ВЕРА. Выпить! Девять утра, два трупа в доме, а единственное, что вы можете предложить, — выпить! Старик сходит с ума — надо выпить! Десять человек обвиняются в убийстве — не беда, надо просто выпить! Все прямо замечательно, стоит только выпить!

ЛОМБАРД. Ну ладно, ладно. Не хотите — не пейте. (Идет к двери.)

ВЕРА. Вы… вы просто пустышка, авантюрист, вы мне надоели!

ЛОМБАРД. Я вижу, вы на взводе. Что случилось, милочка моя?

ВЕРА. Никакая я вам не милочка.

ЛОМБАРД. Извините. А мне показалось, моя.

ВЕРА. Это вам только показалось.

ЛОМБАРД. Да будет вам, сами-то думаете совсем другое. Мы с вами чем-то похожи. Негодяи и убийцы не переживают. (Берет ее за руку.)

ВЕРА (отдергивая руку). Негодяи и убийцы — о!

ЛОМБАРД. О'кей. Компания негодяев и убийц вам не нравится, и пить вы не желаете. Тогда я пошел. Заканчивать осмотр. (Выходит.)

Входит Эмили.

ЭМИЛИ. Какой неприятный молодой человек! Так и не нашла. (Видит выражение лица Веры.) Что-то случилось?

ВЕРА. Меня беспокоит генерал. Боюсь, он серьезно болен.

Эмили выходит на балкон и становится за спиной генерала.

ЭМИЛИ (бодрым и громким голосом, словно говорит с ребенком или слабоумным). Высматриваете лодку, генерал?

Маккензи не отвечает. Эмили, подождав ответа, возвращается в комнату.

Его грех настиг его.

ВЕРА. О, перестаньте.

ЭМИЛИ. Надо смотреть в лицо фактам.

ВЕРА. Кто из нас посмеет бросить в другого камень?

ЭМИЛИ. Даже если его жена вела себя не лучшим образом, а она была безнравственная женщина, он не вправе вершить над нею суд.

ВЕРА (ледяным тоном). А как насчет Беатрис Тейлор?

ЭМИЛИ. Кого?

ВЕРА. Я правильно назвала имя?

ЭМИЛИ. Вы имеете в виду абсурдное обвинение в мой адрес?

Вера. Да.

ЭМИЛИ. Теперь, когда мы одни, ничто не мешает мне рассказать вам об этом деле. Я даже хочу, чтобы вы все услышали. С мужчинами это обсуждать нельзя, так что вчера я говорить отказалась. Эта девушка, Беатрис Тейлор, служила у меня, и я в ней очень ошиблась. У нее были приятные манеры, такая вся чистенькая, старательная. Я была ею очень довольна. Разумеется, все оказалось сплошным лицемерием. На самом деле она была распущенная девица без всяких моральных устоев. Отвратительно! Я не сразу узнала, что она, что называется, «попала в беду». (Пауза.) Для меня это был шок. Родители у нее были приличные люди, воспитывали ее в строгости. Рада отметить, что они не одобрили подобного поведения.

ВЕРА. И что же произошло?

ЭМИЛИ. Естественно, я немедленно отказала ей от дома. Пусть все знают, что я не потакаю безобразиям.

ВЕРА. Она пошла и утопилась?

ЭМИЛИ. Да.

ВЕРА. Сколько ей было лет?

ЭМИЛИ. Семнадцать.

ВЕРА. Всего семнадцать лет!

ЭМИЛИ. Достаточно, чтобы понимать, как следует себя вести. Я объяснила ей, сколь низко она пала и что ни один порядочный человек не примет ее на работу. Я сказала, что ее ребенок — дитя греха и всю жизнь будет носить это клеймо, и что никто и не подумает на ней жениться. Я сказала, что чувствую себя замаранной уже тем, что жила с ней под одной крышей…

ВЕРА. Вы сказали это семнадцатилетней девушке?

ЭМИЛИ. Да. Рада отметить, что я ее совершенно устыдила.

ВЕРА. Бедняжка.

ЭМИЛИ. Я не из тех, кто потворствует греху.

ВЕРА. А потом выгнали ее?

ЭМИЛИ. Конечно.

ВЕРА. А домой она пойти не посмела… Что вы почувствовали, когда узнали, что она утопилась?

ЭМИЛИ (недоуменно). Что я почувствовала?

ВЕРА. Да. Разве вы не винили себя?

ЭМИЛИ. Нет конечно. Мне не в чем было себя винить.

ВЕРА. Верю… верю, что вы действительно так и думали. Тем ужаснее.

ЭМИЛИ. Она была неуравновешенная девица. (Достает маленький томик Библии.) «Обрушились народы в яму, которую выкопали; (кивает) в сети, которые скрыли они, запуталась нога их. Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен делами рук своих»[22].

Входит Роджерс.

РОДЖЕРС. Завтрак готов.

ЭМИЛИ. «Да обратятся нечестивые в ад». (Дернув головой.) Тихо!

РОДЖЕРС. Мисс, вы не знаете, где джентльмены?

ВЕРА. Сэр Лоренс Уоргрейв сидит на солнышке. Доктор Армстронг и мистер Блор обыскивают остров. За них я спокойна.

ЭМИЛИ. «От шума падения твоего, от стона раненых, когда будет производимо среди тебя избиение, не содрогнутся ли острова?»[23]

ВЕРА (холодно). Пойдемте?

ЭМИЛИ. Я не хочу есть.

РОДЖЕРС (генералу). Завтрак готов, сэр.

ЭМИЛИ. «И сойдут все князья моря с престолов своих и сложат с себя мантии свои…

Входит Блор.

