Каноник поспешно подходит к ней и сжимает ее руку.

КАНОНИК. Замолчите! Замолчите сейчас же!

ДЖЕКИ (перестает смеяться). Это еще почему?

КАНОНИК. Потому что так смеются демоны в аду!

ДЖЕКИ. А я там и живу!

КАНОНИК (садится за стол). Жаклин, послушайте. Не открывайте свое сердце злу. Стоит впустить его, оно заполнит собой всю душу.

ДЖЕКИ. Зло! Не сильно ли сказано?

КАНОНИК. Другого слова нет.

ДЖЕКИ. Все равно вам меня не остановить.

КАНОНИК. Да, теперь я это вижу.

ДЖЕКИ. Даже если я захочу ее убить, вы мне не помешаете.

КАНОНИК (тихо). Нет.

ДЖЕКИ. И потом, разве это преступление — убить человека, который отнял у вас всё?

КАНОНИК. Да.

ДЖЕКИ (насмешливо). Вообще-то вам должен бы нравиться мой замысел. Ведь пока я наслаждаюсь этой местью, я не вспоминаю про пистолет. Только боюсь…

КАНОНИК. Чего вы боитесь?

ДЖЕКИ. Себя. Иногда на меня как будто что-то накатывает. Такая душная багровая волна — и тогда мне хочется ее уничтожить. (Вне себя.) Всадить в нее нож! Приставить мой славный маленький пистолет к ее виску (повторяет жестами то, о чем говорит) и спустить курок. Вот так!

Слышно, как поднимают якорь и переговариваются арабы.

КАНОНИК. Мы отплываем. В последний раз прошу вас — и не ради спокойствия Кей, а ради вас самой — сойдите на берег! Откажитесь от этого путешествия!

ДЖЕКИ (устало). Если бы я только могла…

КАНОНИК. Но вы можете. Можете! Всегда есть минута, когда еще можно повернуть назад. Торопитесь же, ибо она проходит.

Слышен плеск о воду колес парохода. Входит стюард. Останавливается и смотрит в сторону берега. Каноник встает.

СТЮАРД. Отчаливаем. Бисмиллаар-рахманар-рахим!

Смотрит на них с улыбкой и уходит.

ДЖЕКИ. Что он сказал?

КАНОНИК. То, что мусульмане обычно говорят, отправляясь в путь. Во имя Аллаха (значительно) Милостивого и Милосердного. Вы можете сказать о своем путешествии то же?

ДЖЕКИ (встает). И зачем вы только здесь оказались!

Входит Кей.

КЕЙ. Я этого больше не вынесу.

Следом входит Саймон.

САЙМОН. Нет, Кей, мы должны терпеть до конца.

ДЖЕКИ (изменившись в лице). Да! Мы должны терпеть до конца!

Занавес.

Действие второе

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Три дня спустя. Пароход стоит у храма в Абу-Симбеле[27].

Вечер, после обеда. В салоне горят лампы; окна закрыты, но не занавешены. Снаружи все залито ярким лунным светом.

За столом каноник Пеннифазер, мисс Фоллиот-Фоулкс, Саймон и Кей играют в бридж. Входит стюард и опрыскивает салон спреем. С берега доносятся завывания шакалов, редкие выстрелы и пение арабов.

КАНОНИК. Мы выиграли. (Бросает карты.) Гейм и роббер.

Стюард выходит.

КЕЙ (Саймону). Так, значит, у нас были все червы? Почему же ты не зашел с них?

САЙМОН. Да у меня только и было, что туз и дама.

КЕЙ. И у меня — король. (Встает и подходит сзади к канонику.) Ах вы, старый проныра: стоило вам получить ход на туза бубен, как вы тут же пошли с червонного валета. Признавайтесь, что у вас было?

КАНОНИК (посмеиваясь). Только этот валет. Надо же было вас припугнуть, чтобы вы не сыграли червей. Зайди вы с них, я бы сел.

САЙМОН. Вам бы в покер играть, сэр.

КЕЙ. Ага, ага — гляди, какое у него хитрое лицо.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Дорогой каноник, полагаю, мы можем поздравить себя с победой. (Смотрит в записи.) Кажется, у нас теперь девятьсот очков?

КАНОНИК. По-моему, семьсот.

САЙМОН. Несмотря на хитрое лицо, честность в подсчетах исключительная! Я-то сам никуда не гожусь. Не умею считать. Предпочитаю доверять противнику. (Расплачивается.)

КЕЙ (обходит стол). Все-таки ты чудовищный лентяй, Саймон. (Зевает.) Вечно заставляешь меня следить за счетом. Но сегодня я и сама какая-то сонная. (Берет книжку.) Нет, мне положительно необходимо прилечь. Саймон, расплатись, пожалуйста, за меня. (Идет к выходу.)

САЙМОН. Ты просто устала от этих экскурсий.

КЕЙ. И все же Абу-Симбел — чудо. Ни за что на свете не пропустила бы такое зрелище. Кстати говоря, неплохо бы наведаться туда и вечером: посмотреть, как он выглядит при искусственном освещении. Переводчик говорил, вечером фрески видны гораздо лучше — ну просто до мельчайших деталей.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Порой, дорогая миссис Моустин, эти детали — как бы поделикатнее выразиться — не совсем пристойны. Да и сами драгоманы, надо сказать, слишком уж часто выставляют напоказ, м-м-м… В общем, излишне обнажаются.

