— Я не совсем вас понял, — пробормотал я.

— Двое из тех, кого я обвинил в скрытности, уже сказали мне правду.

— Вы думаете, майор Блент тоже что-то скрывает?

— Тут уместно вспомнить одну поговорку. Недаром говорят, что каждый англичанин всегда скрывает одно — свою любовь. Но майор Блент, как бы ни старался, ничего скрыть не умеет.

— Иногда, — сказал я, — мне кажется, что мы поспешили с одним заключением.

— С каким же?

— Мы решили, что тот, кто шантажировал миссис Феррар, непременно является и убийцей Экройда. Может быть, мы ошибаемся.

— Очень хорошо, — энергично кивнул Пуаро, — я ждал, не выскажете ли вы такого предположения. Конечно, это возможно. Но нам следует помнить одно: письмо исчезло. Хотя, как вы и говорите, отсюда необязательно следует, что его взял убийца. Когда вы нашли тело, письмо мог незаметно взять Паркер.

— Паркер?

— Да, я все время возвращаюсь к Паркеру — не как к убийце, он не убивал. Но кто больше всех подходит для роли шантажиста? Паркер мог узнать подробности смерти мистера Феррара от слуг в «Королевской лужайке». Во всяком случае, ему было бы легче получить подобные сведения, чем такому случайному гостю, как Блент, например.

— Паркер мог взять письмо, — согласился я. — Что письма нет, я заметил гораздо позднее.

— Когда именно? До прихода Реймонда и Блента или после?

— Не помню, — сказал я, размышляя. — До… нет, пожалуй, после. Да, определенно — после.

— Это дает три возможности, — задумчиво сказал Пуаро. — Но Паркер наиболее вероятен. Мне хочется проделать с ним небольшой опыт. Можете вы пойти со мной в «Папоротники»?

Я согласился, и мы отправились. Пуаро спросил мисс Экройд.

— Мадемуазель, — начал он, когда Флора вышла к нам, — я хочу доверить вам небольшую тайну. Я не вполне уверен в невиновности Паркера и хочу с вашей помощью проделать маленький опыт. Хочу восстановить некоторые из его действий в тот вечер. Но как объяснить ему? А, придумал! Мне якобы надо выяснить, можно ли с террасы услышать голоса в коридорчике. Не будете ли вы так любезны позвонить Паркеру?

Дворецкий появился, почтительный, как всегда.

— Звонили, сэр?

— Да, мой добрый Паркер. Я задумал небольшой опыт и попросил майора Блента занять место на террасе, у окна кабинета. Хочу проверить, могли ли долететь туда голоса ваши и мисс Экройд. Воспроизведем всю эту маленькую сценку. Я попрошу вас войти с подносом… Или что там у вас было в тот вечер в руках?

Дворецкий испарился, а мы перешли в коридорчик и стали перед дверью кабинета. Вскоре в холле раздалось позвякивание, и в дверях показался Паркер с подносом, на котором стояли сифон, графин с виски и два стакана.

— Одну минуту, — поднял руку Пуаро, он был явно в большом возбуждении. — Надо все повторить точно — это маленький опыт по моему методу.

— Иностранный метод, сэр? Называется реконструкцией преступления? — спросил Паркер и стал невозмутимо ждать дальнейших указаний Пуаро.

— А наш добрый Паркер разбирается в этих вещах, — воскликнул тот, — он человек начитанный. Но умоляю вас — точнее. Вы вошли из холла — так, а мадемуазель была где?

— Здесь, — сказала Флора и встала перед дверью кабинета.

— Именно так, сэр, — подтвердил Паркер.

— Я только что затворила дверь, — объяснила Флора.

— Да, мисс, ваша рука была еще на ручке, — сказал Паркер.

— Тогда allez[199] — разыграем всю сцену! — воскликнул Пуаро.

Флора встала у двери, ведущей в кабинет, и положила руку на ручку двери, а Паркер вошел с подносом из холла и остановился у порога, Флора заговорила:

— Паркер, мистер Экройд не желает, чтобы его сегодня беспокоили. Так, правильно? — добавила она вопросительно.

— Насколько мне помнится — да, мисс Флора, — сказал Паркер, — только как будто вы употребили еще слово «вечером» — «сегодня вечером». — Повысив голос, он театрально ответил: — Слушаю, мисс. Я запру двери?

— Да, пожалуйста.

Паркер вышел, Флора по лестнице последовала за ним.

— Это все? — спросила она через плечо.

— Восхитительно! — Пуаро потер руки. — Кстати, Паркер, вы уверены, что на подносе было два стакана? Для кого предназначался второй?

— Я всегда приносил два стакана, сэр, — ответил Паркер. — Еще что-нибудь потребуется?

— Ничего, благодарю вас.

Паркер с достоинством удалился. Пуаро в хмурой задумчивости остановился в холле. Флора подошла к нам.

— Ваш опыт удался? Я не совсем поняла…

Пуаро ласково улыбнулся ей.

— Этого и не требовалось, — сказал он. — Но припомните — у Паркера действительно было тогда два стакана на подносе?

Флора нахмурилась.

— Точно не помню, но, кажется, два. В этом… в этом и была цель вашего опыта?

— Можно сказать и так, — ответил Пуаро, взял ее руку и погладил. — Всегда интересно узнать, говорят ли мне правду.

