ЛОМБАРД. Боже мой, прямо настоящая буря!

ЭМИЛИ. О, это только вы…

ВЕРА. А вы думали кто? Беатрис Тейлор?

ЭМИЛИ (гневно). А?

ЛОМБАРД. Пока непогода не стихнет, надеяться не на что. У вас кофе? Отлично. (Вере.) Видите, я беру кофе.

ВЕРА (подает ему чашку). Подобная выдержка перед лицом опасности граничит с героизмом.

УОРГРЕЙВ. Я, конечно, не специалист по прогнозам погоды, но, пожалуй, лодка вряд ли доберется до нас раньше, чем через сутки, даже если на берегу узнают о нашем бедственном положении. После того как ветер стихнет, море не сразу успокоится.

Роджерс снимает ботинки.

ВЕРА. Как вы промокли!

БЛОР. Есть среди нас хороший пловец? Нельзя ли доплыть до берега?

ВЕРА. Туг не меньше мили, а в такой шторм вы разобьетесь о скалы и утонете.

ЭМИЛИ (в прострации). Утонула… утонула в пруду… (Роняет свое вязанье.)

УОРГРЕЙВ (подходит к ней). Прошу прощения, мисс Брент. (Поднимает моток шерсти.)

БЛОР. Задремала после обеда?

В балконную дверь снова ударяет порыв ветра с дождем.

ВЕРА. Ужасно холодно.

РОДЖЕРС. Хотите, разожгу камин, мисс?

ВЕРА. Это было бы чудесно.

ЛОМБАРД. Здравая мысль, Роджерс. (Надевает ботинки.)

Роджерс выходит, но тут же возвращается.

РОДЖЕРС. Извините, не знает ли кто-нибудь, где занавеска из ванной?

ЛОМБАРД. Роджерс, вы что, собрались мыться?

БЛОР. Занавеска из ванной?

РОДЖЕРС. Да, сэр. Из ярко-алой клеенки. Ее нет.

Все переглядываются.

ЛОМБАРД. Кто-нибудь видел ярко-алую клеенчатую занавеску? Боюсь, бесполезно, Роджерс.

РОДЖЕРС. Ничего, сэр, я просто подумал, что это странно.

ЛОМБАРД. На этом острове все странно.

РОДЖЕРС. Пойду принесу дрова и уголь и разожгу хороший огонь. (Выходит.)

ВЕРА. Может, дать ему горячего кофе? Он совсем промок. (Бежит за ним, окликая «Роджерс!».)

ЛОМБАРД. Где Армстронг?

УОРГРЕЙВ. Пошел к себе отдохнуть.

ЛОМБАРД. А может, его уже кто-то пришиб!

УОРГРЕЙВ. Надеюсь, у него хватило ума запереть дверь.

БЛОР. Теперь будет нелегко, когда мы все начеку. (Закуривает.)

Тяжелое молчание.

УОРГРЕЙВ. Я посоветовал бы вам, мистер Блор, избегать подобной откровенности. И предложил бы всем соблюдать определенные меры безопасности.

ЛОМБАРД. Против кого?

УОРГРЕЙВ. Друг против друга. Мы все в величайшей опасности. Из десяти, приехавших на этот остров, вне подозрений лишь трое убитых. Осталось семеро — семеро индейцев.

ЛОМБАРД. Причем один из маленьких индейцев фальшивый!

УОРГРЕЙВ. Вот именно.

БЛОР. Несмотря на слова мисс Клейторн, я бы сказал, что вы, сэр Лоуренс, и доктор Армстронг тоже вне подозрений. Он — известный врач, а вас знает вся Англия.

УОРГРЕЙВ. Мистер Блор, это ничего не доказывает. Судьи и раньше сходили с ума. Врачи тоже. (Пауза.) Равно как и полицейские.

ЛОМБАРД. Верно, верно!

Входит Вера.

Ну как, он хочет кофе?

ВЕРА. Он сам сварит себе чаю! А доктор Армстронг? Может, отнести ему чашку кофе?

УОРГРЕЙВ. Я отнесу, если хотите.

ЛОМБАРД. Давайте я. Мне так и так нужно сходить переодеться.

ВЕРА. Да, а то простудитесь.

УОРГРЕЙВ. Думаю, доктор Армстронг предпочел бы, чтобы это сделал я. Вас он может не впустить, капитан Ломбард. Он может опасаться вашего револьвера.

БЛОР. А, револьвер. (Многозначительно.) Нам с вами стоит об этом потолковать.

ВЕРА (Ломбарду). Пойдите переоденьтесь.

Уоргрейв берет у нее чашку и уходит.

ЛОМБАРД (Блору). Что вы хотели сказать?

БЛОР. Я хотел бы знать, зачем вы притащили сюда револьвер, если предполагалась обычная вечеринка?

ЛОМБАРД. Ах, вы хотите знать? (Пауза.) Я вел довольно бурную жизнь и привык не расставаться с револьвером. Пару раз я попадал в переделки. Приятное чувство — когда под рукой оружие. Вы не находите?

Входит Армстронг.

БЛОР. Мы оружия не носим. И все же я хотел выяснить правду насчет именно этого оружия…

ЛОМБАРД. Ну и подозрительный же вы малый, Блор!

БЛОР. Я вранье за версту чую!

АРМСТРОНГ. Если это про револьвер, я хотел бы послушать.

ЛОМБАРД. Ну ладно. Я получил письмо с приглашением к мистеру и миссис О'Ним, и оно показалось мне весьма примечательным. Писавший утверждает, что слышал обо мне как о человеке, хорошо себя проявившем в горячих точках. Он пишет, что там может быть опасно, но, если я буду глядеть в оба, все обойдется.

