Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— А в твоей идиотской идее с полумесяцами, кажется, что-то есть, — признал он.

— Значит, мне удалось что-то раскопать?

— Ну, до этого еще далеко, но, должен сказать, кое-какие перспективы проглядывают. Твой инженер-строитель, мистер Рэмзи с Уилбрэхем Крэсент, шестьдесят два, — совсем не тот, за кого себя выдает. В последнее время он предпринял несколько весьма необычных поездок. Все фирмы, которые он представляет — подлинные, но появились недавно и занимаются черт знает чем. Месяц с лишним назад мистер Рэмзи неожиданно уехал. И не куда-нибудь, а в Румынию.

— Жене он сказал другое.

— Возможно, однако уехал он именно туда. Собственно, он и сейчас там. Хотелось бы узнать о нем побольше. Так что пошевеливайся, дружище, и — в путь! Визы уже готовы, паспорт тоже. На этот раз на имя Нигеля Тренча. Заодно освежишь свои познания о балканской флоре. Ты же ботаник.

— Будут какие-нибудь особые указания?

— Нет. Связь мы дадим, когда получишь бумаги. Разузнай о нем все, что сможешь, — полковник пристально посмотрел на меня. — Что-то не вижу радости на твоем лице. Странно. — Его взгляд так и сверлил меня сквозь клубы сигарного дыма.

— Ну почему же? Всегда приятно, когда твои догадки оказываются правильными, —  уклончиво сказал я.

— Вот-вот. С полумесяцем все в порядке: это действительно улица Крэсент. А вот с номером дела обстоят похуже. Дом под номером шестьдесят один занят вполне добропорядочным — в нашем, разумеется, понимании — строителем. Бедняга Хэнбери немного ошибся домом.

— Остальных вы тоже проверили, или пока только Рэмзи?

— «Убежище Дианы», похоже, невинно, как и сама Диана. Сплошные кошки… Макнотон намного интереснее. Как ты знаешь, он профессор. На пенсии. Математик и, судя по всему, блистательный. Совершенно неожиданно оставил кафедру, якобы под предлогом пошатнувшегося здоровья. Может, так и есть, но выглядит он крепким и бодрым. Кроме того, он разорвал отношения со всеми своими прежними друзьями, что тоже довольно странно.

— Беда в том, что нам все кажется подозрительным, любой нестандартный поступок, — заметил я.

— В этом ты, возможно, прав, — согласился полковник. — Иногда, Колин, мне начинает казаться, что и ты переметнулся к врагам, а иногда — что переметнулся я: сначала переметнулся, а потом вернулся обратно… В общем, что-то у меня в голове заклинило!

Мой самолет отправлялся в десять вечера, и я перед вылетом решил заглянуть к Пуаро. На этот раз он пил sirop de cassis (нормальные люди называют его черносмородинным). Старый сыщик любезно предложил мне чашечку. Я отказался. Джордж принес виски. В общем, все было как обычно.

— Вы чем-то расстроены, — заметил Пуаро.

— Отнюдь нет! Просто я уезжаю за границу.

Он пытливо посмотрел на меня. Я кивнул.

— Значит, едете?

— Еду.

— Желаю успеха!

— Благодарю! А как вы, Пуаро? Как продвигается ваше домашнее задание?

— Pardon?!

— Я имею в виду Кроуденское убийство с часами. Вы еще не нашли разгадку, как было условлено, сидя в кресле и закрыв глаза?

— Я с большим интересом прочел все, что вы мне оставили, — сказал Пуаро.

— Ничего стоящего, верно? Я ведь говорил, что от этих соседей — никакого толку!

— Напротив! По крайней мере двое из них… их слова проливают свет…

— Кто же их сказал? И что это за слова?

Назидательным тоном, который страшно меня раздражал, Пуаро посоветовал мне еще раз перечитать записи.

— Сами увидите… — пообещал он. — Это сразу бросается в глаза. Теперь следует поговорить с другими соседями.

— Других нет.

— Должны быть. Всегда найдутся люди, которые что-то видели. Это аксиома!

— Может быть, и аксиома, но не в данном случае. Между прочим, у меня есть для вас новые факты. Произошло еще одно убийство.

— Так скоро? Это интересно! Рассказывайте!

Я рассказал. Пуаро подробно расспрашивал, пока не вытянул из меня все детали. Я рассказал также об открытке, которую передал Хардкаслу.

— «Помни!» Четыре-один-три, то есть четыре тринадцать, — повторил Пуаро. — Да, та же схема.

— Что вы имеете в виду?

Пуаро закрыл глаза.

— На открытке не хватает одной детали, — заявил он. — Кровавого отпечатка пальца…

Я внимательно нашего посмотрел. Похоже, он и не думал шутить.

— Но, все-таки, что вы думаете об этом деле?

— Все мало-помалу проясняется. Когда убийца действует в одиночку, просчеты неизбежны.

— Но кто он, этот убийца?

Старый хитрец ушел от ответа.

— Вы не возражаете, если я попробую кое-что уточнить в ваше отсутствие?

— А именно?

