Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Но у самого Грэгсона часы, вероятно, что-то означали?

— О да! В задуманном им романе они показывали одну, четыре и семь минут шестого. Если это записать цифрами, получается шифр: 515457. Шифр, естественно, от сейфа, а тот спрятан за репродукцией Моны Лизы[112]. А в сейфе, — с видимым отвращением продолжал Пуаро, — хранятся драгоценные камни с короны российских царей. В общем — un tas de betises[113]! Ну и конечно, сама история под стать — о девушке, ставшей жертвой гонений. Все эти захватывающие дух приключения, разумеется, очень пригодились мисс Мартиндэйл, нашей новоявленной сочинительнице. Ей оставалось распределить роли среди местных жителей и адаптировать сюжет к заданным условиям. Куда могли привести эти цветистые и прямо-таки бьющие в глаза улики? Да никуда! Mais oui![114] Предприимчивая женщина. Гарри Грегсон оставил ей все свое состояние… Хотелось бы мне знать, отчего он умер?..

Прошлые истории не интересовали инспектора Хардкасла. Он собрал тетрадки и молча вынул из моих рук листок гостиничной бумаги, от которого я уже пару минут не в силах был оторваться. Дело в том, что, записывая как связаться с Эндерби, Хардкасл положил листок так, что напечатанный в уголке адрес отеля оказался перед моими глазами в перевернутом виде… И тут я наконец понял, какого свалял дурака!

— Благодарю вас, мосье Пуаро, — сказал Хардкасл, — вы действительно дали нам очень ценный материал. Есть над чем подумать. Только вот получится ли что из этого…

— Чрезвычайно рад был хоть чем-то помочь!

На этот раз Пуаро был просто воплощением скромности.

— Мне придется многое проверить, — продолжал Хардкасл.

— Разумеется… разумеется…

Попрощавшись, Хардкасл ушел.

Внимание Пуаро переключилось на меня. Его брови поползли вверх.

— Eh bien[115]… Могу я спросить, какая муха вас укусила? Вы похожи на человека, который увидел приведение.

— Я увидел, каким я был идиотом…

— Гм! Ну что ж, такое случается со многими из нас.

Надо полагать, Эркюля Пуаро он в виду не имел! Я подскочил к нему.

— Скажите мне только одно, Пуаро! Если, как вы уверяете, все это можно было проделать, сидя в кресле, зачем вы явились сюда лично? Вы ведь вполне могли вызвать инспектора Хардкасла в Лондон…

— Я уже говорил. Мою квартиру ремонтируют.

— Вам могли временно предоставить другую… Или вы могли бы отправиться в «Ритц» [116]. Там вам, наверное, было бы немного уютнее, чем в отеле «Кроншнеп»!

— Несомненно! — согласился Пуаро. — Кофе! Mon Dieu![117]Какой здесь ужасный кофе! — он содрогнулся.

— В таком случае — почему? — продолжал я настаивать.

— Eh bien![118] Раз уж вы настолько не догадливы, так и быть, скажу. Я — человек, понимаете? Разумеется, когда нужно, я могу быть своего рода вычислительной машиной. То есть я сажусь в кресло, откидываю голову на спинку и начинаю думать… Да, мне удается найти ответ. Но, повторяю, я человек! И проблемы, с которыми ко мне приходят, касаются человеческих судеб!

— Ну и что?

— Объяснение такое же простое, как и это преступление. Я приехал из любопытства, — величественно произнес Эркюль Пуаро.

И вот я опять «следую по Уилбрэхем Крэсент в западном направлении».

Подойдя к дому девятнадцать, я остановился у калитки. На этот раз все было тихо и степенно. Никто не бросился с криком в мои объятья.

Я подошел к парадной двери и позвонил. Открыла мисс Пэбмарш.

— Это Колин Лэм, — сказал я. — Вы позволите войти? Мне нужно с вами поговорить.

— Конечно.

Мисс Пэбмарш пригласила меня в гостиную.

— Похоже, мистер Лэм, вы проводите здесь довольно много времени. Как я понимаю, с местной полицией вы не связаны.

— Вы правы. Думаю, вы с первого дня точно знали, кто я.

— Простите, я не совсем понимаю, о чем вы.

— Я, конечно, редкий тупица, мисс Пэбмарш. Ведь я приехал в этот город, чтобы найти вас. И, хотя мне это удалось в первый же день, понял я это только сегодня.

