— Шесть лет, — задумчиво произнес Томми.

— Может, и больше. Потребовалось какое-то время, чтобы обнаружить определенную систему. Ограбления банков, похищение драгоценностей, махинации с крупными суммами денег — и все по определенному шаблону. Чувствовалось, что за всем этим стоит один и тот же человек. Исполнители явно действовали по заранее разработанному плану: идут, куда им велят, делают, что им приказывают, и никогда ни о чем не задумываются. Думает за них кто-то другой.

— И как же вы на него вышли?

Айвор Смит задумчиво покачал головой.

— Слишком долгая история. Он человек, у которого много друзей и еще больше знакомых. С одними он играет в гольф, у других на обслуживании его машина… На него работают целые маклерские конторы. И, хотя постепенно вырисовывается созданная им структура, сам мистер Эклз неизменно остается в тени. Одно бросается в глаза: когда происходит какое-то громкое преступление, его, как правило, не оказывается в стране… Происходит, например, крупное ограбление банка, а где в это время мистер Эклз? В Монте-Карло или в Цюрихе… а то и ловит лосося в Норвегии. Можете быть абсолютно уверены, что мистера Эклза вы не найдете и за сто миль от того места, где это произошло.

— И, однако, вы его подозреваете?

— Да. Сам я в этом абсолютно уверен. А вот поймаем ли мы его — трудно сказать… Никто из тех, кто участвовал во всех этих ограблениях, даже бывший в сговоре с ними управляющий банком, — ни один из них понятия не имел об Эклзе и ни один из-них, скорее всего, никогда его не видел. Цепочка тянется ой-ой какая длинная, но дальше двух звеньев проследить ничего не возможно — никто никого не знает.

— Нечто вроде подпольных ячеек?

— Более или менее. Но за всем этим кроется весьма оригинальное мышление. Я думаю, в один прекрасный день что-нибудь да произойдет, и тогда у нас появится возможность его накрыть. Кто-нибудь, кому ничего не полагается знать, кое-что узнает. Нечто совершенно тривиальное, зато такое, что может наконец оказаться неоспоримой уликой.

— Он женат? Может, у него есть дети?

— Нет, видимо, не хочет рисковать. Живет один. У него экономка, садовник и дворецкий-слуга. Иногда устраивает скромные и очень милые приемы, и я готов поклясться, что все до единого его гости исключительно добропорядочные люди.

— И никто не разбогател?

— Вот тут вы не в бровь, а в глаз, Томас. Кто-то ведь должен богатеть. Это, что ни говори, должно бросаться в глаза… Но здесь все грамотно обставлено. Крупные выигрыши на скачках, покупка акций и других ценных бумаг, разные рисковые, но очень выгодные дела — не подкопаешься. Много денег сумели перевести в другие страны, много вложено в легальный бизнес — в общем, деньги постоянно в движении, и отследить, какие из них грязные, очень трудно.

— Ну что ж, — сказал Томми, — желаю удачи. Надеюсь, вы его все же поймаете.

— Когда-нибудь обязательно поймаем. Вывести бы его из себя — остальное дело техники.

— И чем же вы хотите его вывести?

— Чувством опасности, — сказал Айвор. — Хотелось бы заставить его почувствовать, что ему грозит опасность. Дать понять, что кто-то на него вышел. Нагнать страху. Стоит человеку забеспокоиться, как он начинает делать одну ошибку за другой и в конце концов может где-нибудь проколоться. Именно так ведь и ловят людей, вы знаете. Возьмите любого человека, самого-самого, который может все блестяще спланировать. Ведь стоит ему только немного выйти из себя из-за какой-нибудь мелочи, как он тут же совершает ошибку. Так что не сомневаюсь, что в конце концов мы его прижмем. А у вас ничего нет на него? Что-нибудь, что нам может оказаться полезным.

— Боюсь, ничего, что могло бы вас заинтересовать. Так, всякая мелочь.

— Рассказывайте.

И Томми поведал свою историю — на этот раз без всяких лишних отступлений. Айвор, он знал, был не из тех, кто пренебрегает мелочами. Айвор, по сути дела, сразу же нащупал то, собственно из-за чего Томми к нему и пришел.

— И ваша жена, говорите, исчезла?

— Да, и это не в ее правилах.

— Плохо дело.

— Для меня — хуже некуда.

— Могу себе представить. Я лишь однажды видел вашу жену. Умная женщина.

— Если она за что-то берется, — заявил Томми, — ее трудно сбить со следа.

— В полицию не обращались?

— Нет.

— Почему?

— Мне слишком трудно поверить, что с ней действительно что-то могло случиться. С Тапенс всегда все в порядке. Просто она сразу же бросается в погоню — за первым же зайцем, который попадает в поле ее зрения. Возможно, у нее просто не было времени связаться со мной.

— М-м… Мне это все очень не нравится. Ищет дом, говорите? Это и впрямь может оказаться интересным. Дело в том, что мы иногда выходим на торговцев недвижимостью.

— Торговцев недвижимостью?! — удивился Томми.

