Я улыбнулась про себя. У меня были свои соображения относительно доктора. Следуя им, я решила в ближайшее время нанести визит в Скотленд-Ярд[28].

Однако следующее утро принесло неожиданное сообщение. Флемминги получили «Дейли бюджет».

Журналистам этой газеты тот день явно удался.

НЕОЖИДАННОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ В ПОДЗЕМКЕ.

В ПУСТОМ ДОМЕ ОБНАРУЖЕНА ЗАДУШЕННАЯ ЖЕНЩИНА.

Я с нетерпением прочла сообщение.

«Вчера в Милл-хаусе, в Марлоу, сделано сенсационное открытие. Милл-хаус, являющийся собственностью сэра Юстеса-Медлера, депутата парламента, сдается внаем без мебели. Ордер на осмотр этого дома был найден в кармане человека, о котором вначале думали, что он совершил самоубийство, бросившись на рельсы на станции подземки „Гайд-парк-Корнер“. Вчера в верхней комнате Милл-хауса обнаружено тело задушенной молодой женщины. Вероятно, иностранки, но пока ее имя не установлено. Есть сведения, что полиция нашла ключ к разгадке. Сэр Юстес Педлер, владелец Милл-хауса, проводит зиму на Ривьере».

Глава 4

Никто не объявился, чтобы опознать убитую. Дознание установило следующие факты.

Восьмого января во втором часу дня хорошо одетая женщина вошла в контору фирмы по продаже и сдаче внаем домов «Батлер и Парк» в Найтсбридже[29]. Она сказала с легким иностранным акцентом, что хочет арендовать или приобрести дом на Темзе неподалеку от Лондона. Ей предложили несколько вариантов, включая Милл-хаус. Она назвалась мисс де Кастина и дала адрес отеля «Ритц», но оказалось, что под этим именем там никто не останавливался, и гостиничные служащие не смогли опознать тело.

Свидетельские показания дала миссис Джеймс, жена садовника сэра Юстеса Педлера, присматривающая за Милл-хаусом и живущая в небольшой сторожке у ворот, окна которой выходят на главную дорогу. В тот день около трех часов некая дама приехала посмотреть дом. Она предъявила смотровой ордер, и миссис Джеймс, по заведенному обычаю, дала ей ключи от дома, который находится на некотором расстоянии от сторожки. Миссис Джеймс не имела обыкновения сопровождать будущих жильцов. Несколько минут спустя появился молодой человек. По описанию миссис Джеймс, он был высокий и широкоплечий, с загорелым лицом и светло-серыми глазами, чисто выбрит и одет в коричневый костюм. Он объяснил миссис Джеймс, что он друг дамы, пришедшей посмотреть дом, что задержался на почте, чтобы послать телеграмму. Указав ему дорогу к дому, она больше об этом не думала.

Через пять минут он появился вновь, вернул ей ключи, сказав, что дом, наверное, им не подойдет. Миссис Джеймс в тот момент не заметила даму, но полагала, что та уже прошла. Однако она обратила внимание, что молодой человек чем-то очень расстроен. «Он выглядел как человек, увидевший привидение. Я подумала, что он заболел».

На следующий день другие дама и джентльмен приехали смотреть дом и обнаружили тело, лежавшее на полу в одной из верхних комнат. Миссис Джеймс опознала даму, приезжавшую накануне. Агенты по сдаче внаем домов также узнали в ней «миссис де Кастину». По мнению полицейского врача, женщина пролежала мертвая около двадцати четырех часов. «Дейли бюджет» сделала поспешный вывод, что «человек в подземке» убил женщину, а потом совершил самоубийство. Но поскольку в два часа он был уже мертв, а женщина жива и здорова в три часа, единственное логическое заключение: два происшествия никак не связаны друг с другом, а ордер на осмотр дома в Марлоу, найденный в кармане погибшего мужчины, — всего лишь одно из тех совпадений, которые столь часто случаются в жизни.

Был вынесен приговор об «умышленном убийстве одного или нескольких неизвестных», и полиции (и «Дейли бюджет») предстояло заняться поиском «человека в коричневом костюме». Поскольку миссис Джеймс была уверена, что в доме никого не было, когда дама вошла туда, и что никто, помимо упомянутого молодого человека, не входил в дом до следующего дня, напрашивался логический вывод, что он и был убийцей несчастной миссис де Кастины. Она была задушена куском толстого черного шнура и, очевидно, застигнута врасплох, так что не успела закричать. В ее черной шелковой сумочке нашли туго набитый бумажник, немного мелочи, изящный кружевной платочек без инициалов и обратный билет первого класса до Лондона. Больше там ничего не было.

Таковы были подробности, ставшие известными из «Дейли бюджет». Газета выходила с ежедневным призывом: «Найдите человека в коричневом костюме». Каждый день поступало в среднем около пятисот писем, извещавших, что поиски увенчались успехом, а высокие молодые люди с загорелыми лицами проклинали тот день, когда портные уговорили их сшить коричневый костюм. Несчастный случай в подземке, признанный просто совпадением, изгладился в памяти людей.

