САРА (с горячностью). Нет.

ЖЕРАР. Но вы не уверены?

САРА. Я уверена.

ЖЕРАР. Один из них убил ее.

САРА. Только не Рэймонд.

ЖЕРАР (пожимая плечами). Enfin[48] — вы женщина.

САРА. Дело не в этом. (Храбро.) Впрочем, возможно, как раз в этом. Но они не собирались ее убивать. Они могли думать об убийстве, но это не одно и то же. Мы все о чем-нибудь думаем.

ЖЕРАР. Весьма справедливо, И тем не менее один из них не просто думал.

САРА. Да.

ЖЕРАР. Вопрос в том, кто именно? Обвинение может быть выдвинуто против любого из Бойнтонов. У Рэймонда был в распоряжении дигитоксин.

САРА (садится у стола). Это как раз говорит в его пользу. Он же не такой идиот, чтобы, использовав содержимое, оставить флакон в кармане.

ЖЕРАР. Не знаю. Он, возможно, был уверен, что никому даже в голову не придет заподозрить убийство — и не пришло бы, не хватись я пропажи.

САРА. Это не Рэймонд. Я наблюдала за ним, когда полковник Кэрбери показал флакон.

ЖЕРАР. Eh bien! (Садится у стола.) Есть еще Надин Бойнтон. Эта сдержанная молодая женщина полна сил и решимости. Ей ничего не стоило добавить в лекарство миссис Бойнтон смертельную дозу дигитоксина. А затем она опускает флакон в карман Рэймонда.

САРА. Вы приписываете ей коварство.

ЖЕРАР. Женщины безжалостны. Она подставляет зятя, чтобы отвести подозрения от мужа.

САРА. Подозрение как раз упало на него.

ЖЕРАР. По-вашему, эта история насчет браслета убедительна? А мне что-то не верится.

САРА (поднимаясь). Иными словами, убить мог кто угодно, кроме вашей драгоценной Джинни.

ЖЕРАР. Разумеется, это не Джинни. Уверен, с психологической точки зрения — это невозможно.

САРА. Ах, французы! С психологической точки зрения вполне допустимо, что Джинни может убить человека — и вы это знаете.

ЖЕРАР (взволнованно). Может — но не так. Если бы убила она, то сделала бы это картинно, ярко. Ножом — да. Могу представить. Она бы разыграла убийство.

САРА. А если убийца — все-таки кто-то другой? Не Бойнтон?

ЖЕРАР. Хотелось бы думать именно так, но вы и сами понимаете, что это маловероятно. И потом — кто еще здесь есть? Старина Джефферсон Коуп. Но смерть старой тиранки сделала недосягаемой для него женщину, к которой он неравнодушен.

САРА. О, это не Джефферсон Коуп. Как вы заметили, у него нет мотивов. Как и у остальных. Но есть еще вы… и я. Заметьте, доктор Жерар, у меня есть мотив, и пропал мой шприц.

ЖЕРАР. А дигитоксин — мой. И все равно мы с вами ее не убивали.

САРА. Так говорите вы.

ЖЕРАР. Мы — врачи. Мы спасаем жизнь, а не лишаем ее.

САРА. «У семи врачей больной помер». Кажется, что с тех пор, как вы сказали мне это в Иерусалиме, прошла вечность.

ЖЕРАР. Смелей, mon enfant[49]. И если я смогу вам помочь, помните, что мы — коллеги.

Жерар уходит в столовую, Сара идет к скале.

САРА. Рэймонд. (Подходит ближе. Властно.) Рэймонд.

Рэймонд поворачивает голову и смотрит на Сару. Спускайся.

Рэймонд встает, но вниз не спускается и даже не смотрит на Сару.

РЭЙМОНД. Да, Сара?

САРА. Почему бы тебе не спуститься и не поговорить со мной? Почему вы все сидите там возле этой пещеры?

РЭЙМОНД. Нам это место показалось… подходящим.

Сара, встав на цыпочки, берет Рэймонда за руку.

САРА. Впервые слышу подобную глупость.

РЭЙМОНД (вздыхая). Ты не понимаешь. (Отворачивается.)

САРА. Рэймонд, (поднимается к нему), неужели ты думаешь, я верю, что ты убил мать? Я не верю. Не верю.

РЭЙМОНД. Один из нас убил ее.

САРА. Кто может это знать наверняка?

РЭЙМОНД. Я!. (Задумчиво.) Мы все.

САРА. Но ты ведь не убивал. Не убивал!

РЭЙМОНД. Нет. Не убивал. (Смотрит на остальных.)

САРА. Но ведь только это имеет значение. Ты ведь понимаешь?

РЭЙМОНД. Зато ты не понимаешь. Я предложил ее убить. Один из нас воплотил мою идею. Я не знаю, кто именно. И не хочу знать. Но так получилось. И мы все виноваты.

САРА. И ты даже не хочешь бороться?

РЭЙМОНД (поворачивается к ней с улыбкой). Бороться не с кем. Ты этого не понимаешь, Сара? С мертвыми не борются. (Садится на ступени.)

САРА. О, что же мне делать?

Сара устало идет к столу и садится. Леди Уэстхолм и Кэрбери появляются из столовой.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Предупреждаю вас, полковник Кэрбери, — я свяжусь с Министерством иностранных дел.

