Агата Кристи - Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда

— Нет, вы должны меня выслушать. Тогда за столом я говорил о том, что вы все что-то скрываете. Так вот: я с самого начала знал, что скрываете вы. Мадемуазель Флора… Вы ведь любите ее всем сердцем. И полюбили с первой минуты, как увидели, не так ли? Нет, будет говорить об этом! Почему в Англии о любви упоминают так, будто ее надо стыдиться? Вы любите мадемуазель Флору и стараетесь скрыть это от всех. Прекрасно, так и следует, но послушайте совета Эркюля Пуаро — не скрывайте ее от мадемуазель Флоры!

Блент на протяжении этой речи несколько раз пытался уйти, но последние слова, казалось, приковали его к месту.

— Что вы хотите сказать? — спросил он резко.

— Вы думаете, она любит капитана Пейтена, но я, Эркюль Пуаро, говорю вам: нет! Она согласилась на брак с ним, чтобы угодить дяде и спастись от невыносимой жизни здесь. Он ей нравится — между ними большая симпатия и взаимопонимание, но любит она не Ральфа Пейтена.

— Что вы мелете, черт побери! — воскликнул Блент.

Я заметил, как он покраснел под загаром.

— Вы были слепы, мосье! Но, пока на капитана Пейтена падает подозрение, она не может отречься от него — эта малютка умеет быть верной друзьям и долгу.

Я почувствовал, что мне пора вмешаться, чтобы помочь благому делу.

— Моя сестра говорила мне на днях, — сказал я, — что Флора совершенно равнодушна к Ральфу. А моя сестра никогда не ошибается в такого рода вещах.

Но Блент не обратил никакого внимания на мои слова. Он смотрел только на Пуаро.

— Вы действительно так думаете?.. — Он умолк в растерянности.

Он был из тех людей, которым не всегда легко облечь свою мысль, в слова. Пуаро этим недостатком не страдал.

— Если вы сомневаетесь, спросите ее сами, мосье. Или теперь… после этого случая с деньгами?..

— Вы можете предположить, — сердито фыркнул Блент, — что я поставлю ей это в вину? Роджер всегда был тяжел в денежных делах. Она запуталась и боялась сказать ему. Бедная девочка! Бедная, одинокая девочка!

— По-моему, мадемуазель Флора прошла в сад… — задумчиво пробормотал Пуаро, взглянув на стеклянную дверь.

— Я был неслыханным болваном, — сказал Блент отрывисто. — Странный у нас произошел разговор — как в какой-нибудь скандинавской пьесе. Но вы хороший человек, мосье Пуаро. Благодарю вас. — И, пожав руку Пуаро так, что тот скривился от боли, Блент вышел через веранду в сад.

— Не таким уж неслыханным, а просто влюбленным болваном, — заметил Пуаро, осторожно растирая руку.

Инспектор Рэглан перенес основательное потрясение. Рыцарская ложь Блента обманула его не больше, чем нас. На обратном пути он не переставая жаловался:

— Но ведь это меняет все дело, мосье Пуаро. Вы это понимаете?

— Да, видимо, так, да, полагаю, что так. Но я, правду сказать, уже с некоторых пор об этом догадывался!

Инспектор Рэглан, для которого что-то прояснилось всего полчаса назад, молча покосился на него и продолжал:

— Значит, все эти алиби — чепуха! Полная чепуха! Опять начинать сначала. Узнать, что каждый из них делал с восьми тридцати до полдесятого, — вот от чего мы должны танцевать теперь. Вы были правы по поводу этого Кента — мы его пока попридержим. Дайте сообразить. Без четверти десять он в «Собаке и свистке». Он мог добраться туда за четверть часа, если бежал сломя голову. Возможно, что это его голос слышал мистер Реймонд, когда кто-то просил денег у мистера Экройда. Но ясно одно — звонил доктору не он; станция в полумили от «Папоротников», в другом направлении, и в полутора милях от «Собаки и свистка», а он был в гостинице до четверти одиннадцатого. Черт бы побрал этот звонок — вечно мы на него натыкаемся!

— Да, — согласился Пуаро, — это любопытно.

— Хотя возможно, что звонил капитан Пейтен. Влез в окно, увидел своего дядю, заколотого кинжалом, испугался, что обвинят его, и убежал. Это вполне возможно, не так ли?

— Но зачем ему было звонить?

— Подумал, что, может быть, старик еще жив, хотел поскорее вызвать к нему врача, но не выдавая при этом себя. Неплохая теория, а? — Инспектор немного воспрянул духом. Он так явно был доволен собой, что наши слова были бы излишни.

Мы подъехали к моему дому, и я кинулся в приемную, где меня уже давно ждали пациенты, а Пуаро отправился с инспектором в участок.

Отпустив последнего пациента, я прошел в чуланчик, где у меня устроена мастерская. Я очень горжусь своим самодельным радиоприемником. Каролина ненавидит мою мастерскую, куда запрещен вход Энни с ее щетками и тряпками, — мне дороги мои инструменты. Я разбирал механизм у будильника, который считался абсолютно испорченным, когда дверь приотворилась и в щель просунулась голова Каролины.

— Ты, конечно, здесь, — с явным неодобрением сказала она. — Мосье Пуаро хочет тебя видеть.