БЛОР. Я бы на такое не клюнул.

ЛОМБАРД. А я согласился. Мне надоело. Господи, как мне наскучило в этой смирной стране! А предложение, согласитесь, было весьма заманчивое.

БЛОР. Слишком загадочное, на мой взгляд.

ЛОМБАРД. В этом вся прелесть! Загадка и разожгла мое любопытство!

БЛОР. Любопытство сгубило кошку!

ЛОМБАРД (с улыбкой). Вот именно.

ВЕРА. Ну пожалуйста, пойдите переоденьтесь!

ЛОМБАРД. Иду, милочка моя, иду. Думаю, это называется материнский инстинкт.

ВЕРА. Не смешите меня…

Ломбард выходит.

БЛОР. История классная. Если это правда, что же он ее вчера не рассказал?

АРМСТРОНГ. Он, вероятно, полагал, что наступили те самые чрезвычайные обстоятельства, о которых его предупреждали.

ВЕРА. Может, так и есть!

АРМСТРОНГ. Вряд ли. Это была приманка мистера О'Нима — заманить его в западню вместе со всеми нами. Мистер О'Ним, должно быть, хорошо его знал и решил сыграть на его любопытстве.

БЛОР. Если это правда, этот О'Ним плохой человек. Я ему ни на грош не верю.

ВЕРА. Вы так хорошо знаете, где правда, а где нет?

Входит Уоргрейв.

АРМСТРОНГ (неистово). Мы должны выбраться отсюда, пока не поздно! (Его бьет дрожь.)

УОРГРЕЙВ. Единственное, чего нам категорически нельзя, — это распускаться.

АРМСТРОНГ. Извините. (Пытается улыбнуться.) Случай под названием «Врач, исцели себя сам». Но в последнее время я слишком много работал и переутомился.

УОРГРЕЙВ. Плохо спите?

АРМСТРОНГ. Да. Мне все время снится госпиталь, операция и нож у моего горла. (Вздрагивает.)

УОРГРЕЙВ. Кошмар!

АРМСТРОНГ. Да. А вам никогда не снится, что вы в суде и приговариваете человека к смерти?

УОРГРЕЙВ (с улыбкой). Вы случайно не имеете ли в виду человека по имени Эдвард Сетон? Уверяю вас, я не потерял сон после смерти Эдварда Сетона. Исключительно жестокий и хладнокровный убийца. Жюри присяжных он понравился, Они настаивали, чтобы я его отпустил. Я мог бы их понять. Однако… (Спокойно и жестко) Сетон получил свое.

Все вздрагивают.

БЛОР. Бр-р! Как здесь холодно!

ВЕРА. Что-то Роджерс на торопится!

БЛОР. Кстати а где Роджерс? Его давно нет.

ВЕРА. Он сказал, что пошел за дровами.

БЛОР. За дровами? Дрова? Боже мой, дрова!

АРМСТРОНГ. Господи! (Смотрит на каминную полку.)

БЛОР. Еще одного нет? Осталось шесть?

АРМСТРОНГ. Осталось пять.

ВЕРА. Пять?

Все смотрят друг на друга.

УОРГРЕЙВ. Роджерс и Ломбард?

ВЕРА. Нет! Нет! Только не Филип!

Входит Ломбард, Блор чуть не сталкивается с ним, выбегая с криком «Роджерс!».

ЛОМБАРД. Какого черта он помчался как сумасшедший?

ВЕРА (кидается к нему). О, Филип, я…

УОРГРЕЙВ. Вы видели Роджерса?

ЛОМБАРД. Нет, а что?

АРМСТРОНГ. Двое индейцев пропали.

ЛОМБАРД. Двое?

ВЕРА. Я думала, что это вы…

Входит Блор.

АРМСТРОНГ. Ну что там?

БЛОР (с трудом выговаривая), В посудомоечной…

ВЕРА. Он?..

БЛОР. О да, насмерть.

ВЕРА. Как?

БЛОР. Топором. Должно быть, кто-то зашел со спины, когда он наклонился к ящику с дровами.

ВЕРА. «Один себя зарубил, и их осталось шесть». (Истерически хохочет.)

ЛОМБАРД. Перестаньте, Вера, перестаньте! (Усаживает ее на диван, хлопает по лицу.) Сейчас пройдет. Что дальше, ребята? Пчелы? Шмели? Они держат пчел на острове?

Остальные смотрят на него, не понимая.

(Стараясь держаться по-прежнему развязно.) Ну, это продолжение считалки. Забыли?

Шесть маленьких индейцев пошли на пасеку гулять,

Одного ужалил шмель, и их осталось пять.

АРМСТРОНГ (расхаживает по комнате). Господи, а он прав! Их только пять.

ЛОМБАРД. Одного ужалил шмель… Мы все на вид такие бодренькие, ни с кем ничего плохого… (Обводит всех взглядом и останавливается на Эмили.) Боже мой, неужели… (Осторожно прикасается к ней, выдергивает из ее тела шприц и показывает остальным.) Шприц!

УОРГРЕЙВ. Современное шмелиное жало!

ВЕРА. Пока она сидела здесь… один из нас…

УОРГРЕЙВ. Один из нас.

АРМСТРОНГ. Кто?!

Занавес.

Действие третье

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Шторы закрыты, комнату освещают три свечи. Уоргрейв, Вера, Блор, Ломбард и Армстронг, грязный и небритый, молча сидят и наблюдают друг за другом. Уоргрейв то и дело останавливает на Вере долгий, внимательный взгляд. Молчание. Вдруг Ломбард заговаривает так громко и таким глумливым тоном, что все вскакивают с мест.