КЭРБЕРИ. Это моя территория, леди Уэстхолм, и здесь за порядок отвечаю я. Сами посудите, пожилую женщину кто-то хладнокровно убил, а вы убеждаете меня не начинать расследования.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Нужно учитывать обстоятельства дипломатического характера. Эту историю следует замять.

КЭРБЕРИ. Я не намерен подчиняться вашим указаниям, леди Уэстхолм.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Уверяю вас, у меня имеются рычаги, и я нажму на них, как только доберусь до телеграфа.

КЭРБЕРИ. До телеграфа вы доберетесь завтра, и можете посылать телеграммы хоть премьер-министру, хоть министру иностранных дел, хоть президенту Соединенных Штатов, хоть в министерство сельского хозяйства и рыболовства, если вам так угодно. А я тем временем буду исполнять свои обязанности.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Вы убедитесь, полковник Кэрбери, что я куда влиятельней, чем вы думаете. (Сердито удаляется.)

КЭРБЕРИ. Ф-у-у! Ну и шум! (Подходит к столу.) Но самое неприятное… (смущенно улыбается Саре) что эта кошмарная женщина права.

САРА. В каком смысле?

КЭРБЕРИ. Дело придется замять.

САРА. Почему?

КЭРБЕРИ. Потому что нет доказательств. Допустим, один из Бойнтонов совершил убийство, но обстоятельства таковы, что нет никакой возможности узнать, кто именно. О, такое часто бывает в работе полицейского: знание есть, а доказательств нет. А в данном случае эта дама, Уэстхолм, права — есть еще и международный аспект. Нельзя предъявить обвинение американскому подданному, не имея убедительного доказательства его вины. А у нас его нет.

САРА (медленно). Значит, все замнут.

КЭРБЕРИ. Да. Будет следствие и все такое. Но результат заранее известен. Они все останутся на свободе. (Бросает на нее быстрый взгляд.) Вас это радует?

САРА. Не знаю.

КЭРБЕРИ (подходит к столу слева). Что ж… (Указывает большим пальцем на Бойнтонов.) Их это должно радовать.

САРА. Должно?

КЭРБЕРИ. А вы так не думаете?

САРА (встает, бурно). Нет, нет и нет!

КЭРБЕРИ. Вы очень эмоциональны, мисс Кинг.

САРА. Неужели вы не видите, что для Бойнтонов это хуже всего? Они сами не знают, кто из них убил… и теперь не узнают никогда.

КЭРБЕРИ. Они могут быть замешаны все вместе. (Садится слева от стола.)

САРА. Нет. И это самое страшное. Трое из них невиновны, но тень легла на всех четверых, и теперь им всем из-под нее не выбраться.

КЭРБЕРИ. Да, это самое худшее в недоказанном обвинении. Страдает невиновный. (Откашливается.) Вас ведь волнует именно это?

САРА. Да.

КЭРБЕРИ. Сожалею. Я бы с радостью вам помог.

САРА. Понимаете… он не станет за себя бороться.

КЭРБЕРИ. Значит, вы должны бороться за него.

САРА. Да, все началось, когда его мать была еще жива. Я с ней сражалась. И думала, что победила. Еще утром я думала, что победила. Но теперь они вернулись… вернулись в ее тень. Понимаете, там прежде сидела она. У входа в пещеру… как злобный старый идол. Задыхаясь от собственной власти и злобы. И у меня такое ощущение, что она там по-прежнему сидит, — сидит и не отпускает их, смеется, потому что затащила детей куда хотела, и знает, что теперь они от нее не уйдут. (Обращаясь к пещере.) Да, ты победила, старая дьяволица. Ты доказала, что смерть сильнее жизни. Но так не должно быть… не должно. (Умолкает и бессильно опускается на стул возле стола.)

Кэрбери, помолчав, встает и уходит в палатку. Из своей палатки выходит Хигс.

ХИГС. О, однако тепло.

Вниз по склону спускается драгоман.

ДРАГОМАН. Лошади быть здесь вот-вот.

ХИГС. Тогда побыстрей принеси пива — я опять мокрый как мышь.

Драгоман уходит. Со склона спускается мисс Прайс.

МИСС ПРАЙС. Все-таки какое восхитительное место!

САРА. А по-моему, это проклятое место.

МИСС ПРАЙС. Ох, ну что вы, мисс Кинг…

САРА. Простите.

МИСС ПРАЙС. Я вполне понимаю. Такие трагические ассоциации. И потом, конечно, вы так молоды. (Уходит).

САРА (с горечью). Молода! Что толку быть молодым, если этому не рад. Ведь молодость означает силу и жизнь. А жизнь сильнее смерти…

ХИГС (серьезно). Так и есть, детка. Тут ты права.

САРА. Нет, не права. (Показывает на Бойнтонов.) Посмотрите на Бойтонов. Сидят под сенью смерти.

ХИГС (рассматривает). Да, видок у них такой, будто их приговорили к жизни.

САРА. Вот именно. (Встает.) Ну конечно! Она именно этого и хотела.

ХИГС. О чем вы?

САРА (хохочет как безумная). Мне кажется, у меня солнечный удар. Но ведь солнце — это свет, правда?

ХИГС (подходит к столовой и кричит). Эй, доктор, тут у вас новый пациент.

Жерар выходит из столовой, Хигс показывает большим пальцем на Сару и идет в столовую.

ЖЕРАР. Вы заболели?