ВЕРА. Счастливы?

БЛОР. Ну, по крайней мере спокойны, что им ничто не угрожает. И вдруг вчера вечером какой-то псих взял и все выболтал. Что дальше? Женщина не выдерживает. Она сломлена. Вы видели, как он суетился вокруг нее, когда она свалилась? Что это, супружеская забота? Да ни в жисть. Дергался, как уж на сковородке. И вот почему. Они совершили убийство, и это им сошло с рук. Но если то дело снова начнут ворошить, женщина выболтает. У нее духу не хватит бесстыдно лгать, и он понял: это опасно. Сам-то он в полном порядке, соврет и глазом не моргнет — тетка может подкачать. И что же делает наш муженек? Берет таблеточку и бросает женушке в чаек, а когда чай выпит, он моет чашку с блюдцем, а врачу рассказывает, что жена ничего не пила.

ВЕРА. О нет! Этого не может быть! Мужчина никогда не поступит так со своей женой.

БЛОР. Мисс Клейторн, вы бы удивились, узнав, на что способны мужья.

Входит Роджерс. Он мертвенно бледен, двигается и разговаривает механически, как автомат.

РОДЖЕРС. Извините, мисс. Я припозднился с завтраком. Боюсь, я не очень это умею. Что меня волнует, так это ленч. Вас устроит заливной язык? Я мог бы пожарить картошку. Есть консервированные фрукты, сыр и крекеры.

ВЕРА. Прекрасно, Роджерс.

БЛОР. Ленч?! К этому времени нас здесь не будет! И вообще, когда наконец придет эта чертова лодка?

ЭМИЛИ. Мистер Блор!

БЛОР. Что?

РОДЖЕРС. Простите, сэр, но лодка не придет.

БЛОР. Что?

РОДЖЕРС. Фред Нарракот всегда приезжает до восьми. (Вере.) Вам что-нибудь еще нужно, мисс?

ВЕРА. Нет, спасибо, Роджерс.

Роджерс уходит.

БЛОР. И вы мне говорите, что это не Роджерс! Его жена лежит мертвая, а он преспокойно завтрак готовит да еще толкует про ленч! А теперь вот заявляет, что и лодки не будет. Какого черта, откуда он знает?

ЭМИЛИ. Мистер Блор!

БЛОР. Что?

ВЕРА. О, разве вы не понимаете? Он окаменел от горя. И выполняет все, что положено, автоматически, он вышколенный слуга. Это… пожалуй, трогательно.

БЛОР. А по-моему, так одно кривлянье.

УОРГРЕЙВ. Важнее другое, что лодки не будет. Это означает, что нас вполне сознательно лишили всякой помощи.

МАККЕНЗИ (встает). Мало времени, совсем мало…

БЛОР. О чем вы, генерал?

МАККЕНЗИ. Очень мало времени. Нельзя тратить его на разговоры.

Отворачивается к окну, все долго смотрят на него.

ЛОМБАРД. Почему вы считаете, что Нарракот вообще не приедет?

УОРГРЕЙВ. Думаю, вездесущий О'Ним распорядился об этом.

ЛОМБАРД. Вы хотите сказать, он объяснил Нарракоту, будто это что-то вроде шутки?

БЛОР. Неужели Нарракот на это поддастся, а?

ЛОМБАРД. Почему бы и нет? Всем известно, что на острове Индейца устраивались безумные вечеринки. Очередная безумная затея, вот и все. Нарракот знает, что еды и питья на острове достаточно, и вполне может решить, что это грандиозный розыгрыш.

ВЕРА. А может, разжечь костер наверху? Чтобы его увидели с берега?

ЛОМБАРД. Вероятно, предусмотрено и это, чтобы игнорировались любые сигналы. Все мы отрезаны!

ВЕРА. Но можем же мы сделать хоть что-то?

ЛОМБАРД. О да, кое-что сделать мы можем. Мы можем найти этого весельчака, разыгравшего с нами эту милую шуточку, этого мистера Анонима. Готов спорить на что угодно, он на острове, и чем скорее мы до него доберемся, тем лучше. Потому что, по-моему, он совершенно безумен и к тому же опасен, как гремучая змея.

УОРГРЕЙВ. Неудачное сравнение, капитан Ломбард. Гремучая змея предупреждает о своем приближении.

ЛОМБАРД. Предупреждает? О Господи, конечно! Вот оно, предупреждение. (Указывает на считалку в рамке.) «Десять маленьких индейцев» — ведь нас оставалось десять, когда уехал Нарракот? «Десять маленьких индейцев уселись пообедать, один поперхнулся» — Марстон поперхнулся, не так ли? А потом: «Девять маленьких индейцев… один не проснулся» — очень подходит к случаю миссис Роджерс, вы не находите?

ВЕРА. Вы считаете… Вы хотите сказать, он всех нас собирается убить?

ЛОМБАРД. Да.

ВЕРА. И всех в соответствии со считалкой?

АРМСТРОНГ. Нет-нет, это невозможно. Это совпадение. Это простое совпадение.

ЛОМБАРД. И здесь на полке стоит восемь фарфоровых маленьких индейцев. Тоже совпадение. Что скажете, Блор?

БЛОР. Не нравится мне это.

АРМСТРОНГ. Но на острове никого нет.

МАККЕНЗИ. Никто из нас не уйдет с этого острова.

БЛОР. Эй, кто-нибудь, заткните деду рот!

ЛОМБАРД. А вы со мной согласны, сэр Лоуренс?

УОРГРЕЙВ (медленно). В этом пункте — да.

ЛОМБАРД. Тогда, чем скорее мы начнем, тем лучше. Пойдемте, Армстронг. Пойдемте, Блор. Действовать нужно быстро.