КАНОНИК. Да что вы говорите? А мне всегда казалось, что драгоманы — воплощенная деликатность. Какое разочарование!

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Это только говорит о чистоте ваших помыслов, дорогой каноник. (Обводит всех взглядом и встает.) Да где же мой бархатный шарф? Кристина! Куда подевалась Кристина? Ах да; она ведь сошла на берег. Вопиющее равнодушие. Оставить меня одну на весь вечер! У этой молодежи одни развлечения на уме!

Каноник встает и принимается искать шарф.

О, благодарю вас, дорогой каноник. Но право же, не стоит. Перед обедом — а я сидела вон там — он был со мной. Ума не приложу.

Саймон встает и тоже ищет шарф.

О, благодарю вас, мистер Моустин. Но, умоляю, не беспокойтесь. Такой бархатный, пурпурный.

Саймон садится на свое место и принимается раскладывать пасьянс.

Я так и знала, что нельзя доверять этим слугам-нубийцам. У них такие черные лица…

КАНОНИК. Возможно, чистота их сердец обратно пропорциональна черноте лиц.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Как вы остроумны, дорогой каноник. Конечно, можно припомнить и царицу Савскую. «Черна, но красива», — так, кажется, отозвался о ней Соломон?[28]

КАНОНИК. А это был мужчина с громадным жизненным опытом.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС (выходит к центру). Господи, ну куда же запропастился этот шарф? Какая небрежность со стороны Кристины! А вдруг он потерялся? Вы не находите, каноник, что нынешняя молодежь ни во что не ставит старших?

КАНОНИК. Случается. Но порой старшие сами подают им пример, не обращая на них никакого внимания.

Слева доносится какой-то шум.

(Оборачивается.) Кажется, наша компания возвращается.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Кристина должна была остаться здесь, со мной, а не бегать по экскурсиям. Тем более, с этим ужасным молодым социалистом. Он невыносимо вульгарен и омерзительно дерзок.

Появляются доктор Бесснер и Джеки.

КАНОНИК. Ну, и каков храм в лунном свете?

Джеки проходит в глубину сцены.

ДОКТОР БЕССНЕР (проходит к столу). Чудесно — просто чудесно! Иначе совсем. Сцены на стене чрезвычайно интересны оказались. Воинов Рамсеса процессия до Кадеша на Северной стене. И еще царь, к богу плененных ведущий. Ведь храм посвящен Ра Характи и Амону Ра, богу Фив.

КАНОНИК. Благодарю вас за информацию, герр доктор!

Входят Кристина и Смит.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Пока ты там развлекалась, Кристина, мне было отнюдь не до смеха. Я ужасно расстроена. Пропал мой любимый шарф.

КРИСТИНА. Перед обедом, тетя Элен, он был на вас.

Смит присаживается на край стола.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Как видишь, теперь его на мне нет.

КРИСТИНА. Тогда, верно, он в вашей каюте.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Не знала, что у шарфов есть ноги. Я принесла его сюда.

КРИСТИНА. Может быть, стюард отнес его в каюту, пока вы обедали. Я схожу посмотрю. (Идет к выходу.)

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Да что ты вечно носишься, будто за тобой черти гонятся? (Оборачивается к столу.) Захвати мое вязание и очки, и шаль. Не хватало еще, чтобы я несла все это сама!

Кристина молча берет шаль и очки со стола.

СМИТ. Я всегда говорил, что, если уж держишь кого на побегушках, нужно постоянно его гонять, иначе он тут же теряет форму.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС (ледяным тоном, Смиту). Если вас не затруднит, будьте так любезны приподняться. Вы сидите на моем вязании.

СМИТ. О, простите! (Спрыгивает со стола.)

Кристина берет вязание и идет к выходу.

МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Некоторые люди абсолютно не умеют вести себя в обществе. Не знают даже, куда девать свою… свою… (Фыркнув, выходит вслед за Кристиной.)

СМИТ. Настырная старая перечница.

КЕЙ (встает, зевнув). Пора ложиться.

КАНОНИК. Минутку, Кей. Ты обещала подписать Эти трансферты. Они у меня с собой.

КЕЙ. Милый дядюшка, неужели это не может подождать до утра?

КАНОНИК. Сегодня утром ты говорила, что это легко подождет до вечера. Дорогая, это ведь минутное дело, а в Вади-Хальфа мне нужно будет их обналичить. (Берет портфель, открывает его и кладет какие-то бумаги перед Кей, Разворачивает их и показывает, где подписать.)

Кей садится за стол, и каноник протягивает ей ручку. Саймон подходит и встает у Кей за спиной. Кей, позевывая, начинает перечитывать бумаги с первой страницы.

САЙМОН. Ты что, собираешься читать все от корки до корки?

КЕЙ. Я всегда прочитываю документы, прежде чем подписать. Так меня учил отец. Он говорил: мало ли каких ошибок могут насажать переписчики.

СМИТ. Насажать…

КАНОНИК. Кей — образец деловой женщины.