— Да. Милых, ничем не примечательных агентов по торговле недвижимостью в небольших провинциальных городках, расположенных не слишком далеко от Лондона. Фирма Эклза довольно плодотворно работает с такими агентами. Иногда они выступают в роли стряпчих со стороны покупателя, иногда со стороны продавца; или же подряжают различные агентства по продаже недвижимости от имени клиентов. И тут мы задумались: а зачем? Все это вроде не так уж и прибыльно…

— Полагаете, за этим что-то кроется?

— Возможно, вы помните ограбление Лондонского Южного банка несколько лет назад? Так вот, там фигурировал дом в сельской местности — одиноко стоящий дом. Он служил преступникам местом их сборищ. Там они скрывались от глаз людских, там же прятали и награбленное. Местные долго не могли понять, что же это за личности — приезжают… уезжают… да еще в самое неподходящее время. А вы же знаете, какие в такой местности люди любопытные. Само собой, полиция устроила облаву и обнаружила часть награбленного, а также взяли трех человек, один из которых был уже давно в розыске.

— Это вас куда-нибудь вывело?

— Нет, конечно. Все задержанные хранили молчание, у всех у них были прекрасные адвокаты… Они все-таки получили довольно приличные сроки, но уже через полтора года все были на свободе…

— Я кажется, что-то читал об этом. Один исчез прямо из здания суда, куда его привели под конвоем.

— Совершенно верно. Все было продумано до мелочей, представляю, сколько им это стоило. Мы, однако, считаем, что они допустили серьезную ошибку, использовав тот же самый дом в течение столького времени. Они не учли любопытство местных жителей. Да, здесь они промахнулись, а представьте, насколько сложнее их было бы вычислить, если бы у них было, скажем, тридцать подобных мест. Предположим, мать с дочерью, вдова или, например, отставной офицер с женой снимают такой вот дом. Милые люди. Приводят там все в порядок, а годика через полтора, в силу тех или иных обстоятельств, дом скоропалительно продают и уезжают за границу. Нечто вроде этого. И ничего подозрительного. Только вот пока они арендовали дом, он, возможно, использовался в довольно необычных целях! К ним приезжают друзья — не слишком часто. А однажды устраивается, скажем, нечто вроде серебряной свадьбы или вечеринка по случаю чьего-то совершеннолетия. Наплыв людей и автомобилей. В этой суматохе очень легко что-нибудь увезти или привезти, причем целыми фурами — кто в такой сумятице обратит на это внимание… Конечно, пока все это, дорогой мой Томми, всего лишь предположение, но допустил! ваша старушка что-то пронюхала, потом подружилась с вашей тетушкой, узнала от нее про вас, что вы собой представляете, где работаете… Затем дарит ей картину с изображением дома, в котором все это может происходить, в надежде, что это станет известно вам… И предположил! ваша жена захотела найти этот доли Предположим также, что кому-то очень не хочется, чтобы этот дол! находили… Знаете, тут вполне может быть какая-то связь.

— Да нет. Все это притянуто за уши.

— Согласен. Но мы живем в такие времена… Сейчас творится что-то невероятное.

2

Несколько устало Томми вышел из четвертого за день такси и осмотрелся. Таксист высадил его в небольшом cul-de-sac[178], который уютно вписывался в один из протуберанцев[179] Хэмпстед-Хита[180]. Этот cul-de-sac, казалось, подвергался какой-то «художественной» обработке. Каждый из стоящих там домов был не похож на другие. Тот, который искал Томми, состоял из большой студии с фонарями на крыше и трех комнат. К стене дома была прислонена лестница, выкрашенная в ярко-зеленый цвет. Томми открыл калитку, прошел по дорожке к дому и, не увидев звонка, постучал дверным молотком в дверь. Он подождал и, не получив ответа, снова взялся за молоток, проявив на этот раз изрядную настойчивость.

Дверь отворилась так неожиданно, что он чуть было не упал. На пороге стояла женщина. С первого же взгляда Томми решил, что это одна из самых некрасивых женщин, которых он когда-либо видел. На крупном и широком, похожем на блин, лице сидели два огромных глаза, причем, как ни странно, совершенно разных цветов: один зеленый, другой карий… Над мощным выпуклым лбом возвышалась, будто рощица, копна буйно разросшихся волос. Пурпурный комбинезон был измазан глиной, но рука, придерживавшая дверь, как обратил внимание Томми, была исключительно красива.

— О-о, — протянула она. У нее оказался глубокий и довольно приятный голос. — Вы кто? Я сейчас очень занята.

— Миссис Боскоуэн?

— Да. Что вам угодно?

— Моя фамилия Бересфорд. Не уделите ли вы мне немного времени?

— Не знаю. Право, неужели нужно приходить именно сюда? Что у вас? Какая-нибудь картина? — Она скользнула взглядом по пакету у него под мышкой.

— Да. Речь идет об одной из картин вашего мужа.

— Хотите продать? У меня достаточно его картин, больше я их покупать не собираюсь. Снесите в музей или еще куда-нибудь… Они, говорят, снова в цене. Правда, вид у вас не такой, будто вам нужно срочно что-то продать.