Макмердо рассмеялся.

– В безопасности! Этти, ложа найдет нас повсюду. Или ты думаешь, что её отделений нет в Филадельфии или Нью-Йорке?

– Тогда бежим на запад, в Англию, в Швецию. Решай сам, Джек, мне все равно, только бы уехать отсюда, из «долины Страха».

Макмердо вспомнился брат Моррис, усталый пожилой человек.

– Уже второй раз я слышу это странное название, – задумчиво сказал он. – Видимо, тучи страха давно нависли над здешними местами.

– Да вся наша жизнь пропитана страхом. И не забывай, что есть еще Тэд Болдуин, который никогда не простит нам своего позора. Он приумолк, потому что боится тебя. Но что будет, если он осмелеет? Джек, меня до сих пор трясет от его взгляда. С какой злобой он тогда смотрел на нас.

– Его можешь не бояться. Пусть только попробует оскалить зубы, я быстро научу его хорошим манерам. Но, послушай, девочка, пока я не могу отсюда уехать. Еще не время. И план твой глупенький, необдуманный. Вот подожди, я сам придумаю что-нибудь более достойное. Вот тогда мы отсюда и уедем. Но только не тайком, а открыто.

– Открыто?! Но когда?

– Дай мне полгода, Этти, любимая, и мы уедем отсюда. И не с позором, а с почетом, не стыдливо прячась, а смело глядя в глаза людям.

На этот раз рассмеялась Этти.

– Полгода? – повторила она. – Ну, хорошо, я согласна. Так ты обещаешь мне, что через полгода мы уедем отсюда?

– Обещаю, – кивнул Макмердо. – Может быть, не через полгода, а через месяцев семь – восемь. Не больше. И тогда мы навсегда забудем все, что здесь было.

Большего от Макмердо Этти добиться не смогла. Но, как говорится, и на этом спасибо. Хотя бы в далеком будущем забрезжил яркий светлый огонек. Возвращалась она к себе с легким сердцем. Такого радостного настроения у неё не было с тез самых пор, как Макмердо покинул их дом.

Макмердо, сделавшись полноправным членом братства, предполагал, что узнает обо всех делах ложи, и ошибся. Вскоре он выяснил, что щупальца масонских организаций протянулись далеко за границы долины, и что есть лица куда как более могущественные и страшные, чем Макгинти. Некоторых из них побаивался и сам грозный Вермисский босс. И не все дела ложи становились известными в Вермиссе. Через некоторое время в городе появился мастер графства, которого все называли просто «делегат», и который являлся главой нескольких лож. «Делегат» постоянно проживал в Хобсоне, откуда иной раз совершал инспекционные поездки по отделениям. Пожелания его считались приказами, а недовольство кем-либо – смертным приговором. Макмердо лишь раз довелось увидеть «делегата», серенького, ничем не примечательного на вид маленького сутулого человечка с блеклым невыразительным лицом, похожим на мышиную мордочку, с постоянно бегающими глазками, налитыми кровью и злобой. Уже потом, после отъезда гостя, Макмердо узнал, что зовут его Эванс Патт, и что от одного его косого взгляда босса Макгинти бросало в дрожь. Точно так же, вероятно, здоровяк Дантон ненавидел и боялся тщедушного пигмея Робеспьера, человека опасного и кровожадного.

Однажды Скэнлэн, живший в одном доме с Макмердо, получил от Макгинти письмо, куда была вложена записка от Эванса Патта, в которой тот сообщал, что посылает в Вермиссу для выполнения работы двух своих боевиков по имени Лоулер и Эндрюс. Скэнлэну и Макмердо предлагалось на несколько дней обеспечить прибывших жильем и питанием.

Вечером того же дня пришли и сами гости. Лоулер оказался пожилым человеком с небольшой аккуратной бородкой, молчаливым и сдержанным, похожим в своем потертом долгополом сюртуке и мягкой фетровой шляпе на доброго странствующего проповедника. Спутник его, Эндрюс, был совсем еще мальчик, живой, веселый, с открытым, улыбающимся лицом. Он напоминал школьника, вырвавшегося на время каникул из-под опеки родителей. Казалось, что каждая минута свободной, безнадзорной жизни доставляет ему неизъяснимое удовольствие. Оба пришельца воздерживались от виски, вели себя с достоинством, но без развязности, то есть ничем не отличались от многих добропорядочных законопослушных горожан. И, тем не менее, при всей внешней порядочности это были убийцы, присланные в Вермиссу для выполнения «работы». На счету у Лоулера таких заданий было уже четырнадцать, у жизнерадостного мальчугана Эндрюса – три.

Людьми они оказались разговорчивыми, но не болтливыми, охотно говорили о прошлых «работах», и ни единым словом не заикались о будущей. В отличие от Взыскателей, кичившихся участием в «работе», гости о прошлых своим заслугах рассказывали без особой гордости, считая свои действия всего лишь данью общему делу. Иногда, впрочем, они говорили не умолкая, но, как только чувствовали в словах собеседников скрытый подвох, попытку вызнать о предмете их «работы», то сразу же прикусывали языки.

– Почему нас выбрали? – мягко переспросил Лоулер. – Потому что мы не пьем. Ни я, ни наш постреленок, – губы Лоулера растянулись в улыбке. – Потому мы и не проговоримся. И вы братья, не обижайтесь на нас. Здесь дело не в недоверии, а просто так нам приказал «делегат».

– Понятное дело, – кивал Скэнлэн, когда все четверо сидели вечером за ужином. Но с нами-то, наверное, можно поговорить.

