Murder After Hours 1951© Перевод Вашенко A., 2001

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

СЭР ГЕНРИ ЭНКЕЙТЛ, пожилой представительный кавалер ордена Бани II степени.

ГЕНРИЕТТА ЭНКЕЙТЛ, его сестра, красивая 30-летняя женщина, скульптор.

ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ, обаятельная аристократического вида дама лет 60-ти, рассеянная, но весьма проницательная.

ЭДВАРД ЭНКЕЙТЛ, брат леди Энкейтл, высокий, несколько чудаковатый мужчина лет 35-ти, что называется, книжный человек, с приятной, застенчивой улыбкой.

МИДЖ ХАРВИ, родственница Энкейтлов, невысокая, молодая, миловидная женщина.

ДЖОН КРИСТОУ, доктор медицины, член Королевского терапевтического общества, привлекательный мужчина 38 лет, энергичный, несколько бесцеремонный.

ГЕРДА КРИСТОУ, его жена, производит впечатление робкой и туповатой.

ВЕРОНИКА КРЭЙ, голливудская кинозвезда, уверенная в себе ослепительная красотка.

ГАДЖЕН, типичный образцовый дворецкий.

ДОРИС, горничная, чудаковатая девица.

КОЛХАУН, инспектор уголовной полиции, серьезный, уравновешенный, обаятельный мужчина, не без юмора.

ПЭННИ, сержант сыскной полиции, в штатском.

Действие первое

Действие происходит в садовой комнате загородного дома сэра Генри Энкейтла «Лощина», милях в восемнадцати от Лондона. Начало сентября, пятница, вторая половина дня.

Непарадная, но элегантно обставленная комната. Высокая застекленная двустворчатая дверь выходит на террасу с низкой оградой; за оградой виден склон холма;— другая застекленная дверь, пониже, ведет в сад; сквозь нее видны заросли кустарника. Еще одна ведет в холл. В отделенной аркой нише, занавешенной портьерой находится статуя. В центре левой стены — камин; справа в комнате множество книг на полках, небольшой письменный стол с телефоном и настольной лампой, под столом — корзина для бумаг, над столом возвышается на подставке абстрактная скульптура. Возле камина — небольшой бар, на нем радиоприемник; возле дивана — круглый кофейный столик. Комната освещена электрическим бра в виде подсвечника со свечами слева от центральной двери,) и такими же канделябрами на каминной полке. На стенах висят несколько миниатюр, а над камином — картина, идиллический пейзаж — окруженный лесом георгианского стиля дом с колоннами.

Когда занавес поднимается, комната ярко освещена солнцем. Обе застекленные двери распахнуты в сад. Сэр Генри Энкейтл, кавалер Ордена Бани II степени, пожилой, представительный, сидит на диване и читает «Таймс». Сквозь раскрытые двери видна Генриетта Энкейтл — она стоит перед подставкой и лепит из глины. Это красивая молодая женщина, лет тридцати трех, в добротном твидовом костюме, поверх которого накинут рабочий халат. Время от времени она отступает назад, оглядывая свою работу. Наконец она входит в комнату. Нос у нее испачкан глиной. Генриетта хмурится.

ГЕНРИЕТТА. Вот черт возьми.

СЭР ГЕНРИ (поднимая голову). Что, не получается?

ГЕНРИЕТТА (берет сигарету из шкатулки на кофейном столике). Быть скульптором — это сущее наказание!

СЭР ГЕНРИ. Могу себе представить! Однако я всегда полагал, что скульптору нужны натурщики.

ГЕНРИЕТТА. Это будет абстрактная скульптура, дорогой!

СЭР ГЕНРИ. Что (поморщась, кивком показывает на скульптуру на подставке) вроде этой?

ГЕНРИЕТТА. А что пишут в «Таймсе»? (Закуривает).

СЭР ГЕНРИ. Много народу умирает. (Внимательно взглянув на Генриетту.) У тебя глина на носу.

ГЕНРИЕТТА. Что?

СЭР ГЕНРИ. Глина… у тебя на носу.

ГЕНРИЕТТА (глядя в зеркало над камином). A-а… (Трет нос, потом лоб.)

СЭР ГЕНРИ. А теперь ты размазала глину по всему лицу.

ГЕНРИЕТТА. Это что, так важно?

СЭР ГЕНРИ. По-видимому, нет.

Генриетта уходит на террасу и снова берется за работу. Из правой двери появляется леди Энкейтл, — обаятельная, аристократичная дама лет шестидесяти; при всей своей невероятной рассеянности личность явно незаурядная. Входя, словно бы продолжает начатый разговор.

ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Господи, господи! Вечно не одно, так другое! Я не оставляла тут ловушку для кротов? (Берет ловушку с каминной полки.) Ну конечно! Вот она… Самое ужасное с этими кротами — что никогда не знаешь, где они вылезут из-под земли, правильно говорят: мягкость до добра не доводит… Я права, Генри, как по-твоему?

СЭР ГЕНРИ. Не могу сказать, дорогая. Я не знаю, о чем ты говоришь.

ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Я намерена истреблять их без всякой жалости — я серьезно говорю! (Уходит в сад, продолжая говорить.)

ГЕНРИЕТТА (с террасы). Люси что-то сказала?

СЭР ГЕНРИ. Ничего особенного. Люси в своем репертуаре. Кстати, уже половина седьмого!

