— Вот именно! Где произошло убийство. Но, может быть, вы не хотите…

— О, не думаю, что мне следует опасаться, — сказала я, изображая простушку. Я полагала, что мои bona fides[33] выглядели правдоподобно. — Вероятно, при нынешних обстоятельствах я смогу снять его за меньшие деньги.

«Штрих мастера», — подумала я.

— Что ж, вполне вероятно. Но там могут возникнуть и проблемы — слуги и прочее. Если вам понравится этот дом, я бы посоветовал предложить свою цену. Выписать ордер?

— Пожалуйста.

Спустя четверть часа я была уже у сторожки Милл-хауса. В ответ на мой стук дверь распахнулась, и оттуда буквально вылетела женщина средних лет.

— Никому нельзя входить в дом, вы слышите? Надоели вы мне. Что ни день, репортеры. Сэр Юстес приказал…

— Я полагала, что дом сдается, — сказала я холодно, протягивая свой ордер. — Конечно, если его уже сняли…

— О, прошу прощения, мисс. Меня совсем измучили эти газетчики. Ни минуты покоя. Нет, дом не сдан и, похоже, теперь так и не будет сдан.

— Испортилась канализация? — спросила я тревожным шепотом.

— О, Господи, мисс, канализация в порядке! Но вы, конечно, слышали об этой иностранке, которую прикончили здесь?

— Кажется, я действительно что-то читала в газетах, — сказала я небрежно.

Мое безразличие задело добрую женщину. Если бы я выдала свою заинтересованность, она, весьма вероятно, закрылась бы, как устрица. А так я ее здорово расшевелила.

— Еще бы, мисс! Об этом было во всех газетах. «Дейли бюджет» все еще охотится за тем человеком. По их мнению, наша полиция никуда не годится. Ну, я надеюсь, они его поймают, хотя, по правде говоря, это был молодой человек приятной наружности. В нем было что-то военное — ну, да, я полагаю, он был ранен на войне. Иногда они потом немного странно ходят; так было с сыном моей сестры. Уж эти иностранцы — наверное, она с ним плохо обошлась. Хотя она произвела впечатление приличной женщины. Стояла как раз там, где вы сейчас стоите.

— Волосы у нее были темные или светлые? — рискнула я. — Из газетных описаний это непонятно.

— Темные волосы и очень белое лицо — слишком белое, чтобы быть естественным, отчего губы казались ужасно красными. Мне так не нравится. Немного пудры время от времени — совсем другое дело.

Теперь мы беседовали как старые друзья. Я задала еще один вопрос:

— А была она взволнована или расстроена?

— Нисколько. Она улыбалась так, как будто ее что-то позабавило. Вот почему я была так ошеломлена, когда на следующий день те люди выбежали из дома, вызвали полицию и заявили, что там произошло убийство. Я никогда не привыкну к этому. Теперь, как стемнеет, меня в этот дом ничем не заманишь. Что вам сказать, я не осталась бы и здесь в сторожке, если бы не сэр Юстес, он умолял меня на коленях.

— Я считала, что сэр Юстес Педлер в Каннах?[34]

— Он и был там, мисс. Вернулся в Англию, как только услышал новости, ну, а то, что он умолял на коленях, это я так, для красного словца. Просто его секретарь мистер Пейджет предложил нам двойную плату, чтобы мы остались, ну а в наши дни деньги есть деньги, как говорит мой Джон.

Я охотно согласилась с отнюдь не оригинальным замечанием Джона.

— Теперь о молодом человеке, — сказала миссис Джеймс, неожиданно возвращаясь к прежней теме разговора. — Вот он был расстроен. Его глаза, а они у него были светлые, я хорошо их рассмотрела, прямо блестели. Чем-то взволнован, подумала я. Но ничего дурного и в голову не пришло. Даже когда он вернулся и его вид показался мне странным.

— Долго он пробыл в доме?

— Недолго, может быть, минут пять.

— Как вы думаете, какого он был роста? Около шести футов?[35]

— Может быть.

— Вы говорите, он был чисто выбрит?

— Да, мисс, у него не было даже усиков.

— А подбородок блестел? — спросила я под влиянием неожиданного импульса.

Миссис Джеймс уставилась на меня в благоговейном страхе.

— Теперь, когда вы его упомянули, мисс, я припоминаю, что оно так и было. Откуда вы узнали?

— Довольно странно, но у убийц часто блестят подбородки, — объяснила я наугад.

Миссис Джеймс приняла мое заявление с полным доверием.

— Надо же, мисс. Я никогда не слышала о таком.

— Вы, верно, не заметили, какой формы у него голова?

— Голова как голова, мисс. Я схожу за ключами для вас?

Я взяла их и направилась к Милл-хаусу. До сих пор мои поиски шли успешно. Я поняла, что различия между человеком, описанным миссис Джеймс, и моим «доктором» из подземки были несущественными. Пальто, борода, очки в золотой оправе. «Доктор» казался человеком средних лет, но я вспомнила, что он наклонился над телом погибшего с легкостью молодого. Его гибкость свидетельствовала о молодых суставах.