– Давайте разговаривать хоть до утра, – согласился Лоулер. Мы расскажем вам о том, как мы прикончили Чарли Вильямса или Саймона Бёрда, о ком угодно. Но только о прошлых делах, о будущей работе вы не услышите ни слова.

– Есть у нас типчики, с которыми я бы с удовольствием поговорил, – произнес Макмердо. – Человек десять найдется. Не за Джеком ли Кноксом вы приехали? Тогда я бы дорого дал, чтобы пойти с вами.

– Нет, пока не за ним, – ответил Лоулер.

– Ну, значит за Германом Штраусом.

– И не за ним.

– Ну, ладно, – рассмеялся Макмердо, – не хотите говорить, не надо. Хотя я бы послушал вас с удовольствием.

Лоулер кивал, лукаво усмехаясь. «Крепкий орешек», – подумал Макмердо.

Несмотря на нежелание гостей, Скэнлэн и Макмердо решили во что бы то ни стало проследить, куда они направятся, и посмотреть на всю, как они говорили, «забаву». Для этого Макмердо пришлось целую ночь не спать. Ранним утром, как только он услышал скрип ступенек и понял, что это крадутся к выходу Лоулер и Эндрюс, Макмердо растолкал Скэнлэна, и они оба начали торопливо одеваться. Спустившись вниз, они обнаружили дверь дома открытой. Вдалеке, в предрассветных сумерках, маячили две удаляющиеся фигуры. Макмердо и Скэнлэн, бесшумно ступая по выпавшему ночью глубокому снегу, последовали за ними.

Дом, где жили Макмердо и Скэнлэн, стоял на самом краю городка. Немного поодаль была развилка, откуда дороги вели к различным шахтам. Здесь Лоулера и Эндрюса поджидали трое мужчин. Перебросившись несколькими словами, все пятеро дальше пошли вместе по дороге на шахту, расположенную на Вороньей горе. Это была одна из немногих шахт, где её владелец Джошуа Данн, богатый предприниматель из Новой Англии, умудрялся сохранять порядок и дисциплину. Он вел себя настолько уверенно и независимо, что, казалось, не замечал царящего вокруг террора.

Начало светать, на шахты по черным от угольной пыли дорогам потянулись длинные вереницы рабочих.

Макмердо и Скэнлэн, смешавшись с остальными, шли, не выпуская из виду идущих впереди «братьев». Впереди лежала широкая полоса тумана, откуда вскоре послышался резкий свисток паровоза – это был сигнал, возвещающий, что клети пойдут вниз ровно через десять минут.

Достигнув широкой, ровной площадки, окружавшей спуск в шахту, Макмердо и Скэнлэн увидели толпу из примерно ста рабочих. Поеживаясь от холода, сильнее ощущавшегося на высоте, они пытались согреться – перетаптывались и дышали на озябшие ладони. Лоулер, Эндрюс и трое их спутников стояли маленькой группкой в тени механической мастерской. Скэнлэн и Макмердо влезли на гору золы позади шахтеров и стали ждать. Вскоре показались владелец шахты и инженер, высокий бородатый шотландец по фамилии Мензес. Он поднес к губам свисток, и в ту же секунду от толпы шахтеров отделился худощавый молодой человек и развязной походкой двинулся к клети. Проходя мимо мастерской, он кинул взгляд на притаившуюся там группу. Шахтеры продолжали стоять, надвинув на глаза шляпы и подняв воротники пальто. Инженеру показалось подозрительным поведение шахтеров, никто из них словно не слышал его свистка. Клеть была поднята, пора было спускаться в забой, но никто из рабочих, если не считать странного молодого человека, не сдвинулся с места. Владелец шахты нахмурился, почуяв неладное. Сердце его словно сдавила холодная рука смерти. Но, привыкший к странностям местных рабочих, он быстро стряхнул с себя наваждение, и крикнул стоящим у мастерской:

– Эй, кто вы такие? Какого черта здесь околачиваетесь?

Вместо ответа из тени вышел молодой Эндрюс и выстрелил ему в живот. Шахтеры, парализованные увиденным, стояли молча и неподвижно. Владелец схватился за живот, и, согнувшись, попытался убежать, но тут выстрелил второй убийца, и владелец рухнул на кучу золы, Раздался шорох, тело медленно соскользнуло на землю. Выпавший снег стал окрашиваться кровью. Мензес взревел и, схватив тяжелую металлическую лопату, бросился на убийц, но был сражен двумя одновременно прогремевшими выстрелами. Послышались недовольные голоса, толпа шахтеров начала угрожающе шевелиться. Кое-кто уже двинулся вперед, надеясь расправиться с убийцами, но те начали методично стрелять поверх голов, и шахтеры бросились врассыпную. Многие побежали вниз, домой, в Вермиссу. Несколько наиболее смелых шахтеров, посовещавшись у дороги, вернулись на шахту, но убийц уже и след простыл. Они растаяли в утреннем тумане прежде, чем кто-либо смог их увидеть и запомнить. Так перед лицом сотни шахтеров пятью неизвестными было совершено очередное гнусное преступление двойное убийство.

Скэнлэн и Макмердо направились назад, в город. Шахтер выглядел подавленным. Он впервые увидел, как делается «работа», и это зрелище не привело его в восторг. Все выглядело гораздо менее «забавней», чем он подозревал. Уверения Взыскателей не имели ничего общего с реальностью. Всю дорогу до дома его преследовал дикий, истошный крик вдовы, увидевшей лежащее на груде золы тело своего мужа. Макмердо шел молча, погруженный в свои раздумья, и бросал на своего спутника пренебрежительные взгляды. Казалось, сцена убийств его абсолютно не тронула.