Агата Кристи - День поминовения

Когда я вышел на свободу, дела стали набирать обороты. Постепенно я оказался в центре событий – в центре большой международной сети, которой управляли из Центральной Европы. В качестве их агента я и приехал в Лондон и поселился в «Кларидже». Мне нужно было завязать отношения с лордом Дьюсбери, по легенде я играл роль светского повесы. Эдакий привлекательный гуляка, которого встретишь и там, и тут… Так я и познакомился с Розмари Бартон. Вдруг, к своему ужасу, я узнаю, что ей известно: я сидел в тюрьме в Америке, и зовут меня Тони Морелли! Мне стало за нее страшно. Ведь если люди, с которыми я работал, всего лишь заподозрят, что она обо мне что-то знает, – они убьют ее безо всяких колебаний. Я постарался как следует запугать ее, чтобы не болтала лишнего, но гарантировать, что она будет молчать, я не мог. Розмари – прирожденная болтушка. Я решил, что самое надежное для меня – исчезнуть, и тут увидел, как по лестнице спускается Айрис… И я поклялся себе – как только задание будет выполнено, я вернусь и женюсь на ней.

Когда дело мое в основном было сделано, я вернулся и стал встречаться с Айрис, но от ее дома и близких держался подальше – знал, что они начнут допытываться, кто я и что я, а раскрыть себя я пока не мог. Да и за Айрис беспокоился. Вид у нее был болезненный, словно чего-то боялась, а Джордж Бартон вообще вел себя очень странно. Я предложил ей уехать и выйти за меня замуж. Да, она отказалась. Возможно, правильно сделала. А потом меня затащили на эту вечеринку. И когда мы уже сидели за столом, Джордж сказал, что скоро должны появиться вы. Я тут же заявил, что встретил в городе знакомого, и мне придется уйти пораньше. Я и вправду встретил человека, которого знал в Америке, – Манки Коулмена, хотя он меня не помнит, – но на самом деле мне хотелось избежать встречи с вами. Задание еще не было до конца выполнено.

Что было дальше, знаете сами – Джордж умер. Я к его смерти – как и к смерти Розмари – не имею никакого отношения. И кто их убил, не знаю.

– И никаких мыслей на этот счет?

– Ну, это либо официант, либо кто-то из сидевших за столом пяти гостей. Официант – едва ли. Не я, не Айрис. Сандра Фарради – возможно, равно как и Стивен Фарради; не исключено также, что они это провернули вместе. Но я бы поставил на Рут Лессинг.

– Чем-то можете подкрепить это предположение?

– Нет. Просто она – самая подходящая кандидатура на роль убийцы… но как она это сделала – ума не приложу! И в случае первой трагедии, и в случае второй она сидела на таком месте за столом, что подсыпать что-то в бокал шампанского не могла просто физически… Чем больше я думаю о вчерашнем, тем больше прихожу к выводу: отравить Джорджа вообще было невозможно… тем не менее он был отравлен! – Энтони сделал паузу. – И еще одно меня мучает: вы выяснили, кто написал анонимные письма, из-за которых всполошился Джордж?

Рейс покачал головой:

– Нет. Мне показалось, что выяснил, но я ошибся.

– Ведь что это означает? Кто-то знает, что Розмари убили – и этот кто-то, если не принять меры предосторожности, вполне может стать следующей жертвой!

Из телефонного разговора Энтони узнал, что Лусилла Дрейк в пять часов уходит из дома – выпить чашку кофе со старой приятельницей.

Добавив время на непредвиденные обстоятельства (вернуться за кошельком, в последнюю минуту решить, что надо захватить зонт, или заболтаться на ступеньках после выхода), Энтони прикинул, что приехать на Элвастон-сквер нужно ровно в двадцать пять минут шестого. Ведь он хотел увидеть Айрис, а не ее тетушку. И если он попадется Лусилле на глаза, спокойно поговорить со своей дамой ему едва ли удастся.

Дверь открыла горничная (лишенная налета наглости, свойственного ее предшественнице – Бетти Аркдейл) и сказала:

– Мисс Айрис только что вернулась и сейчас в кабинете.

– Не беспокойтесь, дорогу найду, – сказал Энтони с улыбкой и прошел мимо нее к двери в кабинет.

При его появлении Айрис нервно вздрогнула.

– А-а, это ты.

Он быстро подошел к ней.

– Что случилось, дорогая?

– Ничего. – Она помолчала, потом быстро заговорила: – Ничего. Я только что чуть под машину не попала. Сама виновата, о чем-то задумалась и шла через дорогу, будто во сне; тут из-за угла вылетела машина и едва меня не сбила.

Энтони нежно встряхнул ее.

– Так нельзя, Айрис. Я беспокоюсь о тебе не потому, что ты чудом не попала под колеса автомобиля, а из-за того, что заставляет тебя переходить дорогу, будто во сне. В чем дело, дорогая? Тебя что-то тревожит?

Айрис кивнула. Подняла на него свои печальные, большие и потемневшие от испуга глаза. Браун сразу понял, что в них написано, и тут она произнесла:

– Мне страшно.

