НАДИН (показывая на Кэрбери). Кто это там наверху?

ДРАГОМАН. Полковник Кэрбери. Кэрбери-паша. Важный человек в Трансиордания[45]. Начальник полиция Трансиордания.

Кэрбери уходит.

НАДИН (резко). Полиция!

ДРАГОМАН (улыбаясь). Я вызывать полиция вчера вечером. Сообщать. Если кто-то умирать, надо сообщать.

ЛЕННОКС. Что? Ах да, конечно.

ДРАГОМАН. Кэрбери-паша приходить сам, сам все устраивать. (Сияет.) Очень официально, высший класс.

ЛЕННОКС (медленно). Я думаю, мне надо пойти поговорить с ним.

НАДИН. Да, да. Я пойду с тобой.

Леннокс и Надин уходят. Из столовой выходит Хигс.

ХИГС. Итак, какие планы?

ДРАГОМАН. Договариваться отвозить тело старая госпожа. Заказывать лошади для остальные. Мы уезжать из лагерь вечером.

ХИГС. Уезжаем? Слушай, приятель, я заплатил за четыре дня. Я хочу получить компенсацию.

ДРАГОМАН. Очень печальный случай все изменять.

ХИГС. Что-то я не заметил, чтобы тут кто-то особенно опечалился.

Входят леди Уэстхолм и мисс Прайс.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Этот парень говорит, будто бы мы уезжаем сегодня вечером.

ДРАГОМАН (вставая между леди Уэстхолм и мисс Прайс). Я водить две госпожи и господин очень хорошая прогулка. Показывать вам архитектура и еще спаржа. Вы посмотреть в Петра все самое интересное до отъезд.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Полагаю, отправиться сегодня с утра на прогулку было бы бестактно. Дурной вкус!

ДРАГОМАН (озабоченно). Вы съесть что-то очень невкусно? Вы говорить Авраам. Авраам ругать повар.

ХИГС. А какой смысл сидеть тут с кислой миной? Вполне можно немного прогуляться. Пойдемте. (Подходит к леди Уэстхолм и берет ее под руку.)

Леди Уэстхолм отдергивает руку.

Вы знаете цену своим денежкам не хуже остальных, и нечего прикидываться.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Будьте добры, позвольте мне самой решать за себя, мистер Хигс.

ДРАГОМАН (к леди Уэстхолм). Очень интересный поход…

Леди Уэстхолм свирепо смотрит на драгомана.

(Заискивающе.) Очень древний. Двести лет до наша эра.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Нет, Мухаммед.

ДРАГОМАН. Очень интересный поход. Нет трудный подъем. Совсем не уставать.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Я не знаю, что такое усталость.

ХИГС. Лично я считаю, что не увидеть всего, что можно, — просто глупость. Мы заплатили, верно?

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. К сожалению, да. Но существуют определенные приличия, которые следует соблюдать. Впрочем, объяснять это вам, мистер Хигс, — напрасный труд!

ХИГС. По-вашему, я не пойму? Пойму. Но я повторяю: мы заплатили деньги.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ (направляясь к шезлонгу). Довольно об этом. (Садится.)

ХИГС. Не похоже, что вам нравилась эта пожилая дама. И всем остальным тоже. Незаметно даже, что бы ее семейство особо опечалилось. Посмотришь на них — все сияют как медный таз.

МИСС ПРАЙС. Я часто думаю, что смерть становится порой счастливым избавлением.

ХИГС. Не сомневаюсь, что для них это именно так. Тогда с какой стати, скажите на милость, леди У. должна так себя истязать…

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Вовсе нет. Я просто не намерена отправляться на экскурсию после столь внезапной смерти. Скорби я не испытываю. Миссис Бойнтон не была мне даже приятельницей и, кроме того, я совершенно уверена в том, что она пила.

МИСС ПРАЙС (к леди Уэстхолм). Помилуйте, Аретуза, как можно говорить такие несправедливые слова, к тому же это неправда!

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Не будьте дурочкой, Анабел. Алкоголь я чую на расстоянии.

ХИГС. Я тоже. (С надеждой.) Я бы и сейчас его с удовольствием учуял, но, пожалуй, еще рановато.

МИСС ПРАЙС. Я глубоко убеждена, что о покойниках нельзя говорить дурно. Во всяком случае, я умолчу.

ХИГС (драгоману). Эй, Авраам, я иду в поход. (Подходит к мисс Прайс.) И вам советую.

Мисс Прайс с надеждой оглядывается на леди Уэстхолм.

МИСС ПРАЙС. Видите ли… я даже не знаю… кажется…

ДРАГОМАН. Я водить вас очень хорошая прогулка. Смотреть место, где похоронить набатеи. Очень печально… очень подходить к случай.

МИСС ПРАЙС. Кладбище? Мне кажется, Аретуза, что это будет вполне прилично.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Вы можете поступать, как вам нравится, но лично я останусь здесь.

ХИГС (к мисс Прайс). Ну так пошли, милочка.

МИСС ПРАЙС. Я прямо не знаю…

Хигс берет мисс Прайс под руку и ведет ее вверх по склону.

ХИГС. Идем, идем. Я за вами присмотрю. (Останавливается на склоне и поворачивается.) И учти, Авраам, мне не нужна никакая спаржа, ни висячая, ни стоячая.

Мисс Прайс, Хигс и драгоман поднимаются по склону.

