— Почему Ларкин этим занимался? — полюбопытствовал Дик. — Политические идеалы? Тщеславие? Или просто-напросто деньги?

— Особой идейностью он никогда не отличался. Скорее деньги.

— Ну тогда вы могли бы подобраться к нему намного быстрее! Ведь он же наверняка их тратил.

— О да! Буквально сорил. Вообще-то, мы заинтересовались им несколько раньше.

Хардкасл понимающе кивнул.

— Ясно. Заинтересовались, а потом какое-то время держали на крючке, чтобы выявить связи, так?

— Более или менее. Понимаешь, к тому времени он уже успел передать очень ценную информацию, и мы дали ему возможность передать кое-что еще, не менее, как ему казалось, важное. «Интеллиджент сервис» приходится время от времени делать такие вещи.

— Не позавидуешь, — задумчиво произнес Хардкасл.

— Да. Все почему-то думают, что у нас не работа, а сплошная романтика. На самом же деле это однообразный и на редкость неблагодарный труд. Кроме того, в наше время, кажется, вообще не осталось ничего, что бы мы не знали о своих противниках, а они о нас. И сплошь и рядом как у них, так и у нас двойные агенты. В конце концов перестаешь понимать, кто же на кого работает. Иногда мне кажется, что все всё друг о друге знают, но делают вид, что находятся в абсолютном неведении.

— Могу себе представить, — сказал Дик.

Помолчав, он с любопытством посмотрел на меня.

— Понятно, почему ты слонялся вокруг Портлбери. Но Кроуден? Это же десятью милями дальше…

— Вообще-то я охочусь за полумесяцами, — признался я.

— За полумесяцами? — брови Дика поползли вверх.

— Ну да. За полумесяцами и лунами: молодыми, полными — всякими. Я начал поиски еще в Портлбери. Там есть пивная «Заходящая луна». Массу времени на нее угробил. Подходила просто идеально! Потом были «Луна и звезды», «Восходящая луна», «Веселый серп» и «Луна и крест» в местечке Симид… Все без толку! Потом я решил оставить луну в покое и занялся полумесяцами. Несколько штук я нашел в Портлбери: Лэнсбери Крэсент, Олдридж Крэсент, Ливермид Крэсент, Виктория Крэсент…

Заметив выражение лица Дика, я расхохотался.

— Не смотри так, Дик! Понимаешь, это все, за что я мог зацепиться. Вот гляди.

Я вынул из кармана бумажник, достал из него аккуратно сложенный листок и протянул ему. Обычный листок из гостиничного номера, довольно небрежно оторванный. На нем был рисунок — нечто, похожее на полумесяц.

— Этот листок оказался в бумажнике у парня по имени Хэлбери, который немало потрудился для нас в истории с Ларкином. Хэлбери был толковым парнем… Очень толковым. Пока в Лондоне не попал под машину, которая тут же испарилась. Номера ее никто, естественно, не запомнил. А рисунок… Я не знаю, что он означает, но Хэлбери был не из тех парней, кто просто так стал бы это делать. Наверняка это какая-то подсказка. Возможно, у него возникла догадка… Может, что-то увидел… или услышал… Что-то связанное или напоминающее луну, полумесяц… Число шестьдесят один и буква «У»… После смерти Хэлбери это дело перешло ко мне. Я понятия не имел, что именно нужно искать… что значит шестьдесят один и что скрывается под буквой «У». Я работал в районе Портлбери, постепенно расширяя радиус поисков. Три недели каторжного и неблагодарного труда! Кроуден был на моем пути. Вот и все. Честно говоря, Дик, я не жду чего-то от Кроудена. Тут только один полумесяц — Уилбрэхем Крэсент. Есть и буква «У» — первая буква в названии[13]… Поэтому я и решил пройтись по Уилбрэхем Крэсент и взглянуть на шестьдесят первый дом, прежде чем зайти к тебе. Этим я как раз и занимался, когда навстречу мне выбежала девушка. А найти этот проклятый дом мне так и не удалось.

— Говорю тебе, в нем живет обычный строитель. Англичанин…

— Это совсем не то, что мне нужно. Может, он держит какую-нибудь служанку-иностранку?

— А чем черт не шутит. Теперь многие их нанимают. Но если он и в самом деле держит, она должна быть зарегистрирована. Я проверю.