— Вероятно, вас отвлекло убийство.

— Возможно, вы правы. Но это слабое утешение. Я не додумался даже перевернуть листок с рисунком.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Затем, что игра окончена, мисс Пэбмарш. Я нашел штаб-квартиру, откуда осуществлялось планирование и руководство. Необходимые записи, сделанные по системе Брайля, вы хранили на микропленках. Информация, которую Ларкин добывал в Портлбери, передавалась вам и — через Рэмзи — уходила дальше к месту назначения. Когда возникала необходимость, он приходил к вам ночью через сад. Однажды он обронил в саду чешскую крону…

— Существенный промах с его стороны.

— У каждого бывают промахи. Прикрытие у вас очень хорошее. Вы слепы, работаете в институте, обучая неполноценных детей и, естественно, у вас дома полно детских книг, напечатанных азбукой Брайля. Вы обладаете незаурядным умом и сильным характером. Не понимаю, что заставляет вас…

— Назовите это убеждениями, если хотите, — не дожидаясь конца моего прочувствованного монолога, сказала она.

— Понятно. Я так и думал.

— Зачем вы мне все это говорите? Это не совсем типично для…

Я посмотрел на часы.

— У вас есть два часа, мисс Пэбмарш. Потом сюда явятся наши люди.

— Не понимаю. Почему же вы их не дождались? Или… вы похоже, меня предупреждаете?

— Так и есть. Раз уж я здесь, подожду появления своих людей и прослежу за тем, чтобы ничто не покинуло пределы этого дома… за одним исключением. И это исключение — вы. У вас есть два часа, чтобы исчезнуть…

— Но почему? Почему?

— Потому что, — медленно произнес я, — очень скоро вы станете моей тещей… Хотя, конечно, я могу и ошибаться…

Не говоря ни слова, Миллисент Пэбмарш поднялась и подошла к окну. Я не сводил с нее глаз, потому что не питал на ее счет никаких иллюзий. Я ни на йоту не доверял этой женщине. Она была слепа, но вряд ли это помешало бы ей выхватить револьвер и всадить в меня пулю.

— Я не скажу вам ни да, ни нет, — тихо произнесла мисс Пэбмарш. — Но что заставляет вас так думать?

— Глаза.

— Мы совсем не похожи характером.

— Не похожи.

— Я сделала для нее все, что могла, — тон у мисс Пэбмарш был почти вызывающий.

— Это спорный вопрос. Думаю, на первом месте у вас всегда было ваше дело.

— Это естественно.

— Насчет естественности, не могу с вами согласиться.

Снова воцарилось молчание.

— Вы знали, — спросил я наконец, — кто она… в тот день?

— Нет. Пока не услышала ее имени… Но мне всегда сообщали… всегда.

— Вы никогда не были настолько бесчувственной, как вам бы того хотелось.

— Не говорите глупостей!

— Время идет, — напомнил я, снова взглянув на часы.

Мисс Пэбмарш отвернулась от окна и подошла к письменному столу.

— У меня есть ее фотография… еще ребенком.

Я стоял наготове за ее спиной, когда она выдвинула ящик… Там лежал не револьвер, а нож. Небольшой, но очень острый. Крепко сжав ее запястье, я отобрал оружие.

— Может, я и слишком мягкий человек, но уж никак не идиот.

Мисс Пэбмарш нащупала рукой стул и села, не проявив при этом никаких эмоций.

— Я не воспользуюсь вашим предложением, — спокойно сказала она. — Зачем? Я останусь здесь, пока… за мной не придут. Возможности есть всегда… Даже в тюрьме.

— Вы имеете в виду возможность идеологического воздействия?

— Если хотите…

Несмотря на враждебность, мы понимали друг друга.

— Я подал рапорт об увольнении из «Интеллиджент Сервис». Возвращаюсь к прежним своим занятиям — к биологии моря. В австралийском университете есть вакансия.

— Думаю, вы поступили благоразумно. У вас нет качеств, необходимых для такой работы. Вы похожи на отца Розмари. Он не мог понять ленинского принципа: нужно быть выше человеческих слабостей!

Мне припомнились слова Пуаро, и я сказал:

— Предпочитаю быть человеком. Со всеми его слабостями…

Мы продолжали сидеть молча, и каждый был убежден в своей правоте.

Письмо инспектора криминальной полиции Хардкасла мосье Эркюлю Пуаро.