Входит Кэрбери.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. A-а, полковник Кэрбери, я как раз хотела с вами поговорить.

КЭРБЕРИ. Слушаю вас, леди Уэстхолм.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Я надеюсь, вы понимаете, — эта история не должна повлечь за собой никаких осложнений?

КЭРБЕРИ (невозмутимо). Каких осложнений, леди Уэстхолм?

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Дипломатических. Эта семья — американская. Американцы весьма чувствительны и обидчивы. Любые проявления бюрократизма могут их оскорбить.

КЭРБЕРИ. Но поймите меня — внезапная смерть и все такое… я обязан исполнять свой долг.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Верно. Но тут случай очевидный. Вчера стояла страшная жара, скалы раскалились, как сковородка, а старая миссис Бойнтон определенно была больна (понижает голос), говоря между нами, она выпивала.

КЭРБЕРИ. В самом деле? У вас есть доказательства?

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Я в этом уверена.

КЭРБЕРИ. Но доказательств у вас нет?

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Мне доказательства не нужны.

КЭРБЕРИ. К сожалению, они нужны мне.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Тепловой удар в данных обстоятельствах вещь вполне естественная.

КЭРБЕРИ. Да, да, вполне естественная, согласен.

ЛЕДИ УЭСТХОЛМ. Значит, нас здесь не задержат?

КЭРБЕРИ. Нет, нет, уверяю вас, леди Уэстхолм. Лошади будут здесь днем, и… э-э… тело приготовят для перевозки. Мы уедем все вместе.

Входят Леннокс и Надин.

Садитесь, миссис Бойнтон.

Указывает на стулья возле стола. Леди Уэстхолм встает и удаляется.

Кэрбери наблюдает за ней, улыбаясь.

Великая женщина! (Садится за стол.) Она, вероятно, полагает, что по меньшей мере управляет Британской империей. (Другим тоном.) Итак, мистер Бойнтон, я должен выяснить у вас кое-какие подробности. (Постукивает пальцем по блокноту.) Протокол, знаете ли. Проклятие нашего времени. Не хочется причинять вам беспокойство, но — никуда не денешься.

НАДИН. Конечно, мы все понимаем.

ЛЕННОКС. Да, понимаем.

КЭРБЕРИ. Фамилия и возраст покойной?

ЛЕННОКС. Ада Кэролайн Бойнтон. Ей было шестьдесят два.

КЭРБЕРИ (делает запись). И она не отличалась крепким здоровьем?

НАДИН. Развивающаяся сердечная недостаточность. Мы все знали, что она может умереть в любую минуту.

КЭРБЕРИ. Вы объясняете весьма профессионально.

НАДИН. Я… до замужества некоторое время училась на курсах медицинских сестер.

КЭРБЕРИ. Ах вот как. Понимаю.

ЛЕННОКС. Моя мать была тяжело больна, очень тяжело.

КЭРБЕРИ (со значением). Весьма напряженная поездка для больной пожилой женщины, не так ли?

НАДИН. Вы не знали мою свекровь. Она была в высшей степени решительна. Если ей хотелось чего-то… (пожимает плечами) то она это делала. А нам оставалось лишь уступить.

КЭРБЕРИ. Понимаю, понимаю. Старые люди бывают непередаваемо упрямы. Не слушают никаких доводов. (Умолкает.) Полагаю, вы сделали все возможное, чтобы ее отговорить?

НАДИН (торопливо). Разумеется.

КЭРБЕРИ. Очень печально. (Искоса поглядывает на них.) Я вполне отдаю себе отчет… в том… э-э-э… какое это для вас потрясение… и… э-э-э… горе.

ЛЕННОКС. Огромное потрясение, верно.

КЭРБЕРИ. Разумеется, разумеется.

Пауза.

ЛЕННОКС. Это все?

КЭРБЕРИ. Все.

ЛЕННОКС. Больше никаких формальностей?

КЭРБЕРИ. Я договорюсь обо всем, что от меня зависит. Сперва мы должны вернуться к цивилизации. Там, возможно, произведут вскрытие.

ЛЕННОКС (встает, резко). Это необходимо?

КЭРБЕРИ. Видите ли, учитывая обстоятельства… внезапная смерть, отсутствие врача — надеюсь, вы меня понимаете…

НАДИН. Но в лагере двое врачей.

КЭРБЕРИ (задумчиво). Да, это верно.

НАДИН. Вероятно, кто-то из них мог бы засвидетельствовать смерть?

КЭРБЕРИ (поднимаясь и отходя влево). Я, право, не знаю. Ведь они никогда не пользовали покойную, не так ли?

НАДИН. По-моему, мисс Кинг вчера беседовала с моей свекровью о состоянии ее здоровья.

КЭРБЕРИ. Ах вот как. Это могло бы помочь. (Резко.) Так вы возражаете против вскрытия?

ЛЕННОКС. Откровенно говоря, да. Это… это всех нас очень огорчит.

КЭРБЕРИ. Конечно, я понимаю ваши чувства, мистер Бойнтон. Но… ведь миссис Бойнтон была вашей мачехой, если не ошибаюсь?

ЛЕННОКС. Нет… да.

НАДИН (вставая). Они были совсем маленькие, когда отец женился, поэтому она была для них все равно что родная мать.

КЭРБЕРИ. Ясно. Ясно.

НАДИН. Значит, вы сделаете все, что от вас зависит?

КЭРБЕРИ. Я сделаю все, что от меня зависит.