Частенько, глядя на сидевшую напротив жену, он преисполнялся радостью – какая замечательная у него помощница, именно о такой жене он и мечтал. Ему нравились нежные и чистые очертания ее головы и шеи, прямой взгляд карих глаз из-под ровных бровей, высокий белый лоб и слегка надменный орлиный нос. Она напоминала ему скаковую лошадь – ухоженная, породистая, горделивая. Да и спутница идеальная – в их головах стремительно рождались схожие мысли, они делали одинаковые выводы. «Что ж, Стивен Фарради, – говорил он себе, – неприкаянный мальчик сумел найти свое место в жизни». Все складывалось так, как он замышлял.

Ему было слегка за тридцать, а успех уже ломился к нему во все двери.

Именно в таком триумфальном настроении Стивен отправился с женой в Швейцарию, отдохнуть две недели в Санкт-Морице – и в вестибюле гостиницы увидел Розмари Бартон.

Что именно произошло с ним в тот момент, известно только Богу. Но поэтичные слова, которые он когда-то адресовал другой женщине, сыграли с ним злую шутку. Он увидел женщину на другом конце комнаты – и влюбился. Безоговорочно, безумно, как в омут головой. Это была какая-то безотчетная, безудержная телячья любовь, какую положено испытывать в юношеском возрасте, а потом забыть, как дурной сон.

К мужчинам, которые могут быть одержимы страстью, он себя не относил. Пара мимолетных интрижек, легкий флирт – вот и все, что он мог вложить в понятие «любовь» на основании личного опыта. Плотские утехи его не вдохновляли. Он сказал себе, что для подобных развлечений слишком привередлив.

На вопрос о том, любит ли он свою жену, Стивен ответил бы: «разумеется» – в то же время он прекрасно знал, что ему и в голову не пришло бы на ней жениться, будь она дочерью, скажем, сельского джентльмена без гроша за душой. Она ему нравилась, он ею восхищался, был к ней глубоко привязан и по-настоящему благодарен – ведь стать тем, кем он стал, ему помогло ее положение в обществе.

И вдруг… влюбиться до полного самозабвения, страдать, как неоперившийся юнец… он и представить не мог, что способен на такое.

Розмари целиком и полностью завладела его мыслями.

Очаровательная улыбка, густые каштановые волосы, шикарная фигура, покачивание бедрами. Он потерял аппетит, потерял сон. Они вместе ходили на лыжные прогулки. Он с ней танцевал. Держа руку на ее талии, он знал – он жаждет эту женщину, ничего другого на свете не хочет, как ее! Вот оно, это страдание, эта неудержимая болезненная страсть – вот что такое любовь!

При всей пылкости по отношению к предмету вожделения, Стивен не забывал поблагодарить судьбу, которая одарила его умением скрывать свои чувства. Никто не должен ни о чем догадаться, никто не должен знать о его к Розмари чувствах – кроме самой Розмари.

Бартоны уехали на неделю раньше, чем Фарради. Стивен сказал Сандре, что в Санкт-Морице скучновато. Может, есть смысл вернуться в Лондон пораньше? Сандра покорно согласилась. Они вернулись, и через две недели Стивен стал любовником Розмари.

Период невразумительного экстаза – бурный, лихорадочный. Сколько это длилось? Максимум полгода. В эти полгода Стивен вел свои дела, как обычно, навещал избирателей, задавал вопросы в парламенте, выступал на разных совещаниях, обсуждал политику с Сандрой, но думал только об одном – о Розмари.

О-о, их тайные встречи в маленькой квартирке, ее красота, пылкие ласки, какие он обрушивал на нее, их нежные объятья… Вот она – воплощенная мечта! Когда чувства превыше рассудка.

А потом – пробуждение. Внезапное. Словно выехал из тоннеля на дневной свет.

Только что – потерявший голову любовник, и вот он снова Стивен Фарради, который думает: надо бы встречаться с Розмари пореже. Черт, ведь они же страшно рискуют! Ведь если Сандра что-то заподозрит… Он украдкой поглядывал на жену за завтраком. Слава богу, она ни о чем не подозревает. Нет, конечно, ей такое и в голову не может прийти. Он как-то объясняет свои поздние приходы домой, не всегда ловко. Другая уже почуяла бы неладное. Но Сандра, слава богу, особой мнительностью не отличалась.

Стивен перевел дыхание. Нет, правда, они с Розмари ведут себя безрассудно! А ее муж – он-то как не видит, что творится у него под носом! Из тех наивных чудаков, кому подозрительность не свойственна – он ведь намного старше ее.

До чего же она очаровательна… Внезапно мысли его перенеслись на поле для игры в гольф. Песчаные дюны, свежий ветер, ходишь себе с клюшкой, потом взмах, удар с подсечкой – и мячик, что спокойно лежал на метке, взмывает в небо.

Мужское общество. Брюки, гольфы, набитые табаком трубки. И никаких женщин!

– Давай съездим в Фэйрхейвен? – внезапно предложил он Сандре.

Она с удивлением подняла голову:

– Хочешь проветриться? А вырваться сможешь?

– Пожалуй, в середине недели. Поиграл бы в гольф. Что-то я застоялся.

– Можем поехать хоть завтра. Только Эстли придется отменить, мы договорились на вторник. А с Ловатами что делать?

– Давай их тоже отменим. Придумаем, что сказать. Хочу поменять обстановку.

Фэйрхейвен – тишь да гладь, на террасе Сандра и собаки, обнесенный стеной старый сад, гольф в Сэндли-Хит, вечерами прогулка с Мактавишем на ферму.

Он напоминал себе человека, который восстанавливает силы после болезни.

Письмо от Розмари заставило его нахмуриться. Ведь он велел ей не писать. Очень опасно. Сандра не пристает к нему с расспросами по поводу его корреспонденции, но все равно – это неразумно. Доверяться слугам – лучше не надо.

Стивен ушел в кабинет и там с легким раздражением вскрыл конверт. Страницы. Страницы текста. Он читал и снова поддавался ее чарам. Она его обожает, любит, не видеть его целых пять дней – это невыносимо. А он? Он тоже по ней скучает? Леопард тоскует по своей Эфиопке?

Улыбка тронула его губы, он легонько вздохнул. Эта глупая шутка появилась на свет, когда он подарил ей мужской пятнистый халат, от которого она пришла в полный восторг. Наверное, это Леопард пытался избавиться от своих пятен. Стивен тогда сказал: «А ты, дорогая, сохрани свою кожу при себе». После этого она и прозвала его Леопардом, а он ее – Неотразимой Смуглянкой[4].

Глупость, конечно. Полнейшая глупость. Да, мило, что она написала ему длиннющее письмо, но делать этого не следовало. Черт, ну нельзя же забывать об осторожности. Сандра не из тех, кто будет с этим мириться. Если она что-то заподозрит… Короче, письма – это опасно. Ведь он так и сказал Розмари. Неужели нельзя потерпеть пять дней? Ну, увидятся они через два или три дня, в самом-то деле…

На следующее утро на столике для завтрака его ждало новое письмо. Тут Стивен просто чертыхнулся сквозь зубы. Ему показалось, что глаза Сандры на пару секунд задержались на письме. Однако она ничего не сказала. Слава богу, его жена не из тех, кому переписка мужа не дает житья.

После завтрака он сел в машину и поехал на рынок за восемь миль. Звонить из деревни не стоит. Он набрал номер Розмари.

– Алло! Это ты, Розмари? Не пиши мне больше.

– Стивен, дорогой, как я рада слышать твой голос!

– Будь осторожна, тебя никто не слышит?

– Нет, конечно. Ангел мой, как я по тебе соскучилась! Ты тоже?

– Конечно. Но больше не пиши. Зачем так рисковать?

– А мое письмо тебе понравилось? Ты почувствовал, что я рядом? Дорогой, я хочу быть рядом с тобой каждую минуту. Ты тоже, правда?

– Да… только не надо по телефону, ладно, милая?

– Ну, чего уж так бояться, даже смешно. Да какая разница?

– Я же о тебе беспокоюсь, Розмари. Даже думать не хочу, что из-за меня ты можешь пострадать.

– А мне неважно, что со мной случится. Ты же знаешь.

– Мне важно, радость моя.

– Когда возвращаешься?

– Во вторник.

– В среду встречаемся на квартире.

– Да, хм… да.

– Дорогой, жду с нетерпением. А сегодня не получится приехать? Может, что-то придумаешь? Стивен, придумай! Срочную встречу или еще какую-нибудь дурость…

– Боюсь, это исключено.

– Знаешь, мне кажется, что я по тебе скучаю гораздо больше, чем ты по мне.

– Не выдумывай, конечно, я по тебе скучаю.

Он повесил трубку и вытер со лба испарину. Ну, почему женщины такие безрассудные, лезут на рожон и получают от этого удовольствие? Им с Розмари надо впредь быть осторожнее. Придется встречаться реже.

И вот после этого все как-то осложнилось. Стивен все время был занят, очень занят. Уделять Розмари столько времени, сколько прежде, он не мог чисто физически – но хуже всего было то, что она отказывалась это понимать. Он пытался объяснить, но она и слышать ничего не желала.

– Опять твоя дурацкая политика – будто в ней есть какой-то смысл!

– Есть, как ты не…

Детали ее не интересовали. Зачем они ей? Ее не интересовала его работа, карьера, честолюбивые помыслы. Ей нужно было одно: чтобы он до бесконечности повторял, как сильно ее любит.

– Как раньше, правда? Сильно-сильно? Любишь?

Ну, сколько можно клясться в одном и том же? Да, она совершенно очаровательное существо, но с ней просто не о чем говорить!

Беда была в том, что они виделись слишком часто. Роман не может оставаться на точке кипения вечно. Значит, им надо видеться реже, слегка отпустить поводья.

В результате Розмари на него обиделась – сильно обиделась. И беспрестанно его теперь корила:

– Ты не любишь меня, как раньше.

А Стивен был вынужден ее успокаивать, клясться, что его чувства к ней не остыли. А еще она постоянно доставала из уголков памяти все, что он ей когда-то говорил.