Эти слова Энтони встретил спокойной улыбкой. Он сел рядом с Айрис на широкую кушетку и сказал:

– Что ж, выкладывай.

– Знаешь, Энтони, не хочу тебе об этом рассказывать.

– Послушай, глупышка, не веди себя как героиня третьесортного детективного романа, которая в первой главе заявляет о какой-то тайне, по непонятной причине не подлежащей разглашению, разве что сбить с толку главного героя и растянуть действие на триста страниц.

Она вяло улыбнулась.

– Я хочу тебе рассказать, Энтони, но не знаю, что ты об этом подумаешь… поверишь ли…

Браун поднял руку и начал загибать пальцы.

– Первое – незаконный ребенок. Второе – шантажист-любовник. Третье…

Она прервала его с негодованием:

– Нет, конечно, ничего похожего.

– Ну, тогда приди мне на помощь, дурочка, – сказал Энтони. – Карты на стол.

Лицо Айрис снова заволокла дымка.

– Ничего смешного тут нет. Это… про вчерашний вечер.

– Что именно? – голос его чуть зазвенел.

– Ты был сегодня утром на дознании… и слышал…

– Очень мало, – перебил ее Энтони. – Полицейский врач подробно говорил, что такое цианиды в целом, как цианистый калий повлиял на Джорджа в частности; был зачитан отчет полиции, который составил не Кемп, а инспектор со щегольскими усиками, который приехал в «Люксембург» первым и взял дело в свои руки. Потом было опознание тела Джорджа его старшим администратором. А еще толковый следователь отложил расследование дела на неделю.

– Я как раз про инспектора, – сказала Айрис. – Он нашел под столом бумажный пакетик со следами цианистого калия.

В глазах Энтони мелькнул интерес.

– Конечно. Тот, кто подсыпал яд в бокал Джорджа, просто бросил пакетик под стол. Самое простое. Не мог же он – или она – положить пакетик к себе в карман.

Он с удивлением увидел, что Айрис всю затрясло.

– Нет, Энтони, нет – все было не так.

– Что ты хочешь сказать, дорогая? Тебе-то что об этом известно?

– Пакетик под стол бросила я, – призналась Айрис.

Тут Браун искренне изумился.

– Энтони, ты помнишь, как Джордж выпил шампанское и что было дальше?

Он кивнул.

– Это было ужасно, как дурной сон. Главное, в эту минуту я уже считала, что все прошло, все хорошо. Когда после кабаре зажгли свет – у меня словно камень с души свалился. Ведь год назад Розмари нашли мертвой как раз в эту минуту, и я боялась, сама не знаю почему, что это произойдет снова… Зажгут свет – и вот она лежит на столе, мертвая…

– Дорогая…

– Знаю, это все нервы. Так или иначе, но мы сидели за столом, ничего ужасного не произошло, и мне уже показалось, что весь этот кошмар кончился, и наконец-то можно… даже не знаю, как объяснить… можно все начать сначала. Я пошла танцевать с Джорджем, и на душе было легко, а потом мы вернулись к столу. И тут Джордж неожиданно заговорил о Розмари, предложил выпить за ее память – и умер, и весь кошмар вернулся! Меня словно парализовало. Я стояла и тряслась. Ты подскочил, чтобы взглянуть на него, я чуть отодвинулась, прибежали официанты, кто-то вызвал врача. А я все это время стояла, как статуя. К горлу подкатил ком, по щекам потекли слезы, я открыла сумочку – достать носовой платок. Стала искать его на ощупь, потому что перед глазами стояла пелена, вытащила – и почувствовала, что внутри платка что-то есть. Это был пакетик из белой бумаги – в таких дают порошки в аптеке. Но когда я выходила из дома, пакетика в сумочке не было, Энтони! Сумочка вообще была пустая, когда я стала складывать в нее свои вещи – пудру, помаду, платок, расческу в футляре, шиллинг и кое-какую мелочь. Значит, кто-то этот пакетик мне подбросил – а как иначе? Я тут же вспомнила – такой пакетик нашли в сумочке Розмари после ее смерти, а в нем – цианистый калий! Я перепугалась, Энтони, перепугалась до смерти. Пальцы ослабли, пакетик выскользнул из платка и улетел под стол. Я не стала его поднимать. И никому ничего не сказала. У меня от страха поджилки тряслись. Кто-то хотел представить дело так, что Джорджа убила я, а я его не убивала.

Энтони издал протяжный свист.

– Это кто-нибудь видел? – спросил он.

Айрис заколебалась.

– Точно сказать не могу, – медленно произнесла она. – Кажется, Рут заметила. Но она тоже оцепенела, поэтому не знаю, то ли заметила, то ли просто смотрела на меня, ничего не видя.

Энтони еще раз присвистнул.

– Ну, дела! – заметил он.

– Представляешь, каково мне? Я боюсь – вдруг они узнают?

– Почему на пакетике нет твоих отпечатков пальцев? Полиция наверняка проверила его на отпечатки.

– Наверное, потому, что я держала его через платок.

Энтони кивнул: