Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Не забывай, было время ленча… Так что, как ни крути, все указывает на мисс Пэбмарш! Что, разумеется, сущий абсурд! Сильный мужчина убит слепой женщиной. Хотя, если он был без сознания…

— Иными словами, если он и впрямь «пришел затем, чтоб его убили», как выразилась миссис Хэмминг, получается, что была договоренность о встрече и он явился на нее, ничего не подозревая. Ему предложили шерри или коктейль… «Микки Финн» сделал свое дело, а мисс Пэбмарш — свое… Потом вымыла стакан, аккуратно уложила тело на полу, зашвырнула нож к соседям и ушла из дома как ни в чем не бывало.

— По дороге позвонила в бюро «Кавэндиш»…

— А это ей зачем? И почему она просила прислать именно Шилу Уэбб?

— Если б мы знали… — Хардкасл посмотрел на меня. — А сама Шила знала?

— Говорит, что нет.

— Говорит, что нет, — эхом отозвался Хардкасл. — Ну а ты что обо всем этом думаешь?

Вот этого я не знал и сам. В самом деле, что я об этом думаю? Нужно было решаться… Все равно правда в конце концов выплывет наружу. Шиле же это не повредит. Я вынул из кармана почтовую открытку и бросил ее через стол.

— Шила получила это по почте.

Хардкасл внимательно осмотрел ее. Это была открытка из серии «достопримечательности Лондона». На ней было здание Центрального уголовного суда. Хардкасл перевернул открытку. Справа аккуратными печатными буквами был написан адрес:

Мисс Р. III. Уэбб, Палмерстоп-роуд, 14, Кроуден, Суссекс.[80]

Слева тоже печатными буквами: «Помни!», и ниже время — 4.13.

— Четыре тринадцать, — сказал Хардкасл. — Именно столько показывали все часы в день убийства. — Он покачал головой: — Олд Бейли[81], «Помни!» и время — четыре тринадцать. Что бы это значило?

— Шила говорит, что и сама ничего не понимает. Я ей верю.

Хардкасл кивнул.

— Открытку я оставлю себе. Может, пригодится.

— Надеюсь.

Наступила неловкая пауза, и, чтобы как-то разрядить атмосферу, я сказал:

— Бумаг-то у тебя сколько! Просто завал.

— Это уж как всегда. И почти ничего стоящего, черт возьми! Как выяснилось, криминала за убитым не числится, отпечатков пальцев в картотеке нет. А вся эта писанина — от законопослушных граждан, уверенных, что они узнали покойного.

Дик наугад зачитал несколько писем:

Дорогой сэр, я почти уверена, что человек на опубликованном в газете снимке и мужчина, который на днях вскочил в уже тронувшийся поезд на Уиллден Джанкшн, — одно и то же лицо. Он что-то бормотал, вид у него был возбужденный, а взгляд дикий. Увидев его, я сразу заподозрила неладное.

Дорогой сэр, мне кажется, этот человек очень похож на Джона, кузена моего мужа. Он, правда, уехал в Южную Африку, но ведь мог и вернуться. И еще… когда Джон уезжал, у него были усы. Вероятно, он их сбрил.

Дорогой сэр, этого человека я видела в метро. Мне он показался очень странным.

— И, конечно, — продолжал Дик, — полно писем от женщин, признавших в покойном своего мужа. Эти, похоже, давно уже забыли, как их муж выглядит! Есть письма от матерей, не потерявших еще надежды найти сына, пропавшего лет двадцать, а то и больше, назад.

А вот список пропавших лиц. Здесь тоже вряд ли есть что-нибудь полезное. Вот, например: «Джордж Барлоу. Шестьдесят пять лет. Пропал из дома. Жена полагает, что у него потеря памяти». И приписка: «Барлоу по уши в долгах. Встречался с рыжей вдовой. Скорее всего, с ней и сбежал».

Или вот еще: «Профессор Харгрейве. В прошлый вторник должен был читать лекцию. На лекцию не явился. Ни телеграммы, ни записки с извинениями не прислал».

Харгрейвса Дик, похоже, вообще не принял всерьез.

— Профессор, наверное, решил, что уже прочитал эту лекцию неделю назад или думал, что она будет только через неделю. А может, просто забыл предупредить экономку, что уезжает. У нас много подобных случаев.

Зазвонил телефон, и Дик снял трубку.

— Да? Что? Кто нашел? Она себя назвала? Понятно. Действуй! — Он положил трубку и повернулся ко мне. Лицо у него было суровым, гневным.

— В телефонной будке на Уилбрэхем Крэсент нашли мертвую девушку, — сказал он.

— Мертвую? Ее убили? Как?

— Задушили. Собственным шарфом.

Я похолодел.

— Кто? Это не…

Взгляд у Хардкасла стал холодным и оценивающим. Очень мне этот взгляд не понравился.

— Не волнуйся, — сказал Хардкасл, — это не твоя подружка. Констебль ее узнал. Он сказал, что эта девушка работала в той же конторе, что и Шила Уэбб. Ее зовут Эдна Брэнт.

— Кто ее нашел? Констебль?

— Мисс Уотэрхаус из восемнадцатого дома. У нее не работал телефон, и ей пришлось идти в телефонную будку. Пришла, а там мертвая девушка, вся скрюченная…

Открылась дверь, и констебль доложил:

— Сэр, звонил доктор Ригг. Он уже выезжает и будет ждать вас на Уилбрэхем Крэсент.

Спустя полтора часа инспектор криминальной полиции Хардкасл вернулся в отделение, сел к своему столу и, устало отдуваясь, выпил чашку чаю, которую ему принес сержант Крэй. Лицо инспектора было суровым и мрачным.

— Извините, сэр, — обратился к нему сержант Крэй. — С вами хотел поговорить Пирс.

— Пирс? — насторожился Хардкасл. — Хорошо. Пусть войдет.

В комнате появился молодой констебль.

— Простите, сэр, — взволнованным голосом начал он, — но я подумал, что, наверное, я вам должен сказать.

— Что сказать?

— Это случилось после дознания, сэр. Я стоял на посту у двери. Эта девушка… девушка, которую убили… Она… обратилась ко мне.

— Обратилась к вам? Что ей было нужно?

— Она хотела поговорить с вами, сэр.

— Хотела поговорить? Она сказала, о чем?

— Не то чтоб сказала, сэр… Извините, сэр, если я… если я допустил ошибку. Я предложил ей передать сообщение через меня или заглянуть попозже в участок. Видите ли, сэр, вы в это время говорили с начальником полиции, и я подумал…

— Проклятие, — пробормотал Хардкасл. — Вы что, не могли сказать, чтобы она подождала, пока я освобожусь?

— Извините, сэр, — молодой человек покраснел. — Если бы я знал… я бы, конечно, так и поступил. Но я не думал, что это важно. По-моему, девушка и сама так считала. Просто что-то ее беспокоило.

— Беспокоило? — Хардкасл помолчал, мысленно перебирая известные ему факты. Два дня назад он прошел мимо этой девушки, когда направлялся к миссис Лоутон. Девушка заходила к Шиле, но не застала ее дома. Повстречав его на улице, она замедлила шаг, но так и не решилась остановиться. Что-то ее тревожило. Да, именно так. Что-то тревожило. А он, занятый своими мыслями, прошел мимо и упустил нечто важное. Она была обеспокоена. Но чем? Теперь, пожалуй, этого уже никто и никогда не узнает.

— Продолжайте, Пирс, — обратился он к констеблю. — Расскажите все, что помните. Разумеется, вы не могли знать, насколько это важно.

Инспектор был человеком справедливым. К чему срывать на парне свою досаду? Пирс действительно был здесь совершенно ни при чем. В его обязанности входило следить за порядком, в том числе и за тем, чтобы к государственным служащим обращались в положенное время и в положенном месте. Если бы девушка сказала, что у нее для инспектора что-то важное или срочное, тогда дело другое. Но, судя по первому впечатлению Хардкасла, Эдна Брэнт не отличалась ни решительностью, ни особым умом, вследствие чего постоянно испытывала в себе неуверенность.

— Пирс, вы можете точно вспомнить, как все произошло и что она вам сказала?

Констебль посмотрел на него благодарным взглядом.

— Сэр, девушка подошла ко мне, когда все уже начали расходиться. Она все время оглядывалась, будто кого-то искала. Но, по-моему, не вас, сэр. Кого-то другого. Ну вот, значит, она подошла и спросила, можно ли ей поговорить с полицейским, который только что давал показания. Как я уже докладывал, сэр, я заглянул в зал и увидел, что вы разговариваете с начальником полиции. Я объяснил ей, что вы заняты и сказал, что она может передать что хочет через меня или зайти позже в участок. Она вроде бы согласилась… А я спросил, может, у нее что-то важное…

— Да? — Хардкасл подался вперед.

— Девушка ответила, что в общем-то это не так уж важно. Просто ей непонятно, как то, что она сказала, могло быть.

— Непонятно, как то, что она сказала, могло быть… — повторил Хардкасл.

— Совершенно верно, сэр. Ну, может, я не совсем точно повторил. Может, она сказала: «Я не понимаю, как то, что она сказала, может быть правдой». Девушка хмурилась: видно, что-то здорово ее удивило. Я опять спросил, не передать ли чего, но она ответила, что в общем-то это не так уж важно.

«Не так уж важно»… Только вскоре ее нашли задушенной в телефонной будке.

— Кто-нибудь мог слышать ваш разговор?

— Как раз в это время, сэр, все выходили. Ведь пришло много народу. Все-таки убийство, сэр… Люди взбудоражены. А тут еще газеты расстарались.

— Вы не заметили рядом кого-нибудь конкретно? Ну, скажем, кого-то из тех, кто давал показания?

— Боюсь, нет сэр… никого определенного я не приметил.

— Ну что ж, — сказал Хардкасл. — Ничего не поделаешь! Не переживайте, Пирс. Если вдруг что-то вспомните, тут же приходите.

Инспектор старался подавить раздражение и недовольство собой. Эта девушка, кроткая и беспомощная, как кролик, что-то знала. Вернее, не то чтобы знала, но что-то такое видела или слышала. И это ее беспокоило. А после слушания ее беспокойство усилилось. Что же это могло быть? Что-то в показаниях? Два дня назад она заходила к Шиле домой, хотя вполне могла поговорить с ней и в конторе. Зачем ей понадобилось увидеться с ней наедине? Она узнала о Шиле нечто такое, что вызвало у нее недоумение? Или она хотела, чтобы Шила что-то ей объяснила, и не желала говорить в присутствии других девушек? Возможно. Очень даже возможно.