал Амни, — готов с вами соревноваться.

Силк кивнул и, посмотрев на Майка, спросил:

— А у тебя есть тысяча, сынок? Я не соревнуюсь с аферистами.

— Я аферист?! — Фрост побагровел от негодования.

Силк тут же сжался:

— Прошу прощения… Если у вас есть деньги…

— Зачем же ссориться, джентльмены? — примирительно вмешался Амни.

— Конечно, конечно, — совсем смутился Силк, — я же сказал, прошу прощения. Начнем?

Мозес притащил большой кожаный футляр, в котором лежали шесть пистолетов 38-го калибра.

— Выбирайте, мистер Фрост, — сказал Силк. — У меня свой.

Фрост неторопливо выбрал пистолет по руке.

Мозес тут же побежал и повесил две мишени.

Кинули жребий. Первому стрелять выпало Силку, что вполне устраивало Фроста, которому не терпелось узнать, как стреляет соперник.

Силк занял позицию, которую Фрост считал старомодной: широко расставил ноги и поднял с пистолетом правую руку, держа его как указательный палец, опустив левую вдоль туловища. Теперь Фрост не сомневался в победе.

Грохнул выстрел. Мозес нажал кнопку, на табло появилось «25».

Ухмыляясь, Фрост поднял пистолет обеими руками, выставив правую ногу вперед, прицелился и выстрелил.

Мозес показал: «50».

Фрост понял, что пистолет чуть отбрасывает при выстреле влево.

Опять выстрел Силка: «50».

Фрост сделал поправку вправо: «100».

Еще по три выстрела. После подсчета у Фроста оказалось 340, у Силка 225 очков.

С бесстрастным лицом Силк вытащил из бумажника две пятисотдолларовые купюры.

— Вы прекрасный стрелок, мистер Фрост, — он уже протянул деньги Фросту, но вдруг остановился. — Может, еще? Ставлю пять тысяч.

Фрост колебался.

— Старею, — Силк вздохнул. — Покину вас на минутку. — И он отправился к двери туалета.

Фрост усмехнулся этой слабости. Теперь, пристреляв свой пистолет, он не сомневался в успехе.

— Не надо рисковать, Майк, — сказал Амни, — возьмите у него тысячу, и пойдем.

— Но я же легко выиграл, старик явно не тянет!

— Послушайте, Майк. Если проиграете, вам придется платить самому.

— Выиграю, Росс! Надо же быть идиотом, чтобы не взять у него эти пять тысяч!

— Ну что ж, я предупредил. Впрочем, вы, наверное, правы.

Вернулся Силк:

— Ну что, решили, мистер Фрост? Будем соревноваться?

Фрост кивнул.

— Ставка пять тысяч? — переспросил Силк.

Пока они разговаривали, Мозес почистил и перезарядил пистолеты.

— Где вы научились стрелять? — спросил Силк.

— В армии.

— У вас отличная выучка, — Силк взял пистолет у Мозеса. — Уступаю вам первую очередь. Может быть, сразу по пять выстрелов? Потом я.

— Согласен.

Загорелся зеленый сигнал, Фрост прицелился. Пять тысяч! Прямо задаром. Прицелившись, он выстрелил, потом опять прицелился, еще выстрел, потом сделал три выстрела подряд.

Мозес просигналил: «452».

«Попробуй побей меня, старая кочерыжка, — подумал довольный Фрост. — Пять тысяч у меня в кармане».

— Чертовски хорошие выстрелы, мистер Фрост! А теперь посмотрим, на что способен старикашка, — внезапно Силк упруго расставил ноги, вскинул пистолет и — бэнг! бэнг! бэнг! бэнг! бэнг! — прогремели подряд пять выстрелов.

Фрост, затаив дыхание, ждал. С ума сошел старик, что ли? Даже не целился! Наверняка все пули ушли в «молоко».

И тут он почувствовал, как по спине пополз холодок…

— 500!

— Принеси мистеру Фросту мишень, Мозес, — приказал Силк, — пусть убедится.

Мозес принес мишень и вложил в руку онемевшего Фроста: середина мишени была просто вырвана. Его обманули! Купили, как сопливого мальчишку, на верный старый трюк! Теперь он должен заплатить четыре тысячи!

— Вот как надо стрелять, сынок, — Силк торжествующе улыбнулся. — Чек отдашь Амни. — И он направился к лифту, оставив остолбеневшего Фроста наедине с Мозесом.

— Этот мистер — большой игрок, сэр, — сказал негр, когда Силк уехал, — заколачивает здесь кучу денег.