…и снимут с себя узорчатые одежды свои, облекутся в трепет, сядут на землю и ежеминутно будут содрогаться и изумляться о тебе».

БЛОР. Читаем, мисс Брент?

ЭМИЛИ. У меня привычка каждый день читать страничку из Библии.

БЛОР. Очень хорошая привычка, уверяю вас.

Входит Армстронг.

ВЕРА. Как успехи?

АРМСТРОНГ. На острове нет ни единого укрытия. Ни пещер, ничего, спрятаться негде.

БЛОР. Да.

Входит Ломбард.

Как насчет дома, Ломбард?

ЛОМБАРД. Никого. Клянусь своей головой: в доме никого, кроме нас.

С балкона входят Роджерс и Уоргрейв.

РОДЖЕРС. Завтрак стынет.

ЛОМБАРД. Ура! Завтрак! Пошли, Блор! Вы, как встали с утра, все твердите о завтраке. Давайте есть, пить и веселиться, потому что завтра мы умрем. А может быть, еще сегодня.

ЭМИЛИ. Вам, должно быть, стыдно за ваше легкомыслие, капитан Ломбард.

ЛОМБАРД. Пошли, генерал, не обращайте внимания. Сэр, я говорю, завтрак! (Выйдя на балкон, останавливается, наклоняется, а потом медленно бредет назад.) Господи! «Один не возвратился». В спине у Маккензи торчит нож!

АРМСТРОНГ (выходит на балкон). Он умер… умер.

БЛОР. Не может быть… Кто мог это сделать? На острове никого, кроме нас.

УОРГРЕЙВ. Вот именно, мой дорогой сэр. Разве вы не понимаете, что этот хитрец все время на шаг опережает нас? Он точно знает, что мы собираемся делать, и в соответствии с этим строит свои планы. Есть только одно место, где убийца может скрываться, не слишком опасаясь, что его найдут.

БЛОР. Одно место — какое?

УОРГРЕЙВ. Здесь, в этой комнате. Мистер О'Ним — один из нас!

Занавес.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Море штормит, в комнате темно, балкон закрыт, в стекла бьет ветер с дождем. Входят Уоргрейв и Блор.

БЛОР. Сэр Лоуренс?

УОРГРЕЙВ. Да, мистер Блор?

БЛОР. Я хотел потолковать с вами с глазу на глаз. Вы правильно сказали утром. Этот чертов убийца — один из нас. И мне кажется, я знаю кто.

УОРГРЕЙВ. В самом деле?

БЛОР. Вы когда-нибудь слышали про дело Лиззи Борден? В Америке? Стариков супругов зарубили топором. Единственный, кто мог это сделать, — их дочь, благонравная старая дева. Невероятно! Невероятно! До такой степени невероятно, что ее оправдали. Но другого убийцы так и не нашли.

УОРГРЕЙВ. Так по-вашему, отгадка — мисс Брент?

БЛОР. Говорю вам, у этой тетки крыша поехала. На религиозной почве. Это точно. Нужно последить за ней.

УОРГРЕЙВ. Вот как? А у меня сложилось впечатление, что ваши подозрения направлены в несколько иную сторону.

БЛОР. Да… но я передумал, и скажу почему. Она не боится, она единственная, кто не боится. Почему? Потому что прекрасно знает, что ей ничто не грозит… чш-ш…

Входят Вера и Эмили, Вора несет на подносе кофейник и чашки.

ВЕРА. Мы сварили кофе. (Ставит поднос.) Бр-р-р, как холодно.

БЛОР. А утро ничего такого не предвещало — такое было ясное.

ВЕРА. Капитан Ломбард и Роджерс еще не пришли?

БЛОР. Нет. Все равно лодка не сможет ни отойти, ни причалить.

ВЕРА. Вот, для мисс Брент. (Подает чашку Блору.)

Эмили садится на диван.

УОРГРЕЙВ. Позвольте мне. (Берет чашку Блора и подает Эмили.)

ВЕРА (Уоргрейву). Как хорошо, что вы все-таки заставили нас пойти на ленч и выпить бренди. Мне стало получше.

УОРГРЕЙВ (с чашкой кофе отходит к камину) В судебных заседаниях всегда положен перерыв на ленч.

ВЕРА. И все равно это кошмар. Не верится, что все это происходит на самом деле. Что, что нам делать?

УОРГРЕЙВ. Нужно устроить что-то наподобие заседания следственной комиссии, чтобы, по крайней мере, исключить невинных из числа подозреваемых.

БЛОР. Вы кого-нибудь подозреваете, мисс Клейторн?

УОРГРЕЙВ. Если мисс Клейторн подозревает одного из нас троих, ваш вопрос для нее несколько щекотлив.

ВЕРА. Я уверена, что это не вы. Если уж вы спрашиваете, кого я подозреваю, я скажу: доктор Армстронг.

БЛОР. Армстронг?

ВЕРА. Да. Понимаете ли, у него была прекрасная возможность убить миссис Роджерс. Ему как врачу ничего не стоило передозировать снотворного.

БЛОР. Это правда. Но бренди ей подал кто-то другой, вспомните.

УОРГРЕЙВ. У мужа тоже была возможность подмешать ей какое-нибудь снадобье.

БЛОР. Это не Роджерс. У него ума не хватит провернуть такое дельце — да и денег тоже. К тому же вы сами видите, он боится трупов.

С балкона входят Ломбард и Роджерс, оба в плащах. В комнату врывается дождь и ветер, и Блор закрывает за ними дверь. Эмили вскрикивает.