ГЕНРИЕТТА. Пожалуй, надо заканчивать и идти умываться. Они ведь, приедут на машине? (Накрывает работу мокрой тканью.)

СЭР ГЕНРИ. Все, кроме Мидж. Она на автобусе приедет. Вот-вот будет здесь.

ГЕНРИЕТТА. Милая Мидж! Такая славная. Она намного лучше любого из нас, не правда ли?

СЭР ГЕНРИ. Мне следует принять это к сведению.

ГЕНРИЕТТА (смеясь, входит в комнату). Ну, по крайней мере, она не так эксцентрична. У Мидж — никаких странностей. (Вытирает руки о халат.)

СЭР ГЕНРИ. Лично я всегда считал себя абсолютно нормальным, без всяких странностей.

ГЕНРИЕТТА (снимая рабочий халат и глядя на сэра Генри). Да-a… Ты пожалуй!

СЭР ГЕНРИ (улыбаясь). Насколько вообще можно оставаться нормальным, живя рядом с Люси, храни ее Господи! (Смеется; откладывает газету на кофейный столик, озабоченно). Знаешь, Генриетта, я начинаю беспокоиться за Люси.

ГЕНРИЕТТА. Беспокоиться? Почему?

СЭР ГЕНРИ. Она не понимает, что есть вещи совершенно недопустимые.

ГЕНРИЕТТА (глядя в зеркало). Я что-то не понимаю О чем ты? (Поправляет прическу.)

СЭР ГЕНРИ. Ей всегда все сходило с рук. Думаю, никакой другой женщине в мире это просто не под силу — нарушить в губернаторской резиденции все мыслимые приличия! (Достает трубку из кармана.) Жене губернатора положено строго придерживаться известной линии. Но для Люси закон не писан! Из-за нее вместо званых обедов получалась сущая неразбериха, нарушались все принятые правила и традиции. А это, дорогая моя, — тягчайшее преступление! (Похлопывает себя по карманам в поисках кисета.) Она усаживала рядом злейших врагов! А что до расового вопроса — это уже вообще ни в какие рамки не укладывается. Но вот ведь черт! Ни одного скандала! Ей все сходило с рук!

Генриетта берет с каминной полки банку с табаком и подает сэру Генри.

О! Благодарю. И этот ее неизменный трюк — улыбается с таким милым беспомощным видом… Со слугами то же самое. Гоняет их в хвост и в гриву — а они ее просто обожают!

ГЕНРИЕТТА. Я понимаю, что ты имеешь в виду. (Садится на диван.) То, что другому бы не спустили, у Люси выходит мило и вполне простительно. Что это? Обаяние? Гипноз?

СЭР ГЕНРИ (набивая трубку). Не знаю. Она всегда была такая с детства. Но, знаешь, Генриетта, с годами это усилилось. Боюсь, она не понимает, что всему есть предел. По-моему, Люси кажется, что ей сошло бы с рук даже убийство!

ГЕНРИЕТТА (поднимает кусочек глины с ковра). Генри, милый! Да вы с Люси оба просто ангелы! Позволяете мне тут такой беспорядок устраивать… пачкать глиной ковер! (Бросает кусочек глины в корзину для бумаг.) Когда у меня студия сгорела, я решила — все, конец! Конец всему! Как мило, что вы разрешили переехать к вам.

СЭР ГЕНРИ. Дорогая, мы гордимся тобой. Знаешь, только что я прочитал в «Таймсе» целую статью о тебе и твоей выставке.

ГЕНРИЕТТА (подходит к кофейному столику и берет газету). Где?

СЭР ГЕНРИ. В самом верху страницы. Да, по-моему, там. Сам я, конечно, не особенно в этом разбираюсь.

ГЕНРИЕТТА (читает). «Самое значительное произведение года». А, ерунда. Пойду умоюсь. (Бросает газету на диван и, подхватив на ходу рабочий халат, быстро выходит через левую дверь.)

Сэр Генри встает, кладет газету и табак на кофейный столик и, подняв еще один кусочек глины со столика, относит его в корзину для бумаг. Входит Мидж Харви, невысокая, миловидная молодая женщина, чуть младше Генриетты. Одета очень скромно, но опрятно и со вкусом, в руке держит чемодан.

МИДЖ (входя). Привет, кузен Генри!

СЭР ГЕНРИ (оборачиваясь). Мидж. (Идет к ней, берет у нее из рук чемодан.) Рад вас видеть! (Целует ее.)

МИДЖ. А я рада видеть вас!

СЭР ГЕНРИ. Как поживаете, Мидж?

МИДЖ. Да прекрасно!

СЭР ГЕНРИ. Вижу, вы там не слишком устаете, в своем этом магазине готового платья!

МИДЖ. Дела в магазине идут неважно, иначе меня не отпустили бы на выходные. Автобус был битком набит. Я думала, никогда не доеду. (Смотрит в окно.) О! Как чудесно снова оказаться здесь! Кто еще приедет?

СЭР ГЕНРИ. Да, считайте, никто. Одни супруги Кристоу. Вы их, конечно, знаете.

МИДЖ. Доктор с Харли-стрит[53] и его довольно бесцветная жена?

СЭР ГЕНРИ. Совершенно верно. Больше никого. Ах да! Еще, разумеется, Эдвард!

МИДЖ (пораженная, поворачивается и смотрит на сэра Генри). Эдвард?

СЭР ГЕНРИ (раскурив трубку). Теперь Эдварда непросто вытащить из Эйнсвика.