ВЕРА. Но это фантастика! Безумие!

УОРГРЕЙВ. О да, я не сомневаюсь, что нас пригласил сумасшедший — возможно, опасный маньяк-убийца.

Тишина.

РОДЖЕРС. О Господи!

УОРГРЕЙВ. Кто бы ни заманил нас сюда, этот человек потрудился разузнать о нас очень многое. Весьма. И из того, что узнал, вывел вполне определенные обвинения.

БЛОР. Обвинять легко.

МАККЕНЗИ. Куча лжи! Негодяй!

ВЕРА. Это несправедливо! Низко!

РОДЖЕРС. Ложь, подлая ложь, мы ничего такого не делали!

МАРСТОН. Откуда этот дурак взял…

УОРГРЕЙВ (подняв руку). Я хочу сказать следующее. Наш неизвестный друг обвинил меня в убийстве некоего Эдварда Сетона. Я прекрасно помню Сетона. Он предстал перед судом в тридцатом году. Его обвиняли в убийстве пожилой женщины. Он умело защищался и произвел хорошее впечатление на жюри присяжных. Тем не менее из показаний свидетелей было ясно, что он виновен. Я соответствующим образом резюмировал все обстоятельства, и суд вынес вердикт — виновен. В полном соответствии с этим вердиктом я приговорил его к смерти. Им была подана апелляция на том основании, что я-де дал неподобающее напутствие присяжным. Апелляция была отклонена, и этого человека казнили.

Пауза.

Я хочу сказать всем вам: в отношении этого дела моя совесть чиста. Я выполнил свой долг, и больше ничего. Я вынес приговор убийце.

Пауза.

АРМСТРОНГ. Вы знали Сетона? Я имею в виду, лично?

УОРГРЕЙВ (колеблется). До суда я ничего не знал о Сетоне.

ЛОМБАРД (наклонившись к Вере). Старикан врет. Клянусь, врет.

МАККЕНЗИ. Этот тип не в себе. Явно не в себе. Умом тронулся. Вообще рехнулся. (Уоргрейву.) Лучше бы просто не отвечать на подобную чушь, но я не могу молчать — неправда, неправда то, что он сказал про молодого Артура Ричмонда. Ричмонд был одним из моих офицеров. В семнадцатом году я послал его в разведку. Он был убит. А про мою жену сплошная клевета. Ее давно нет. Это лучшая из женщин! Вне подозрений, как жена Цезаря.

МАРСТОН. Я вот тут подумал — Джон и Люси Комб. Наверное, это та парочка, которую я задавил под Кэмбриджем. Чертовски не повезло.

УОРГРЕЙВ (язвительно). Вам или им?

МАРСТОН. Вообще-то думаю, мне, но, конечно, вы правы, сэр, им тоже чертовски не повезло. Несчастный случай, и все тут. Как выскочат из дома на дорогу! У меня на год права отобрали. Жуткая досада!

АРМСТРОНГ. А незачем было так гонять! Молодые люди вроде вас — это угроза для общества!

МАРСТОН (берет стакан). Что ж поделаешь, несчастный случай.

РОДЖЕРС. Можно мне сказать словечко, сэр?

ЛОМБАРД. Валяй, Роджерс.

РОДЖЕРС. Там упоминалось, сэр, про меня и миссис Роджерс и про мисс Дженифер Бреди. Ни слова правды. Мы были с мисс Бреди, когда она умерла. У нее всегда было плохое здоровье, сэр, еще до того, как мы к ней поступили. В ночь, когда она умерла, была буря. Телефон не работал, мы не могли вызвать врача. Я пошел за ним пешком, сэр. Но он пришел слишком поздно. Мы сделали для нее все, что могли, сэр. Мы были преданы ей, вам каждый скажет. Никто и слова против нас не сказал. Ни единого словечка.

БЛОР. Полагаю, после ее смерти вам кое-что перепало, а?

РОДЖЕРС. Мисс Бреди оставила нам наследство в знак признательности за верную службу. Почему бы и нет, хотелось бы знать?

ЛОМБАРД. А насчет вас-то что, мистер Блор?

БЛОР. Что насчет меня?

ЛОМБАРД. Ваше имя тоже было названо.

БЛОР. Понимаю, понимаю. Вы имеете в виду Лэндора? Ограбление лондонского коммерческого банка?

УОРГРЕЙВ. Я вспомнил это имя, хотя и не сразу. Лэндора обвинили на основании ваших показаний. В тот день вы были дежурным полицейским офицером.

БЛОР. Точно, милорд.

УОРГРЕЙВ. Лэндора приговорили к пожизненному заключению, и через год он умер в тюрьме в Дартмуре. Он был слабого здоровья.

БЛОР. Он был грабитель. Это он стукнул ночного сторожа. Дело было ясное с самого начала.

УОРГРЕЙВ. Думаю, вас похвалили за то, что вы справились с этим делом.

БЛОР. Я получил повышение. Я просто выполнял свой долг.

ЛОМБАРД. Удобное словечко — долг. А как насчет вас, доктор?

АРМСТРОНГ (улыбаясь и качая головой). Я теряюсь в догадках. Это имя мне ничего не говорит. Как ее? Клоз? Клиз? Не припомню пациентки с подобным именем. Для меня это полная загадка. Разве что, может быть, какой-нибудь давний случай, на операции в госпитале. Иногда их привозят слишком поздно. И все равно, когда пациент умирает, это вина хирурга!

ЛОМБАРД. Так что лучше уж заняться нервами, а с хирургией завязать. А некоторые еще и пить бросают.

АРМСТРОНГ. Я протестую! Вы не имеете права на подобные инсинуации! Я никогда не пил!

ЛОМБАРД. Дружище, я даже не подозревал, что вы пили. Впрочем, только мистер Аноним знает все.