— Спасибо, Дик.

— Кстати, завтра мне нужно будет опросить всех соседей, не видел ли кто входившего в дом человека или еще чего интересного. Заодно могу проверить и дома напротив, тем более что они сообщаются через сады. Думаю, шестьдесят первый расположен как раз напротив девятнадцатого. Если хочешь, давай со мной.

Я с радостью ухватился за это предложение.

— Буду стенографировать: «сержант Лэм»… А что? По-моему, неплохо звучит.

Мы договорились встретиться в девять тридцать в полицейском участке.

Когда на следующее утро ровно в назначенное время я туда заявился, мой друг буквально кипел от ярости. Как только он отпустил своего несчастного подчиненного, я спросил, что стряслось.

Какое-то время Хардкасл не мог выговорить ни слова.

— Проклятые часы! — выдавил наконец он.

— Опять часы? И что с ними теперь?

— Одни исчезли.

— Исчезли? Какие именно?

— Дорожные в кожаном футляре с надписью «Розмари».

Я присвистнул.

— Ничего себе! И как это случилось?

— Чертовы растяпы! Да и я хорош…

(Должен заметить, что Дик — человек весьма объективный).

— Всегда нужно доводить дело до конца, — продолжал бушевать он, — иначе все пойдет кувырком. Вчера я сам видел их в гостиной — четыре штуки. Еще попросил мисс Пэбмарш проверить, не узнает ли она какие из них. Она не узнала. Потом мои молодцы пришли забрать тело убитого.

— Ну?

— Я прошел с ними до калитки и сразу вернулся в дом. Мисс Пэбмарш была на кухне. Я сказал, что заберу часы с собой и дам ей взамен расписку.

— Это я помню. Слышал, как ты с ней говорил.

— Потом сказал девушке, что отправлю ее домой на машине и попросил тебя усадить ее.

— Да.

— Ну вот. Я дал мисс Пэбмарш эту расписку, хотя она и говорила, что часы не ее, а значит, и расписка ей ни к чему, подошел к машине и сказал стоявшему рядом Эдвардсу, чтобы он аккуратно упаковал часы и отвез в участок. Все, кроме часов с кукушкой и, естественно, напольных. Вот тут-то я и дал маху! Мне надо было четко распорядиться — упакуй четверо часов. А теперь Эдвардс говорит, что сделал все в точности, как я сказал, но часов было трое.

— Времени прошло немного, — заметил я. — Значит…

— Это могла сделать мисс Пэбмарш. У нее была возможность взять часы, пока меня не было, и унести их на кухню.

— Верно. Только зачем ей это?

— Откуда я знаю! А кто еще? Девушка?

Я подумал.

— Пожалуй, нет. Ведь… — и тут я запнулся, кое-что вспомнив.

— Значит, она! — торжествующе сказал Хардкасл. — Давай выкладывай! Что это было?

— Мы шли к полицейской машине, — неохотно начал я, — и Шила вдруг заявила, что забыла в доме перчатки. Я предложил сходить за ними, но она отказалась. Сказала: «Я знаю, где их оставила. Теперь, когда тело увезли, я могу войти в комнату». И побежала в дом. Ее не было около минуты…

— А когда вернулась, перчатки были на ней или она держала их в руке?

— Э… По-моему, на ней, — замявшись, ответил я.

— Значит, их вообще не было, — заявил Хардкасл. — Иначе ты бы сразу ответил.

— Наверное, она положила их в сумку.

— Беда в том, — обвиняюще произнес Дик, —  что эта девушка тебе понравилась.

— Не будь идиотом! — энергично запротестовал я. — Вчера я видел ее первый раз в жизни, и романтичной этой встречу уж точно не назовешь.

— Ну, не скажи, — возразил Хардкасл. — Нынче девушки падают в объятия и взывают о помощи куда реже, чем в старые добрые викторианские времена. И совершенно напрасно. Это заставляет мужчину чувствовать себя героем и доблестным защитником. Только тебе пора бы уже выйти из этого образа. Хватит ее защищать! Может, она по уши увязла в этом деле…

— Ты хочешь сказать, что эта хрупкая девчушка заколола здоровенного мужика, спрятала нож, да так ловко, что ни один из твоих сыщиков не сумел его отыскать, а после этого с дикими воплями выскочила из дома и разыграла передо мной весь этот спектакль?