Фрост посмотрел на него невидящим взглядом и пошел к лифтам.

Джина Гранди лежала в шезлонге одна-одинешенька у пустынного огромного бассейна. Изумрудно-зеленый цвет бикини прекрасно сочетался с ее рыжими венецианскими кудрями. Загорелое тело было пропорционально; пожалуй, грудь и бедра немного тяжеловаты, зато ноги стройные и длинные.

Теперь все ее дни проходили в мечтах о прошлой жизни в Риме. Из-за этой дурацкой попытки похищения ее заперли теперь за электрической проволокой! Когда же отец освободит ее? До чего он ей ненавистен!

В тысячный раз вспоминала она события той гибельной ночи, когда она открывала дверцу своего «Ламборджини», а четверо с пистолетами в руках окружили ее.

В тот вечер она обедала в одном из дорогих модных подвалов, в компании друзей, потом ей стало скучно, и она ушла, оставив пьяных, что-то кричащих ей вслед приятелей.

Отпирая машину, она и увидела этих четверых. Все очень молодые, в поношенных джинсах и кожаных куртках, бородатые и восхитительно грязные. Джина сразу сообразила, что ее хотят похитить, и очень обрадовалась такой перемене в своей однообразной жизни. К собственному удивлению, она поняла, что ее нисколько не пугает перспектива быть запертой в какой-нибудь замызганной комнате, избитой, может быть, даже изнасилованной.

Но эти идиоты оказались такими неловкими. Околачивались около богатого клуба в надежде поживиться без всякого плана в глупых башках!

Их неумелые действия сразу привлекли внимание двоих дежурных полисменов, и те, укрывшись за соседней машиной, начали следить за молодцами. В Италии, где похищения не редкость, полицейские хорошо проинструктированы и внимательно следят за возможными попытками.

Джина страха не испытывала, но сердце у нее сильно колотилось от предчувствия необыкновенных приключений.

— Поедешь с нами, — приказал самый высокий из парней, которому было не больше восемнадцати.

— Полиция! Бросьте оружие! — внезапно раздался из темноты командный голос.

Высокий резко обернулся на голос и выстрелил в полицейского, который в этот момент вышел из укрытия. Падая, полицейский успел выстрелить в ответ, убив высокого парня наповал.

Двое парней в панике пытались бежать, но второй полицейский, положив руку с пистолетом на крышу ее «Ламборджини», срезал обоих меткими выстрелами. Последний из бандитов, невысокий крепыш, выскочил из-за машины прямо на стрелявшего, и два выстрела прогремели одновременно. Оба были мертвы.

Застывшую на поле сражения Джину окружили выскочившие из клуба друзья и невесть откуда взявшиеся репортеры. Крики, вспышки «молний», убитые в лужах крови, а Джина в этот момент сожалела только о том, что парни не смогли увезти ее.

История получила широкую огласку. Газеты посвятили Джине первые полосы, в них упоминалось, что дочка Гранди посещала клуб, пользующийся дурной репутацией, там обычно собирались наркоманы и гомосексуалисты.

Узнав о времяпрепровождении дочери, Карло Гранди немедленно начал действовать. Сам он выбился из низов, превратившись из неаполитанского бродяги в могущественного магната. Всегда занятый денежным бизнесом, жесткий, скупой на чувства, он уделял семье мало внимания. Жена почти не видела его, чувствовала себя брошенной и одинокой. Однажды на вечеринке у друзей она познакомилась с молодым плейбоем, завязался роман. Плейбой оказался подлецом и начал ее шантажировать. Запутавшись и испугавшись, что узнает муж, она приняла сверхдозу снотворного и умерла. Вернувшись из деловой поездки, Гранди нашел ее записку: «Прости меня, Карло. Так жить больше не могу».

Самоубийство замяли. Джине в это время исполнилось семнадцать, она заканчивала школу в Швейцарии. Гранди послал ей телеграмму: «Мать умерла. Сердечный приступ. Еду к тебе».

Джина почти не помнила и не могла любить мать, а бездушного, вечно занятого отца просто терпеть не могла. Он предложил ей остаться еще на год в школе, и Джина согласилась.

В конце года Джина приехала в Рим. Гранди формально отнесся к дочери: выделил щедрую сумму на расходы, определил в несколько дорогих модных клубов, познакомил с людьми соответствующего круга и предоставил самой себе. Раз в месяц, как бы вспомнив, что у него есть дочь, водил обедать в «Альфредо». Гранди думал, что дочь прекрасно проводит время и ведет себя достойно, как и положено дочери одного из самых богатых людей Италии.