УОРГРЕЙВ (Вере). Мисс Клейторн?

ВЕРА (вздрогнув, мертвым голосом). Я была гувернанткой у Питера Гамильтона. Летом мы жили в Корнуолле. Ему запрещалось далеко заплывать. Однажды меня что-то отвлекло, и он уплыл; как только я это заметила, то поплыла за ним. Но опоздала…

УОРГРЕЙВ. Дознание было?

ВЕРА. Да. Коронер снял с меня обвинение. Мать мальчика тоже меня не винила.

УОРГРЕЙВ. Спасибо. Мисс Брент?

ЭМИЛИ. Мне нечего сказать.

УОРГРЕЙВ. Нечего?

ЭМИЛИ. Нечего.

УОРГРЕЙВ. Вы отказываетесь от защиты?

ЭМИЛИ. Дело не в защите. Я всегда поступала в согласии только со своей совестью.

ЛОМБАРД. Какая законопослушная компания у нас собралась! За исключением меня.

УОРГРЕЙВ. Мы ждем вашу историю, капитан Ломбард.

ЛОМБАРД. У меня нет истории.

УОРГРЕЙВ. Что это значит?!

ЛОМБАРД (ухмыляясь). Жаль вас разочаровывать. Я виновен, это правда. Я действительно бросил этих туземцев одних в буше. Инстинкт самосохранения.

Все поражены. Вера смотрит на него недоверчиво.

МАККЕНЗИ. Вы бросили своих людей?

ЛОМБАРД. Поступок, недостойный белого господина. Но первый долг человека — самосохранение. А туземцы — они ничего не имеют против смерти, сами знаете. В отличие от европейцев. (Весело оглядывает остальных.)

УОРГРЕЙВ (неодобрительно кашлянув) На этом прервем наше дознание. Роджерс, кто еще есть на острове, кроме нас и вас с женой?

РОДЖЕРС. Никого, сэр. Вообще никого.

УОРГРЕЙВ. Вы уверены?

РОДЖЕРС. Совершенно уверен.

УОРГРЕЙВ. Спасибо. Не уходите, Роджерс. Мне пока не ясна цель, с какой наш неизвестный хозяин собрал нас вместе. Но мое мнение: он не идиот в обычном смысле слова. Он может быть действительно опасен. По-моему, мы должны возможно скорее покинуть это место. Предлагаю уехать сегодня же вечером.

РОДЖЕРС. Прошу прощения, сэр, но на острове нет лодки.

УОРГРЕЙВ. Ни одной лодки?

РОДЖЕРС. Ни одной, сэр.

УОРГРЕЙВ. Тогда позвоните на берег.

РОДЖЕРС. Телефона нет. Фред НАРРАКОТ, он приезжает каждое утро, сэр. Привозит молоко, хлеб, почту и принимает заказы.

МАРСТОН (берет стакан виски). Несколько неспортивно, вы не находите? Надо бы разгадать загадку до того, как мы уедем. Прямо детектив! Потрясающе!

УОРГРЕЙВ. В моем возрасте я уже не ищу потрясений.

МАРСТОН. Жить по закону — скучно. Я — за преступления!

Поднимает бокал и выпивает залпом; потом, схватившись за горло, ловит ртом воздух и в страшных конвульсиях падает на диван.

АРМСТРОНГ (подбегает к нему, наклоняется, щупает пульс, приподнимает веко). Господи, он мертв! (Обнюхивает его губы, потом стакан. Кивает.)

МАККЕНЗИ. Мертв? Вы хотите сказать, этот парень поперхнулся — и умер?

АРМСТРОНГ. Можно сказать, поперхнулся. Это называется асфиксия.

МАККЕНЗИ. Никогда не думал, что можно так умереть — просто взять и поперхнуться.

ЭМИЛИ (с пафосом). В середине жизни мы уже мертвы.

АРМСТРОНГ. Человек не может умереть только оттого, что поперхнулся, генерал Маккензи. Смерть Марстона естественной не назовешь.

ВЕРА. В виски что-то было?

АРМСТРОНГ. Да. По запаху — цианид. Возможно, цианистый калий. Действует практически мгновенно.

ЛОМБАРД. Значит, он сам себе подсыпал в стакан.

БЛОР. Самоубийство? Странно.

ВЕРА. Никогда бы не подумала, что он мог совершить самоубийство при такой любви к жизни и удовольствиям!

Эмили поднимает с полу осколки фарфоровой статуэтки.

ЭМИЛИ. О! Смотрите, вот один из маленьких индейцев каминной полки, он разбился.

Занавес.

Действие второе

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Ясное утро. На каминной полке только восемь статуэток индейцев. Чемоданы выставлены на балкон. Все ждут прибытия лодки Маккензи сидит в своем кресле, вид у него несколько странный. Эмили вяжет, в пальто и шляпе, Уоргрейв погружен в размышления. Армстронг и Блор входят с балкона.

АРМСТРОНГ. Мы забрались на самый верх. Никакой лодки не видно.

ВЕРА. Еще слишком рано.

БЛОР. Ясно. Но все же тот парень привозит молоко, хлеб и все такое. Я, правда, думал, он приедет раньше. (Выглядывает за дверь.) Никаких признаков завтрака — где этот Роджерс?

ВЕРА. О, не стоит беспокоиться о завтраке.

УОРГРЕЙВ. Как там погода?

БЛОР. Ветер усилился. Натянуло облачков. Вчера в поезде один старик говорил, что погода вот-вот испортится. Не удивлюсь, если он окажется прав.

АРМСТРОНГ. Скорее бы лодка пришла. Чем раньше мы уедем с этого острова, тем лучше. Не держать на острове лодки — это же абсурд!