— Продиктую мисс Лемон письмо для моего старого друга — его зовут Эндерби, он юрист — и попрошу ее проверить кое-какие сведения о регистрации брака в Сомерсет-Хаусе[83]. Ну, и одну телеграмму отправлю за океан.

— Мне кажется, это не совсем честно, — возразил я. — Вы ведь должны просто сидеть в кресле и думать!

— Но ведь именно это я и делаю! Мисс Лемон только проверит выводы, к которым я пришел. Я не прошу никакой информации, я хочу лишь получить подтверждение.

— Я не верю, что вы что-нибудь знаете, Пуаро! Вы блефуете! Ведь до сих пор неизвестно даже, кто этот убитый мужчина…

— Мне известно.

— И как же его зовут?

— Понятия не имею! Да это и не важно. Я знаю, если так можно выразиться, не кто он, а что.

— Шантажист? — попробовал угадать я.

Пуаро закрыл глаза.

— Частный детектив?

Глаза открылись.

— Как и прошлый раз, я прочитаю вам стишок. Умному — достаточно.

И без тени улыбки он продекламировал:

Инспектор криминальной полиции Хардкасл взглянул на свой настольный календарь. Двадцатое сентября. Прошло больше десяти дней, а они все еще топчутся на месте. Главным образом потому, что до сих пор не удалось установить личность убитого. Предприняли все, что могли, — безрезультатно. Лабораторное обследование одежды не дало ровным счетом ничего. Все вещи на убитом были хорошего качества, не английского производства, не новые, но вполне добротные. Дантисты тоже поработали впустую. Метки от прачечных и химчистки также никуда не привели. Кто был убитый оставалось полной загадкой! По-видимому, он являлся самой что ни на есть заурядной личностью, просто его некому было опознать. И это явно было неспроста… Хардкасл вздохнул, вспомнив о бесчисленных телефонных звонках и письмах, которые хлынули после публикации в газетах фотографии убитого с надписью: «Вы знаете этого человека?» Поразительно, сколько людей полагали, что знают! Дочери надеялись, что это отец, с которым они были разлучены долгие годы; девяностолетняя женщина уверяла, будто на фото — ее сын, покинувший дом тридцать лет назад; бесчисленные жены не сомневались в том, что это их пропавший муж… В этой бесконечной веренице не было только сестер — никто не торопились предъявлять прав на брата. Возможно, эта категория женщин была менее склонна предаваться иллюзиям. И, разумеется, объявилось множество людей, которые видели именно этого человека в самых разных местах: в Линкольншире, в Ньюкасле, в Девоне и Лондоне. Его встречали в метро и автобусах. Он прятался на пирсах, зловеще выглядывал из-за угла на улицах и пытался скрыть свое лицо, выходя из кинотеатра… Из сотен звонков и писем отбирались все мало-мальски смахивающие на правду, тщательно проверялись и — оказывались пустышкой.

Однако сегодня инспектора посетила слабая надежда. Он снова взглянул на письмо, лежавшее на столе. Мерлина Райвел. Имя ему не нравилось. Никакой нормальный человек не назовет свою дочь Мерлиной. Можно было не сомневаться, что это имя леди выбрала себе сама. Письмо, однако, инспектору понравилось. Никаких излишеств и откровений. Все сухо и деловито. В нем просто говорилось, что человек на фотографии, возможно, был ее мужем, с которым она рассталась несколько лет назад. Женщина, написавшая это письмо, должна была приехать этим утром. Инспектор нажал кнопку, вызывая сержанта.

— Миссис Райвел еще не появилась?

— Только вошла, — ответил Крэй. — Как раз собирался доложить.

— И что она собой представляет?

— Вид у нее какой-то странный, — подумав, сказал Крэй, — неестественный, что ли… Сильно и плохо накрашена… Но, в общем, вызывает доверие.

— Расстроена?

— Нет. По крайней мере, внешне.

— Понятно. Пусть войдет.

Крэй вышел и, тут же вернувшись, доложил:

— Миссис Райвел, сэр!

Инспектор поднялся и поздоровался. «Где-то под пятьдесят, — подумал он. — Хотя издалека, очень издалека, можно дать и тридцать. А Крэй прав: намазана она прескверно. Ее это здорово старит». В конце концов инспектор остановился на пятидесяти. Волосы темные, выкрашены хной. Без шляпы; рост и сложение средние; темные пиджак и юбка, белая блузка. В руках большая сумка из шотландки; на запястьях — браслеты и какие-то кольца. В общем, заключил инспектор, основываясь на своем опыте, человек, должно быть, неплохой. Не слишком, по-видимому, щепетильна, да и характер, похоже, легкий. В меру щедра и, возможно, даже добра. Интересно, можно ей верить? Этот вопрос был главным и самым сложным. Здесь полагаться на интуицию инспектор уже попросту не имел права.

— Рад вас видеть, миссис Райвел, — сказал он. — Я очень надеюсь, что вы сумеете нам помочь.

— Я, правда, не совсем уверена, — сказала миссис Райвел извиняющимся тоном, — но этот человек очень похож на Гарри. Конечно, может быть, я ошибаюсь. Не хотелось бы зря отнимать у вас время.