Жертва несчастного случая («нафталиновый человек», как я называла его про себя) и иностранка, миссис де Кастина, не знаю, было ли это ее настоящее имя, назначили тайную встречу в Милл-хаусе. Я попыталась восстановить всю картину. Боялись слежки, или по какой-то иной причине, они выбрали оригинальный путь — оба получили ордер на осмотр одного и того же дома. Таким образом, их встреча должна была выглядеть чисто случайной.

«Нафталиновый человек» внезапно заметил «доктора», что явилось для него полной неожиданностью и встревожило — это еще один факт, в котором я была совершенно уверена. Что произошло дальше? «Доктор» сбросил свой маскарадный костюм и направился за женщиной в Марлоу. Однако, возможно, в спешке он не до конца стер театральный клей с подбородка. Отсюда мой вопрос миссис Джеймс.

Погруженная в свои мысли, я подошла к низкой старинной двери Милл-хауса. Открыв ее ключом, я вошла внутрь. Холл был небольшой и темный, пахло заброшенностью и плесенью. Я невольно вздрогнула. Неужели женщина, которая несколько дней назад пришла сюда с улыбкой, не ощутила холодок дурного предчувствия? Исчезла ли улыбка с ее губ и сжал ли сердце безотчетный страх? Или, все еще улыбаясь, она пошла наверх, не сознавая, что рок так скоро настигнет ее? Мое сердце забилось учащенно. Был ли дом действительно пуст? Не ждала ли меня здесь и моя судьба? Впервые я поняла значение затасканного слова «атмосфера». В этом доме была атмосфера жестокости, опасности, зла.

Глава 7

Поборов гнетущее чувство, я быстро поднялась наверх. Без труда нашла комнату, где произошла трагедия. В тот день, когда было обнаружено тело, шел противный дождь, и ничем не застланный пол был сильно затоптан. Я хотела знать, не оставил ли убийца каких-либо следов накануне. Полиция, вероятно, умолчала бы о них, если бы что-нибудь обнаружила, однако, поразмыслив, я решила, что это маловероятно. Погода в день убийства была прекрасная, сухая.

В комнате не было ничего интересного. Почти квадратная, с двумя большими «фонарями», гладкими белыми стенами и голым полом; доски по краям, куда раньше не доставал ковер, были крашеные. Я старательно обыскала ее, но не нашла ничего, кроме шпильки. Похоже, что талантливому молодому сыщику не удалось обнаружить ключ к разгадке.

У меня были с собой карандаш и записная книжка. Особенно записывать было нечего, но я добросовестно сделала общий набросок комнаты, чтобы скрыть от себя разочарование по поводу неудачных поисков. Когда я опускала карандаш обратно в сумку, он выскользнул у меня из руки и покатился по полу.

Милл-хаус был действительно стар, и полы здесь очень неровные. Карандаш катился все быстрее и быстрее, пока не остановился под одним из окон. Около каждого окна стоял широкий диван, в нижней части которого находился шкафчик. Мой карандаш лежал как раз у дверцы шкафчика. Она была закрыта, но мне вдруг пришло в голову, что если бы она распахнулась, то карандаш закатился бы внутрь. Я открыла дверцу, карандаш немедленно вкатился в шкафчик и скромно притаился в дальнем углу. Я вытащила его, отметив при этом, что из-за недостатка света и своеобразной формы шкафчика карандаш невозможно было увидеть, и его пришлось нащупывать. Кроме моего карандаша, в шкафчике — ничего не было, но, будучи дотошной по натуре, я залезла и в тот, что находился напротив.

На первый взгляд он показался пустым, но я упорно продолжала поиски и была вознаграждена — моя рука наткнулась на твердый бумажный цилиндрик, который лежал в каком-то желобке или углублении в дальнем углу шкафчика. Как только вещь очутилась у меня в руке, я уже знала, что это такое. Катушка с кодаковской пленкой[36]. Находка!

Я, конечно, прекрасно понимала, что Это могла быть катушка сэра Юстеса Педлера, давным-давно сюда закатившаяся. Но думала я иначе. Красная обертка выглядела слишком новой. На ней лежал тонкий слой пыли, как будто она пролежала здесь два или три дня, то есть со дня убийства. Если бы она пробыла там долго, ее покрывала бы густая пыль.

Кто же уронил ее? Женщина или мужчина? Я припомнила, что содержимое ее сумочки казалось нетронутым. Если бы она открылась во время борьбы и катушка с пленкой выпала, какие-нибудь мелкие деньги тоже, конечно, рассыпались бы. Нет, пленку уронила не женщина.

Вдруг я почувствовала подозрительный запах и принюхалась. Неужели запах нафталина начал преследовать меня? Я могла поклясться, что катушка с пленкой тоже пахла им. Я поднесла ее к носу. Она имела собственный специфический запах, но я могла ясно различить и другой, который так не любила. Вскоре я нашла, в чем причина. Крошечный клочок одежды зацепился за шершавый внутренний край деревянной катушки, и этот клочок был пропитан нафталином. Когда-то пленка находилась в кармане пальто человека, погибшего в подземке. Может быть, именно он уронил пленку здесь? Едва ли. Его перемещения были хорошо известны.

Нет, это другой человек, «доктор». Он вытащил пленку вместе с бумажкой. А потом выронил пленку здесь, когда боролся с женщиной!