Было ли это совпадением? У меня не было такой уверенности. Несомненно, я была пристрастна — происшествие в подземке стало моей любимой тайной, но мне действительно казалось, что между двумя смертями существовала какая-то связь. В каждом случае действовал мужчина с загорелым лицом, очевидно, англичанин, живущий за границей, и были еще другие общие детали. Именно внимание к ним, в конце концов, побудило меня сделать решительный шаг. Я явилась в Скотленд-Ярд и попросила о встрече с тем, кто занимался делом, связанным с Милл-хаусом.

Мою просьбу поняли не сразу, так как я нечаянно зашла в отдел потерянных зонтиков, но в конечном счете меня провели в небольшую комнату и представили инспектору сыскной полиции Медоузу.

Инспектор Медоуз был маленьким рыжеватым человечком, обладавшим, на мой взгляд, на редкость раздражающими манерами. Его помощник, также в штатском, скромно сидел в углу.

— Доброе утро, — произнесла я взволнованно.

— Доброе утро. Присаживайтесь. Насколько я понимаю, у вас есть некая информация, которая, по вашему мнению, может нам пригодиться.

Его тон означал, что подобное в высшей степени маловероятно. Я начала злиться.

— Вы, разумеется, знаете о человеке, погибшем в подземке? О том, у которого в кармане нашли ордер на осмотр того дома в Марлоу.

— А-а, — произнес инспектор. — Вы та самая мисс Беддингфелд, которая давала показания на дознании. Конечно, у него был в кармане ордер. У многих других людей также могли быть такие ордера — только их почему-то никто не убивал.

Я собралась с силами.

— Вы не считаете странным, что у этого человека в кармане не было билета?

— Ничего нет проще, чем потерять билет. Со мной это случалось.

— И не было денег.

— У него было немного мелочи.

— Но не было бумажника.

— Некоторые мужчины совсем не носят с собой бумажник.

Я попробовала зайти с другой стороны.

— Вы не считаете странным, что доктор потом так и не объявился?

— Загруженный работой медик часто совсем не читает газет. Он, вероятно, забыл об этом случае.

— Я понимаю, инспектор, вы полны решимости ничего не признавать странным, — сказала я ласковым голосом.

— Я склонен думать, что вам слишком полюбилось это слово, мисс Беддингфелд. Молодые леди романтичны, я знаю — обожают тайны и все такое. Но поскольку я человек дела…

Я поняла намек и встала.

Человек в углу тихо произнес:

— Может быть, молодая леди поделится с нами собственными соображениями по этому поводу, инспектор?

Тот довольно легко согласился:

— Хорошо, говорите, мисс Беддингфелд, не обижайтесь. Вы только задавали вопросы и делали намеки. Скажите прямо, что у вас на уме.

Во мне боролись оскорбленное достоинство и переполнявшее меня желание поделиться своими соображениями. В конце концов победило последнее.

— На дознании вы выразили уверенность, что это не было самоубийство?

— Да, я совершенно убеждена. Человек испугался. Кто напугал его? Во всяком случае, не я. Но кто-то, кого он явно узнал, кто, должно быть, шел по платформе в нашу сторону.

— А вы никого не видели?

— Нет, — призналась я. — Я не оборачивалась. Потом, как только тело подняли с путей, вперед вышел человек, чтобы осмотреть погибшего, сказав, что он доктор.

— Не вижу в этом ничего необычного, — сказал инспектор сухо.

— Но он не был доктором.

— Что?

— Он не был доктором, — повторила я.

— Откуда вам это известно, мисс Беддингфелд?

— Как вам сказать… Во время войны я работала в госпитале и видела, как врачи обращаются с умершими. Существует определенная профессиональная безжалостность, которой у этого человека не было. И врач обычно не нащупывает сердце справа.

— А он так сделал?

— Тогда я не обратила на это особого внимания, но почувствовала: что-то не так. Однако, уже дома, я поняла, почему все выглядело столь неестественно.

— Гм, — произнес инспектор. Его рука медленно потянулась за ручкой и бумагой.

— Ощупывая тело погибшего, он вполне мог вытащить у него из карманов все что угодно.

— Прямо-таки вытащить, — сказал инспектор. — Ну, хорошо, вы можете описать его?

— Высокий, широкоплечий, в темном пальто, черных ботинках и котелке. У него была каштановая бородка клинышком и очки в золотой оправе.

— Без пальто, бородки и очков его будет трудно узнать, — проворчал инспектор. — При желании он легко мог изменить внешность за пять минут — что он и сделал, если это такой ловкий карманник, как вы предполагаете.

Ничего подобного я не предполагала. Однако с этого момента я признала инспектора безнадежным.

— Вы больше ничего не можете рассказать о нем? — спросил он, когда я поднялась, чтобы уйти.

— Могу, — сказала я, решив воспользоваться случаем и нанести прощальный удар. — Его голова была явно брахикефальной[30].