— Паркер говорил правду?

— Пожалуй, да, — задумчиво промолвил Пуаро.

Когда мы возвращались в деревню, я спросил с любопытством:

— Зачем вы задали этот вопрос о двух стаканах?

Пуаро пожал плечами.

— Надо же сказать что-нибудь. Этот вопрос годился не хуже любого другого. (Я с удивлением посмотрел на него.) Во всяком случае, друг мой, — сказал он, — я знаю теперь то, что хотел узнать. На этом мы пока и остановимся.

Глава 16

Вечер за маджонгом[200]

В этот вечер у нас была игра в маджонг. Это незатейливое развлечение пользуется большой популярностью в Кингз-Эббот. Гости являются сразу после обеда и, не раздеваясь, пьют кофе. Позже — чай с бутербродами и пирожными.

На этот раз нашими гостями были мисс Ганнет и полковник Картер. Во время игры мы обмениваемся немалым количеством сплетен, что основательно мешает игре. Прежде мы играли в бридж, но бридж с болтовней пополам — самая немыслимая смесь, и мы решили, что маджонг куда спокойнее. Раздраженным восклицаниям — почему, во имя всего святого, партнер не пошел с нужной карты! — был положен конец, и хотя мы по-прежнему позволяем себе высказывать разные критические замечания, атмосфера заметно разрядилась.

— Холодный вечерок, э, Шеппард? — заметил полковник, встав спиной к камину. — Он напомнил мне афганские перевалы.

— Неужели? — осведомился я вежливо.

— Весьма таинственная история — убийство этого бедняги Экройда, — продолжал полковник, пригубив чашечку кофе. — Чертовски много за этим кроется — вот что я вам скажу. Между нами говоря, Шеппард, поговаривают о каком-то шантаже. — Полковник бросил на меня заговорщический взгляд, который, по-видимому, должен был означать: «Мы-то с вами знаем жизнь». — Тут без сомнения, замешана женщина — поверьте мне на слово.

Каролина и мисс Ганнет присоединились к нам. Мисс Ганнет взяла чашку, а Каролина достала ящичек с маджонгом и высыпала косточки на стол.

— Перемывание косточек, — шутливо сказал полковник. — Перемывание косточек, как говаривали мы в Шанхайском клубе.

И я и Каролина придерживаемся того мнения, что полковник никогда не бывал в Шанхайском клубе, так как вообще не бывал нигде восточнее Индии, да и там во время первой мировой войны служил в интендантских частях, но полковник — вылитый вояка, а мы в Кингз-Эббот терпимы к маленьким слабостям.

— Начнем? — сказала Каролина.

Мы уселись за стол. Несколько минут царила тишина — каждый втайне надеялся построить свою часть стены быстрее остальных.

— Начинай, Джеймс, — сказала Каролина, — ты — Восточный ветер.

Я выкинул косточку. Некоторое время раздавались только монотонные возгласы: «три бамбука», «два круга», «панг» и «ах, нет, не панг» — последнее со стороны мисс Ганнет, обладавшей привычкой забирать косточки, на которые она не имела права.

— Я сегодня утром видела Флору Экройд, — сказала мисс Ганнет. — Панг! Ах, нет, не панг. Я ошиблась.

— Четыре круга, — сказала Каролина. — А где вы ее видели?

— Но она меня не видела.

Это было сказано с той многозначительностью, которая особенно присуща жителям таких маленьких поселков, как наш.

— А! — сказала Каролина с интересом. — Чао.

— По-моему, — отвлеклась мисс Ганнет, — теперь принято говорить «чи», а не «чао».

— Чушь, — отрезала Каролина. — Я всегда говорю «чао».

— В Шанхайском клубе объявляют «чао», — вставил полковник, и мисс Ганнет была повержена на обе лопатки.

— Вы что-то хотели рассказать о Флоре Экройд? — спросила Каролина после того, как мы минуты две в молчании предавались игре. — Она была одна?

— Отнюдь нет, — ответила мисс Ганнет, и обе дамы обменялись понимающими взглядами, несущими взаимную информацию.

— В самом деле? — промолвила Каролина не без интереса. — Вот оно что! Впрочем, это меня совсем не удивляет!

— Ваш ход, мисс Каролина, — заметил полковник, который любил иной раз принять вид человека, равнодушного к сплетням, хотя знал, что этим он никого не проведет.

— Если хотите знать мое мнение… — начала мисс Ганнет. — Вы положили один бамбук, дорогая? Ах нет, круг! Теперь вижу. Так если хотите знать мое мнение, то Флоре везет прямо-таки необыкновенно.

— Как так, мисс Ганнет? — спросил полковник. — Беру зеленого дракона к пангу. Почему вы считаете, что мисс Флоре — какая очаровательная девушка — необыкновенно повезло?

— Может быть, я ничего не понимаю в расследовании преступлений, — заявила мисс Ганнет тоном, свидетельствовавшим, что она понимает решительно все. — Но одно я знаю твердо: первый вопрос, который в этих случаях всегда возникает, это — «кто последний видел покойного живым?». И на этого человека глядят с подозрением. А Флора Экройд и есть этот человек. И для нее это может обернуться очень скверно. И что бы там ни говорили, а Ральф Пейтен прячется, чтобы отвлечь от нее подозрения.