Как и было обговорено, Макмердо с утра направился в Хобсон. Казалось, что полиция в этот день решила следить за ним. Капитан Мервин, утверждавший, что будто бы знает Макмердо еще по его делишкам в Чикаго, подошел к нему, когда тот стоял на вокзале и спросил, куда это тот направляется, но Макмердо демонстративно отвернулся от полицейского. Вернулся он под вечер, и сразу направился в дом союза, к боссу Макгинти.

– Он приедет, – сообщил Макмердо боссу.

– Прекрасно, – ответил Макгинти. Советник был в рубашке без рукавов, на волосатых запястьях его поблескивали витые браслеты, жилетку украшали толстые золотые цепочки, а под нечесаной бородой сверкала бриллиантами платиновая булавка. Торговля алкоголем вкупе с занятиям политикой сделали Макмердо очень богатым человеком, и тем сильнее пугали его видения тюремной камеры и каменоломни, преследовавшие советника во сне. Тревожную он провел сегодня ночь.

– Ты уверен, что ему многое известно о нас? – голос Макмердо звучал взволновано.

– Не знаю, – пожал плечами Макмердо. – Здесь он уже недель шесть или около того. В наших местах, впрочем, он не появлялся. Если б он со всеми своими деньгами появился в Вермиссе, он бы многое узнал. Но тогда и мы быстрее бы раскусили его. Правда, он мог наведываться сюда тайком.

– Даже если бы он и приехал в Вермиссу, ему не удалось бы никого подкупить. Все наши ребята тверды как сталь, – начал Макгинти уверять себя, но внезапно спохватился. – А, черт, есть среди нас паршивая овца, этот слабак Моррис. Как ты думаешь, его можно подкупить? – спросил Макгинти и сам же ответил: – Можно, конечно, можно, он один из всех способен на предательство. Послушай, Макмердо, хочу я сегодня вечерком послать к Моррису пару мальчиков. Пускай с ним поработают. Зададут ему хорошую трепку, да повыспрашивают. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, несколько синяков ему не повредят, – безразлично ответил Макмердо. – Хотя, если сказать честно, Моррис старичок неплохой, просто немного нервный. Я разговаривал с ним о делах ложи, и он производит впечатление разумного и не болтливого человека. Может быть, и не стоит насылать на него ребят. Хотя, не знаю, это решать не мне, а вам.

– Нет, нет, – замотал головой Макгинти, – я все – таки этого старого черта немного поучу. Я до него целый год добираюсь, все слежу за ним.

– Вам тогда и лучше знать, – сказал Макмердо. – Но только перенесите-ка вы лучше разговор с Моррисом на завтра, а то, боюсь, сегодня вечером вы будете сильно заняты. А вообще-то, лучше повремените с Моррисом – после исчезновения Эдвардса полиция несколько дней будет на ногах.

– Точно, точно, – согласился Макгинти. – Сегодня мы послушаем Берди Эдвардса, узнаем, какие там он навел о нас справки. А уж потом перережем ему глотку. Как ты думаешь, он не заметил подвоха?

Макмердо рассмеялся.

– Нет, что вы. Он у меня сидит на крючке крепко. Я так его заинтриговал, что он сюда не то что приедет, а прилетит. Смотрите, какую кучу денег он мне отвалил, – Макмердо вытащил из кармана толстую пачку долларов. – И обещал дать еще столько же после получения моих бумаг.

– Каких бумаг? – забеспокоился Макгинти.

– Да нет у меня никаких бумаг, – успокоил его Макмердо. – Это все для приманки. Я дам ему пакет, набитый свернутыми газетами и скажу, что здесь мои записки о деятельности Взыскателей. А развернуть пакет он все равно не успеет.

– Ты просто молодец, Макмердо. Только поверил ли он всем твоим выдумкам? Приедет ли? – мрачно говорил советник.

– Я в этом и не сомневаюсь.

– Послушай, а он спросил тебя, почему ты не привез ему бумаги?

– Конечно. Только как я мог их привести, если за Взыскателями едва ли не постоянно следят? Вот и сегодня, не успел я прийти на станцию, а капитан Мервин тут как тут. Словно поджидал меня.

– Да, да, я знаю, мне передавали, – закивал Макгинти. – Ну, ладно. Главное сейчас – отделаться от Эдвардса. Труп мы сбросим в пустую шахту, а потом придумаем, что тебе следует говорить, если тебя спросят, зачем ты ездил в Хобсон.

– Советник, если мы все сделаем тихо, без сучка и задоринки, меня никто ни о чем не спросит. Исчезновение человека – это еще не убийство. А теперь послушайте меня, босс, я изложу вам свой план. Сделаем так: вы приходите в девять, а он приезжает через час. Он постучит три раза, я впущу его в дом и сразу же закрою дверь. С этой минуты он – в наших руках.

– Всё ясно и понятно, – мотнул гривой Макгинти.

– Дальше уже сложнее, – продолжал Макмердо. Эдвардс вооружен, и хотя мне и удалось запудрить ему мозги, он все равно будет настороже. Представьте, что будет, если я введу его в комнату, где сидят семь человек. Он тут же выхватит револьвер и кого-нибудь пристрелит.

– Правда, правда.

– К тому же, звук выстрелов привлечет к дому всех городских полицейских.

– Все верно.

– Значит, мы поступим так. Вы все будете находиться в большой комнате, помните, в которой мы с вами разговаривали?

– Помню.

– Я впущу Эдвардса в гостиную, попрошу подождать, отправлюсь якобы за бумагами, а сам зайду к вам и сообщу, как обстоят дела. Затем я вернусь к нему с пакетом, и пока он будет его развязывать, скручу его. Он хоть и парень сильный, но пару минут мне его удерживать удастся. Одновременно я позову вас, а вы уж тут не мешкайте, сразу выбегайте из комнаты и наваливайтесь на него.

– Отлично, Макмердо, так и сделаем. Мальчик мой. – Макгинти осклабился в улыбке, – ложа никогда не забудет того, что ты для неё сделал. Уверен, что я уже знаю имя следующего председателя, – Макгинти похлопал Макмердо по плечу.

– Ну что вы, советник, – Макмердо скромно потупился. – Рано мне еще думать о высоких постах, я у вас тут пока новичок.

– Думать о карьере никогда не рано.

Вернувшись домой, Макмердо начал готовиться к мрачному вечернему действу. Прежде всего, он почистил и смазал свой «Смит и Вессон», устрашающего вида флотский револьвер, затем внимательно осмотрел комнату, в которую предполагал ввести одураченного детектива, просторную, с большим овальным столом посредине и камином в углу. У неё имелся только один недостаток: на окнах не было ставень, только плотные шторы, но, учитывая, что дом стоял в стороне от дороги, разворачивающаяся в комнате сцена не должна была бы привлечь внимание случайных прохожих. Макмердо постоял у каждого из окон, удовлетворенно кивнул и отправился к Скэнлэну, занимавшему комнату на втором этаже. Шахтер хотя и числился в отряде Взыскателей, но не обладал ни необходимой смелостью, ни физической силой. Человек слабовольный, он всегда шел на поводу у своих более решительных товарищей. Вот и сейчас, узнав о том, что предполагали сделать Взыскатели, он чувствовал себя очень неуютно. Перспектива участия в кровавом деле ему определенно не нравилась. Поэтому когда Макмердо произнес: «На твоем месте, Скэнлэн, я бы сегодня переночевал где-нибудь в другом месте. Сегодняшний вечер обещает нам жаркое дельце», он с радостью согласился уйти.

– Ты знаешь, – говорил он, объясняя свой уход, – тут дело не в воле. Просто я ужасно боюсь крови. С того момента, когда я увидел, как истекал кровью Данн, – помнишь, там, на шахте? я не могу выносить подобных сцен. Я с вами, с ложей, но я… не лежит у меня сердце к таким делам… Ты… Макгинти… вы как-то посильнее, что ли… В общем, я пошел.

Все семеро Взыскателей во главе с Макгинти пришли точно вовремя. Выбритые, хорошо одетые, самоуверенные ни дать ни взять достойные и законопослушные граждане. И только физиономист, взглянул на них, ужаснулся бы, ибо лица и глаза их выдавали недобрые мысли и страсть к насилию. Судя по настроению Взыскателей, у Эдвардса не было никаких надежд на спасение. Взыскатели привыкли к крови, для них убить человека было таким же привычным делом, как для мясника зарезать овцу. Они не чувствовали ни жалости к жертве, ни чувства вины за страшное преступления. Первым в ряду стоял, разумеется, председатель. На его руках было крови больше, чем на любом из его товарищей. Секретарь ложи Харрауэй, длинный, как жердь, сутулый, с прыщавой куриной шеей и дрожащими от волнения руками, являлся образцом верности ложе по финансовой части. При этом его не обременяли такие понятия, как совесть и честность по отношению к остальному обществу. Следом шел казначей Картер, крепкий увалень с туповатой физиономией деревенского дурачка. Однако это впечатление было обманчиво, в придурковатом на вид Картере скрывался мощный организатор, хитрый и жестокий. Мозг его, казалось, был направлен только на одно – на изобретение уловок, хитростей и изуверских пыток. Далее следовали братья Уиллоби, боевики, без которых не обходилось практически ни одно кровавое дело. Замыкал шествие Тигр Кормак, звероподобного вида громила, которого в минуты злобы побаивались даже сами Взыскатели. Вот какие личности собрались под крышей домика вдовы Макнамара вершить суд над Эдвардсом.

Хозяин радушно принял гостей, поставил перед ними бутылку виски и те дружно принялись подогревать себя перед боем. Болдуин и Кормак были уже изрядно пьяны, и дополнительный стакан вызвал у них прилив жестокости. Кармак дотронулся до каминной решетки и, подмигнув, произнес:

– Подойдет. На такой жаровне он у нас быстро заговорит.

– Еще бы не заговорил, – поддержал его Болдуин. – Привяжем покрепче, погреем спинку все выложит как на духу.

– Не сомневайтесь, братья, – согласился Макмердо. – Развяжем легавому язык. Как говорится, будьте любезны, – он рассмеялся.

Гости отметили, что Макмердо держался так же, как и обычно, не нервничал, не суетился. Словно и не предстояло им через полчаса убивать.

– Вот и полюбезничаешь с ним, – хохотнул босс. – Окажешь Эдвардсу горячий прием. Жаль, конечно, что у тебя нет ставень на окнах.

Макмердо начал зашторивать окна.

– Да кто нас тут увидит? На улице темень, да и от дороги далеко, – сказал Болдуин.

– А, может, он не придет? Почует опасность? – предположил секретарь.