БЛОР. Я готов. Нет ли у кого-нибудь случайно револьвера?

ЛОМБАРД. У меня есть. (Вынимает револьвер из кармана.)

Глаза Блора округляются, словно он о чем-то догадался.

БЛОР. Вы что, всегда таскаете его с собой?

ЛОМБАРД. Обычно да. Как вы знаете, я бывал во всяких переделках.

БЛОР. A-а. Что ж, в худшей, чем здесь, переделке, вы вряд ли бывали. Если этот маньяк-убийца прячется на острове, у него с собой целый арсенал, и он им воспользуется.

АРМСТРОНГ. Тут вы ошибаетесь, Блор. Обычно маньяки-убийцы — это тихие, скромные люди.

УОРГРЕЙВ. Славные ребятки!

АРМСТРОНГ. Глядя на таких, ничего не заподозришь.

БЛОР. Если мистер О'Ним окажется таким, мы передадим его в ваши руки, доктор. Ну что ж, выступаем. Предлагаю, чтобы капитан Ломбард обыскал дом, а мы пока проверим остров.

ЛОМБАРД. Хорошо. Дом, похоже, без затей — ни скользящих панелей, ни потайных дверей.

БЛОР. Следите, чтобы он не нашел вас раньше, чем вы его.

ЛОМБАРД. Не волнуйтесь. Но вы двое держитесь рядом. Помните — «один не возвратился». (Уходит.)

БЛОР. Вперед, Армстронг.

Оба уходят.

УОРГРЕЙВ. Капитан Ломбард — очень энергичный молодой человек.

ВЕРА. Как вы думаете, он прав? Если кто-то скрывается на острове, они его легко найдут. Прятаться здесь негде голая скала.

УОРГРЕЙВ. Я думаю, мозги тут нужнее, чем храбрость.

ВЕРА. Куда вы идете?

УОРГРЕЙВ. Посижу на солнышке, подумаю, моя дорогая леди. (Уходит на балкон и направо.)

ЭМИЛИ. Куда я подевала моток шерсти? (Встает.)

ВЕРА. Может быть, оставили наверху? Хотите, я схожу поищу?

ЭМИЛИ. Нет, я сама. Я знаю, где он может быть. (Уходит.)

ВЕРА. Я рада, что у капитана Ломбарда оказался револьвер.

МАККЕНЗИ. Они зря тратят время, зря тратят время.

ВЕРА. Вы так думаете?

МАККЕНЗИ. Да, лучше сидеть и ждать.

ВЕРА. Чего ждать?

МАККЕНЗИ. Конца, конечно. (Встает и заглядывает во все двери.) Жаль, что я не нашел Лесли.

ВЕРА. Вашу жену?

МАККЕНЗИ. Да. Жаль, что вы ее не знали. Она была такая красивая. Такая веселая.

ВЕРА. Да?

МАККЕНЗИ. Я ее очень любил. Конечно, я был много старше. Ей было тридцать семь, знаете ли, а Артуру Ричмонду тридцать шесть. Он был моим адъютантом. Лесли он нравился. Они все говорили о музыке и театре, она его дразнила и вышучивала. Я был доволен. Я думал, это чуть ли не материнские чувства. Ну и дурак же я был, правда? Нет большего дурака, чем старый дурак. Обнаружилось все, как в книжке. Я был тогда во Франции. Она писала нам обоим и как-то перепутала конверты! Так я и узнал!

ВЕРА (с жалостью). О нет!

МАККЕНЗИ. Ничего, друг мой, это было давно. Но, знаете, я ее очень любил — и верил в нее. Я ему ничего не сказал… спрятал внутри… здесь… медленную, смертельную ревность. Проклятый лицемер… я его любил… доверял ему.

ВЕРА (пытается сменить тему). Интересно, где же остальные? Что они делают?

МАККЕНЗИ. Я послал его на смерть.

ВЕРА. О-о.

МАККЕНЗИ. Это было так просто. Все время бывают ошибки. Самое большее, что мне могли вменить в вину, — так это что по горячности я пожертвовал одним из своих лучших людей. Куда уж проще! Лесли так и не узнала. Я ничего ей не сказал. Мы продолжали жить как жили, но все стало каким-то нереальным. Она умерла от пневмонии… У нее было чуть скуластое лицо, серые глаза и темные кудрявые волосы.

ВЕРА. О, не надо.

МАККЕНЗИ. Да, в некотором роде это было убийство. Странно: я всегда был таким законопослушным. И вдруг решился на убийство. Но тогда мне так не казалось. Тогда я думал: «Поделом ему!» Но потом… Но вы же понимаете?

ВЕРА (растерянно). Что?..

МАККЕНЗИ (изучающе смотрит на нее). Кажется, вы так и не поняли, а я думал… Я думал, вы тоже будете рады, что конец приближается.

ВЕРА (пятится). Я…

МАККЕНЗИ (приближается; доверительно). Мы все умрем, и вы это знаете.

ВЕРА (отчаянно озирается). Я… я не знаю.

МАККЕНЗИ. Вы очень молоды, вы еще к этому не пришли. Облегчение! Какое это облегчение узнать, что больше тебе не нужно тащить эту ношу.

ВЕРА (тронута). Генерал…

МАККЕНЗИ. Не говорите так со мной. Вы не понимаете. Я хочу сидеть и ждать, когда Лесли придет за мной. (Вытаскивает на балкон стул и садится.)

ВЕРА (в ужасе смотрит на него). Я боюсь… О, я боюсь…

Входит Ломбард.

ЛОМБАРД. Все в порядке. В доме никаких потайных проходов. И труп на месте.

ВЕРА. Не надо!

ЛОМБАРД. Вижу, вам плохо. Может, выпьете, чтобы успокоить нервы?