— Что ж, — сказал я кисло (от неожиданности я упустил пружинку), — если он хочет меня видеть, пригласи его сюда.

— Сюда?

— Вот именно!

Каролина удалилась, негодующе фыркнув. Вскоре она появилась снова вместе с Пуаро и ушла, хлопнув дверью.

— Ага, мой друг, — сказал Пуаро, подходя и потирая руки, — от меня не так-то просто избавиться, а?

— Кончили с инспектором? — спросил я.

— Пока да. А вы приняли всех пациентов?

— Да.

Пуаро уселся на стул, склонив свою яйцевидную голову набок, и поглядел на меня с таким видом, словно предвкушал добрую шутку.

— Ошибаетесь, — улыбнулся он, — вам придется принять еще одного пациента.

— Уж не вас ли? — с удивлением воскликнул я.

— О нет, мое здоровье в превосходном состоянии. Правду сказать, это маленькая complot[204]. Мне необходимо увидеть кое-кого, но я не хочу, чтобы об этом узнала вся деревня и принялась судачить, как только дама переступит мой порог, ибо это мисс Рассэл! И она, кстати, уже лечилась у вас.

— Мисс Рассэл! — воскликнул я.

— Precisement. Мне крайне необходимо поговорить с ней. Я послал ей записочку и назначил свидание в вашей приемной. Вы на меня не в претензии?

— Наоборот, — сказал я, — особенно если мне будет позволено присутствовать.

— Ну разумеется! Это же ваша приемная!

— Вы знаете, — сказал я, — меня все это крайне интригует. При каждом открытии меняется вся картина — как в калейдоскопе. Вот, например, к чему нам понадобилась мисс Рассэл?

— Но ведь это очевидно, — пробормотал Пуаро, удивленно подняв брови.

— Вот опять, — проворчал я. — По-вашему, тут все очевидно, а я — как в тумане.

— Вы смеетесь надо мной, — добродушно погрозил мне пальцем Пуаро. — Возьмите разговор с мадемуазель Флорой. Инспектор был удивлен, а вы — нет.

— Да мне и в голову не приходило, что она украла деньги! — запротестовал я.

— Это, быть может, да. Но я наблюдал за вами, и вы не были, как инспектор Рэглан, полны удивления и недоверия.

— Пожалуй, вы правы, — сказал я после минутного размышления. — Мне все время казалось, что Флора что-то скрывает, так что это открытие подсознательно не было для меня такой неожиданностью, как для бедняги инспектора.

— Да! Бедняге придется заново пересмотреть все свои выводы. Я воспользовался его замешательством и добился от него исполнения одной моей просьбы. — Пуаро достал из кармана исписанный листок и прочел вслух: — «Полиция в течение нескольких дней разыскивала капитана Ральфа Пейтена, племянника мистера Экройда, владельца „Папоротников“, трагически погибшего в прошлую пятницу. Капитан Пейтен был задержан в Ливерпуле при посадке на корабль, отплывающий в Америку». Это, мой друг, появится в завтрашних газетах.

Пуаро аккуратно сложил листок.

Я уставился на него в полной растерянности.

— Но… но это же неправда. Он не в Ливерпуле.

Пуаро ласково мне улыбнулся.

— Как вы сообразительны! Нет, он не был задержан в Ливерпуле. Инспектору Рэглану очень не хотелось помещать эту заметку, тем более что я не дал ему никаких объяснений. Но я убедил его, что последствия ее будут очень важны, и он уступил мне, сложив с себя всякую ответственность.

Я уставился на Пуаро. Он улыбнулся.

— Не понимаю, — сказал я, — что это вам даст?

— Не вредно иногда прибегать к услугам серых клеточек, — серьезно ответил Пуаро. Он встал и подошел к моему рабочему столу. — Так вы, оказывается, любитель механики, — сказал он, осмотрев весь этот хаос.

У каждого человека есть свой конек. Я тут же продемонстрировал Пуаро мой самодельный радиоприемник. Ободренный его вниманием, я показал ему еще некоторые из моих изобретений — пустячки, но полезные в хозяйстве.

— Нет, решительно вы по призванию не врач, а изобретатель, — сказал Пуаро. — Но я слышу звонок — пришла ваша пациентка. Пойдемте в приемную.

Остатки былой красоты этой женщины уже поразили меня однажды. В то утро я был поражен снова. Высокая, прямая, одетая просто, во все черное, она держалась, как всегда, с достоинством; большие темные глаза ее блестели, обычно бледные щеки были покрыты румянцем. Да, несомненно в юности она была на редкость хороша.

— Доброе утро, мадемуазель, — сказал Пуаро. — Присядьте, пожалуйста. Доктор Шеппард был так любезен, что уступил мне свою приемную для небольшой беседы с вами.

Мисс Рассэл села, сохраняя невозмутимость. Если она и ощущала некоторую тревогу, это никак не проявлялось внешне.

— Все это, знаете ли, как-то странно, — сказала она.

— Мисс Рассэл, я должен вам кое-что сообщить!

— Вот как?

— Чарлз Кент арестован в Ливерпуле.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Она только чуть пошире открыла глаза и с легким вызовом спросила: