Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Все пришло к ней с удивительной ясностью: она вспомнила даже, в каком была платье — в летнем ситцевом с подсолнухами!

А дом этот она увидела на обратном пути.

Она еще купила журнал и по дороге к Джейн полностью его прочитала, а на обратном пути просто смотрела в окно, пока наконец не задремала: уж больно день выдался тяжелый, да и туфли жали неимоверно.

Когда она проснулась, поезд бежал вдоль канала. За окном тянулись леса, мелькали мосты, извилистые тропинки, сельские дороги, одиночные фермы вдали… и никаких деревень.

Поезд стал замедлять ход — казалось бы, совершенно беспричинно, разве что машинист увидел какой-то сигнал, — и вдруг резко остановился у моста: небольшого горбатого мостика, перекинутого через канал, которым уже явно давно не пользовались. И по другую сторону канала, у самой воды, стоял дом. Тапенс сразу же решила, что сроду еще не видела такого чудесного домика: маленький и уютный, он мирно золотился под ласковыми лучами вечернего солнца.

Людей нигде не было видно — собак и скотины тоже. Однако зеленые ставни не были заперты. В домике явно жили, только, казалось, ненадолго куда-то отлучились.

«Надо будет разузнать о нем поподробней, — решила Тапенс. — Когда-нибудь вернусь сюда и обязательно его осмотрю. Всю жизнь мечтала иметь такой же».

Поезд рывком тронулся с места и стал медленно набирать ход.

«Посмотрю название следующей станции, чтобы знать, где это».

Но следующей станции не оказалось. В те времена на железной дороге творилось невесть что: станции закрывались одна за другой и, всеми забытые, зарастали травой. Двадцать минут… полчаса… Поезд все шел и шел, а Та-пенс не видела за окном ровным счетом ничего запоминающегося. Только однажды вдалеке показался и тут же исчез шпиль церкви.

Затем возник какой-то заводской комплекс… высоченные трубы… блочные корпуса… и снова открытая местность.

Тогда Тапенс подумала: «Ну что ж! Этот дом возник как мечта. Жаль, конечно, но пусть он мечтой и останется. А может, когда-нибудь я еще его увижу!»

И совершенно о нем забыла… пока картина, висевшая на стене[144], не пробудила смутные воспоминания. А теперь, благодаря одному-единственному слову, случайно оброненному Альфредом, она все ясно вспомнила.

Однако поиски только еще начинались. Тапенс разложила на столе карты, путеводитель и всевозможные справочники. Теперь она приблизительно представляла себе район поиска. Школа Джейн — ее Тапенс пометила большим крестом, — потом железнодорожная ветка на Лондон… какой-то ее отрезок она тогда проспала…

В итоге обозначилась весьма приличная по размерам территория, расположенная к северу от Манчестера, к юго-востоку от Маркет Бейсинга — небольшого городка, но довольно важной узловой железнодорожной станции — и к западу от Шейлборо.

Завтра с утра пораньше она возьмет машину и начнет поиски.

Тапенс встала, прошла в спальню и остановилась перед картиной над каминной полкой.

Да, никакой ошибки. Именно этот дом она видела из окна поезда три года назад и обещала себе, что придет день, и она непременно его отыщет.

И вот этот день настал… Завтрашний день.

На следующее утро перед выездом Тапенс в последний раз внимательно рассмотрела картину — не столько затем, чтобы получше запомнить все детали, сколько для того, чтобы запомнить расположение дома. Ведь на этот раз она будет смотреть на него не из вагона поезда, а с шоссе. Совсем другой ракурс. Ведь по дороге может оказаться сколько угодно горбатых мостиков, заброшенных каналов и даже других, но очень похожих домов (правда, в глубине души Тапенс отказывалась этому верить).

Подпись художника была настолько невнятной, что кроме первой буквы «Б» ничего разобрать было решительно невозможно.

Отвернувшись от картины, Тапенс еще раз внимательно просмотрела вещи, которые брала с собой: железнодорожный справочник, две-три карты военно-геодезического управления и бумажка с выписанными на ней названиями населенных пунктов: Медчестер, Хэстли, Маркет Бейсинг, Мидлшэм, Инчуэлл… И все их ей предстояло обследовать. Вещи умещались в одну достаточно компактную сумку. У Тапенс были большие подозрения, что, когда она доберется до предполагаемой местности, ей придется долго и нудно колесить по сельским тропинкам и дорожкам, прежде чем она обнаружит нужное ей место.

Сделав остановку в Медчестере, чтобы перекусить и выпить кофе, она поехала дальше и скоро свернула на какую-то Богом забытую дорогу, уже начавшую порастать травой, тянувшуюся параллельно железнодорожным путям по сырой и лесистой местности.

Как и в большинстве сельских районов Англии, на дороге поминутно встречались указатели с названиями местечек, о которых никто никогда не слышал и, более того, в которые при всем желании не сумел бы попасть. Казалось, указатели делали все, чтобы этого не случилось. Например, дорога, хоть и петляя, упорно тянулась вдоль канала, но, стоило вам потерять бдительность и расслабиться, за ближайшим же поворотом вас ожидал тупик. Или, скажем, вы катили в направлении Большого Мичелдена и вдруг оказывались на распутье. Указатель предлагал вам выбрать между двумя дорогами: одной — на Пеннингтон Спэрроу и другой — на Фарлингтон. Если вы выбирали второй вариант, то минут через пять и впрямь оказывались в Фарлингтоне, сразу за пределами которого очередной указатель жизнерадостно извещал вас, что до Пеннингтон Спэрроу осталось совсем немного, и через некоторое время возвращал вас на исходные позиции. В общем, Большого Мичелдена Тапенс так и не нашла. Знай она, какую именно деревню разыскивает, все было бы гораздо проще, но ехать вдоль каналов, руководствуясь картой, было все равно что разгадывать кроссворд на иностранном языке. Иногда дорога подходила вплотную к железнодорожному полотну, и Тапенс, приободрившись, начинала взволнованно вертеть головой, но всякий раз ее надежды оказывались напрасными. Биз-Хилл, Саут Уинтертон, Феррел Сент-Эдмунд… Когда-то в Фарелл Сент-Эдмунде была станция, но потом ее упразднили. «Ну хоть бы одна нормальная дорога вдоль канала или железнодорожного полотна!» — в отчаянии думала Тапенс.

День клонился к вечеру, и Тапенс понемногу начала отчаиваться. Дорога привела ее к какой-то ферме у канала и, тут же вильнув, устремилась через холм к местечку под названием Уэстпенфоулд, где была церквушка с квадратной колокольней, меньше всего нужная сейчас Тапенс.

Мрачно следуя накатанной колее, казавшейся единственным выходом из Уэстпенфоулда и ведущей, согласно весьма смутным представлениям Тапенс о местности, в прямо противоположную сторону от места — где бы оно ни находилось, — которое было нужно ей, она вдруг оказалась у развилки. Обе стрелки указателя обломились.

— И куда теперь? — вздохнула Тапенс. — Хотя какая уже разница!

Она свернула налево.

Дорога начала петлять, потом раздалась вширь и стала карабкаться в гору. Лес неожиданно кончился, и потянулись пологие меловые холмы. Дорога взбиралась на гребень очередного холма, круто ныряла вниз и все начиналось по новой. Где-то совсем рядом раздался протяжный гудок…

— Похоже, поезд, — воспрянула духом Тапенс.

Это и в самом деле был поезд. С вершины очередного холма открылся вид на идущую вдоль подножия железнодорожную линию и товарный поезд, который пыхтел и отплевывался, издавая тоскливые гудки. Дальше виднелся канал с перекинутым через него горбатым мостиком из розового кирпича и тот самый дом. Дорога нырнула вниз, выправилась и уверенно потянулась к мостику. Очень осторожно проехав по нему, Тапенс медленно двинулась вдоль дома, оказавшегося по правую сторону от нее, выискивая взглядом подъезд. Однако его здесь, похоже, попросту не было. Мало того, от дороги дом отгораживала довольно высокая стена.

Тапенс остановила машину, вернулась пешком к мостику и принялась разглядывать дом оттуда.

Высокие окна были закрыты зелеными ставнями. Вид у дома был сонный и заброшенный. В лучах заходящего солнца он казался мирным и добрым. Все говорило о том, что в нем давно уже никто не живет. Тапенс вернулась к машине и проехала чуть дальше. Справа от нее шла довольно высокая стена, слева в поля уходила зеленая изгородь.

Вскоре Тапенс оказалась у железных кованых ворот. Оставив машину на обочине, она подошла к ним и, встав на цыпочки, заглянула поверх кованой решетки. Ее взору предстал сад. Казалось, недавно кто-то пытался навести в нем порядок. О саде явно заботились, хотя и без особых успехов.

От ворот тянулась дорожка и, осторожно огибая сад, подходила к самой входной двери. Дверь, по-видимому, была парадной, но совершенно таковой не выглядела, больше напоминая черный ход. С этой стороны дом казался совсем другим. Прежде всего, он был обитаем. В нем явно жили. В открытых окнах трепетали занавески, у двери стояло мусорное ведро. В дальнем конце сада крупный пожилой мужчина неторопливо и целеустремленно копал землю. В подобном ракурсе дом, безусловно, лишался всякой таинственности и очарования. Уж рисовать его точно бы никто не стал. Это был самый обыкновенный жилой дом. Тапенс не знала, что ей теперь и делать. Уехать и забыть обо всем? После стольких-то хлопот? Сколько же сейчас времени? Она взглянула на свои часы, но они остановились. Со двора донесся скрип дверных петель, и Тапенс снова приподнялась на цыпочки.

Дверь дома открылась, и на пороге появилась женщина. Она поставила молочную бутылку и, выпрямившись, посмотрела в сторону ворот. Обнаружив торчащую над оградой голову Тапенс, она в нерешительности помедлила и двинулась в сторону ворот.

«Господи, — сказала себе Тапенс, — да это же настоящая ведьма! Только добрая».