— Ну, заметили вы какой-нибудь подвох?

— Никакого, — ответил Пуаро.

— Что же вы намерены делать?

— Я намерен поговорить с этими пятью лицами и услышать всю историю с точки зрения каждого из них.

Начальник полиции сокрушенно вздохнул:

— Какой вы упрямый! Но вы ничего не добьетесь. Разве вы не знаете, что один и тот же факт воспринимается разными людьми по-разному? Да еще через столько лет! Ручаюсь, что вы услышите пять рассказов о пяти разных убийствах.

— Это как раз то, — сказал Пуаро, — что мне надо.

Филип Блейк оказался именно таким, как описал его Деплич: преуспевающим, самоуверенным и толстым. Он назначил Пуаро встречу на субботу, в половине шестого, и к этому времени как раз закончил партию в гольф с выигрышем в пять фунтов, что привело его в хорошее настроение: он встретил гостя дружелюбно и даже радушно.

Не желая открывать своих карт, Пуаро сказал, что занят работой над книгой, для которой ему нужны описания нескольких интересных уголовных дел большой давности.

Филип Блейк нахмурился.

— Ну стоит ли раскапывать такую старину?

Эркюль Пуаро пожал плечами.

— Публика, знаете ли, падка на этот жанр, — покупает нарасхват.

— Да, читатели это любят, — добродушно согласился Филип Блейк.

Он сидел, развалясь, в кресле, и Пуаро увидел в нем сходство с жирным, самодовольным поросенком. Что он за человек? По-видимому, он не из тех, кого могут тревожить угрызения совести или мучительные воспоминания. Сколько ему сейчас лет? Пожалуй, между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Значит, в год смерти Крэля ему было под сорок. Он был тогда не так самоуверен, как сейчас, и потому не так смешон. Наверное, он любит жизнь, но получал от нее куда меньше, чем получает теперь.

— Вы ведь знаете, кто я? — спросил Пуаро, чтобы начать разговор.

— Ну, конечно, знаю. Вас все знают. Вы же знаменитый Эркюль Пуаро!

В голосе Филипа Блейка звучала легкая насмешка. В кругу своих приятелей он охарактеризовал бы его так: «Какой-то шарлатан! Занимается чепухой в дамском вкусе».

— Я польщен тем, что мое имя вам известно, — сказал Пуаро. — Если мне удавалось иногда разрешать трудные проблемы, то лишь потому, что я всегда руководствуюсь психологией человека, этим вечным «почему».

Филип Блейк слегка зевнул.

— Ваше «почему» большинства преступлений очень примитивно: деньги.

— О, дорогой сэр, «почему» не может быть ГфИМИ-тивным. Оно всегда психологически интересно. Поихо-логия — как раз моя специальность, поэтому я и принял заказ от издательства.

Филип Блейк ухмыльнулся.

— Выгодное дельце, а?

— Надеюсь.

— Поздравляю. Но, скажите, в чем может заключаться моя помощь?

— В деле об убийстве Крэля.

Филип Блейк не выразил удивления. Он только сказал задумчиво:

— Да, да, конечно… Убийство Крэля.

— Это не будет вам слишком тяжело, мистер Блейк?

— Что же делать! — Филип Блейк пожал плечами. — Эмис Крэль был моим лучшим другом, и мне, конечно, тяжело поднимать все это снова. Но если надо…

— Благодарю вас, мистер Блейк. Я хочу попытаться восстановить прошлое, проследить за ходом событий и вникнуть в мысли и чувства участников этой драмы.

— Вряд ли чувства их были очень сложными, — сказал Филип Блейк. — Дело ведь не вызывало сомнений. В основе всего лежала примитивная женская ревность.

— Как это произошло, мистер Блейк?

— Как произошло? Но вы, наверное, уже читали обо всех обстоятельствах дела?

Пуаро кивнул.

— Ну, так вот: я гостил у Крэлей, и в то утро мой брат Мередит вызвал меня по телефону. Он был страшно взволнован. Дело в том, что из лаборатории исчезло одно из его адских снадобий. Я попросил его прийти, чтобы вместе решить, что делать. Не могу себе простить, что я, безмозглый дурак, не понял, что нельзя было терять ни минуты! Мне следовало бы пойти к Эмису и сказать ему, что Каролина взяла в лаборатории смертельный яд и что он и Эльза должны быть начеку!

Блейк встал и начал взволнованно шагать по комнате.

— Как это я не сообразил, что Каролина не задумается дать ему яд при первом же удобном случае? Я должен был знать, я знал, что Эмис в смертельной опасности, и я ничего не сделал, чтобы его спасти!

— Мне кажется, вы несправедливо обвиняете себя, мсье. Вы не успели это сделать.

Но собеседник прервал его:

— Не успел! Как это не успел?! Я успел бы сделать очень многое! Я мог сказать обо всем Эмису, хотя возможно, что он не поверил бы мне. Он был из тех, кто нигде не видит опасности. И, кроме того, он плохо знал Каролину, он не знал, что это — дьявол, а не женщина. Затем, я мог пойти к ней и сказать: «Я знаю, что вы замышляете. Если Эмис или Эльза умрут от отравления кониином, вас повесят!» Это ее отрезвило бы! Затем, я мог бы позвонить в полицию. О, можно было бы сделать очень многое, но я как-то поддался медлительности Мередита, его глупой осторожности! А этот старый дурак за всю свою жизнь не сделал ни одного решительного шага. Ему хорошо — он старший в семье и унаследовал имение. А если бы ему пришлось, как мне, делать деньги, так он потерял бы все, до последнего пенни!

— Лично вы не сомневались, кто взял яд? — спросил Пуаро.

— Ни минуты. Я сразу понял, что его взяла Каролина.

— Это чрезвычайно интересно, — промолвил Пуаро. — Мне очень хотелось бы знать, мистер Блейк, что за человек была Каролина Крэль.

Блейк перестал шагать по комнате.

— Каролина была дрянь, мерзкая дрянь. Но у нее были приятные манеры, которые вводили людей в заблуждение. Она казалась хрупкой и беспомощной, что обычно нравится мужчинам и вызывает в них рыцарские чувства. А на деле она была холодной, расчетливой интриганкой. Да еще с бешеным характером.

Не знаю, говорили ли вам, как она расправилась со своей сестрой? Дело в том, что ее мать вышла замуж второй раз и отдала всю свою нежность и внимание маленькой Анджеле. Каролина не могла с этим примириться и чуть не убила ребенка из ревности — проломила ему голову. К счастью, удар не был смертельным. Как вам это нравится?

— Да, действительно…

— Она всегда хотела быть на первом месте! Это был демон — холодный, эгоистичный демон, который не остановился даже перед убийством!

Блейк помолчал.

— Вы скажете, что я предубежден и слишком суров. У нее ведь было много обаяния — даже я поддался ему. Но я знал, я всегда знал, что она коварна и жестока.

— И тем не менее ее жизнь с мужем, как я слышал, была не из легких.

— Это верно, и она везде трезвонила об этом. Разыгрывала из себя мученицу. Бедняга Эмис! Его жизнь с ней была сплошным адом, собственно, была бы адом, если бы не его способность погружаться в работу с головой. Когда он писал, то ничто другое для него не существовало. Он тогда не обращал внимания ни на Каролину с ее придирками, ни на бесконечные ссоры и скандалы, без которых не проходила буквально ни одна неделя.

А для нее скандалы были жизненным стимулом, разрядкой. Она облегчала себе душу тем, что бросала ему жестокие и оскорбительные упреки, а после этого успокаивалась и мурлыкала, как сытая кошка. Но его это выматывало. Ему нужна была тишина и покой… Я согласен, что людям этого сорта вообще не следует жениться: они не созданы для домашнего очага. Такие люди, как Крэль, охотно заводят романы, а семейные обязанности их только раздражают.

— Он был с вами откровенен?

— Он ничего от меня не скрывал, но и не жаловался. Только иногда я от него слышал: «Будь они прокляты, эти женщины! Не женись никогда, дружище! Достаточно и того ада, который ждет нас за гробом».

— Вы были в курсе его увлечения мисс Грир?

— Конечно. По крайней мере вначале. Он рассказал мне, что познакомился с необыкновенной девушкой. Я почти не обратил на это внимание, так как Крэлю вечно попадались необыкновенные. А через какой-нибудь месяц он уже забывал о них, и если я, бывало, напомню, так он даже не мог понять, о ком идет речь. Но эта Эльза Грир была в самом деле необыкновенная. Я понял это сразу же, когда она приехала гостить в Олдербери. Она поймала его очень быстро. Бедняга стал совсем ручным — ходил за ней по пятам.

— Вам нравилась Эльза. Грир?

— Нет, совсем не нравилась. Это была ярко выраженная хищница.

— А как он относился к Анджеле?

— Он ее очень любил. Да и все мы ее любили, хотя она была большим сорванцом — вечно проказничала. Что за мученье это было для ее несчастной гувернантки! Да, Эмис очень любил девочку, но когда она в своих шалостях заходила слишком далеко, он гневно обрушивался на нее. И тогда за нее заступалась Каролина — Каролина всегда была на стороне Анджелы, и это приводило Эмиса в ярость. Они все там ревновали друг друга. Эмис ревновал Каро к Анджеле, а Анджела ревновала сестру к Эмису и возмущалась его властным характером.

Он замолчал.

— Мистер Блейк, — сказал Пуаро, — могу я попросить вас сделать одну вещь?

— Что именно?

— Я хочу просить вас дать мне точное описание событий, которые произошли в Олдербери в те памятные дни.

— Но, дорогой мой, по прошествии стольких лет! Ведь это описание не может быть точным.

— Напрасно вы так думаете. По прошествии какого-то срока в памяти сохраняется все самое существенное, а исчезает только то, что не имеет большого значения.

Блейк взглянул на него, прищурясь.

— Но зачем это? Ведь стенограммы процесса нарисуют вам всю картину гораздо точнее.

— Нет, мистер Блейк. Меня интересует психологическая сторона. Голые факты мне не нужны. Мне нужны факты в вашем освещении. В стенограммах процесса я не найду всех мелочей, реплик, поступков, хотя бы потому, что свидетели не придавали им большого значения или же… предпочли их скрыть.