— Ровену Дрейк вы заподозрили потому, что платье у нее было мокрое, — сказала миссис Оливер. — А из-за чего вы стали подозревать Майкла Гарфилда?

— Он хорошо вписывался в общую картину, — заявил Пуаро. — И потом, когда я говорил с ним в последний раз, он сам подтвердил мою догадку зловещей шуткой. Он сказал: «Отойди от меня, сатана. Ступай к своим друзьям из полиции». И тут мне все стало предельно ясно. Все было как раз наоборот. Я еще мысленно ему ответил: «Это я обращаюсь к тебе спиною, сатана». Сатана в образе молодого, прекрасного юноши, каким способен прикинуться Люцифер, объявившись среди смертных…

Миссис Батлер вздрогнула. До того момента она не проронила ни слова, но теперь, вдруг встрепенувшись, проговорила:

— Люцифер… Да, теперь я поняла. Он всегда был таким.

— Он был очень красив, — сказал Пуаро, — и любил красоту. Красоту, которую создавал собственным воображением и своими руками. Ради нее он пожертвовал бы чем угодно. По-своему, мне кажется, он даже любил Миранду, но и ее был готов принести в жертву, лишь бы спастись самому. Он очень тщательно подготовил ее убийство: придал ему видимость ритуала и внушил Миранде — а она очень впечатлительная девочка, — что это честь, которой удостаиваются избранные. Она должна была сообщить ему, когда покинет Вудли Коммон; он сказал, что будет ждать ее у ресторанчика, в который вы и миссис Оливер собирались заехать по дороге в Лондон. А потом ее должны были найти у Килтербери Даун, под знаком двойной секиры, рядом с золотой чашей… Ритуальная жертва.

— Помешательство, — сказала Джудит Батлер. — Он точно сошел с ума.

— Мадам, сейчас ваша дочь вне опасности, и я очень хотел бы знать одну вещь.

— Думаю, вы заслужили право знать все, что я только могу вам рассказать, мосье Пуаро.

— Ваша дочь… ее отец Майкл Гарфилд?

Прежде чем ответить, Джудит долго молчала.

— Да.

— Но она этого не знает?

— Нет. Даже не догадывается. То, что мы встретились с ним здесь, — чистая случайность. Я познакомилась с ним, когда была совсем юной. Я безумно в него влюбилась… а потом начала бояться.

— Бояться?

— Да. Сама не знаю почему. Он вроде бы не сделал ничего такого… но было в нем что-то пугающее. Я боялась его мягких манер, за которыми скрывались бездушие и жестокость… Я боялась всего, что связано с ним… даже его страсти к прекрасному, к творчеству. Я скрыла, что жду ребенка. Бросила его и уехала как можно дальше. В должный срок родилась Миранда. Я выдумала историю про мужа-летчика, который погиб в аварии. Потом довольно бестолково переезжала с места на место и совершенно случайно оказалась здесь. У меня были знакомые в Медчестере, благодаря которым я получила должность секретаря.

А потом в один прекрасный день сюда приехал Майкл Гарфилд, чтобы создать «Сад в каменоломне». Мне было уже все равно. Ему тоже. Все давным-давно перегорело. Но потом я забеспокоилась, хотя даже не подозревала, что Миранда ходит в сад…

— Да, — сказал Пуаро, — между ними существовала незримая связь. Родство душ… Между прочим, я заметил их сходство. Только Майкл Гарфилд, этот последователь Люцифера, был злодеем, а ваша дочь — чистая и не по возрасту мудрая девочка. В ней нет и намека на зло.

Он подошел к письменному столу и взял конверт, из которого извлек листок бумаги с тонким карандашным рисунком.

— Ваша дочь, — сказал он.

Джудит посмотрела на рисунок. На нем стояла подпись: «Майкл Гарфилд».

— Он рисовал ее в саду, — пояснил Пуаро, — у ручья. Рисовал, как он сказал, для памяти. Боялся, что забудет. И при этом собирался убить.

Пуаро указал на слово, написанное карандашом в левом верхнем углу листка.

— Вы можете это прочитать?

Джудит медленно произнесла:

— Ифигения[271].

— Да, — сказал Пуаро, — Ифигения, дочь Агамемнона. Тот принес свое дитя в жертву богине Артемиде, чтобы ветер наполнил паруса его кораблей и домчал их до Трои. Майкл Гарфилд тоже готов был принести в жертву собственную дочь — ради очередного райского сада.

— Он все продумал, — с горечью произнесла Джудит. — Интересно, он когда-нибудь почувствовал бы раскаяние?

Пуаро не ответил. Перед его мысленным взором возникла фигура необыкновенно красивого мужчины, возлежащего возле мегалитического камня с выбитым на нем изображением двойной секиры: его пальцы сжимали золотую чашу, которую он осушил, когда его настигло возмездие… Оно явилось в облике двух юношей, примчавшихся туда, чтобы спасти его жертву и предать его в руки правосудия.

Так умер Майкл Гарфилд. Он заслужил свою смерть, думал Пуаро, но, увы, на одном пустынном греческом островке теперь не расцветет волшебный сад.

Зато расцветет Миранда — живая, юная и прекрасная.

Он взял руку Джудит и поцеловал ее.

— До свидания, мадам, и передайте от меня привет вашей дочери.

— Она всегда должна помнить вас и то, чем вам обязана.

— Пускай лучше забудет: иные воспоминания лучше похоронить.

Он подошел к миссис Оливер.

— Доброй ночи, chere madame. Леди Макбет и Нарцисс… Все было чрезвычайно занимательно. Должен поблагодарить вас за то, что вы осчастливили меня таким интересным делом…

— Издеваетесь? Ну что ж, давайте-давайте, — тут же обиделась миссис Оливер. — Вечно я у вас во всем виновата!..

БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

«Часы»

Роман довольно часто причисляют к наиболее слабым произведениям миссис Кристи, главным образом потому, что загадочно-интригующее начало совершенно не получает никакого развития, и ожидание необычности и оригинальности впоследствии не оправдывается.

В то же время леди Агата умудрилась пронизать весь роман множеством мелких уловок, присущих «поздней Кристи» и призванных дополнительно усилить детективную интригу. Две самостоятельные сюжетные линии тесно переплетаются с любовной интригой, под конец все сплетается воедино.

Это очередной роман с Пуаро. Тем не менее сам он появляется только во второй половине книги и практически все время находится на заднем плане. Впрочем, британская контрразведка также не вносит в сюжет ничего оригинального.

Все нити расследования в руках Колина Лэма, от лица которого и ведется повествование. Намеки на его знаменитого отца были как-то раскрыты Агатой Кристи в личной беседе: оказалось, что он сын суперинтенданта Баттла из романов «Тайна Чимниз», «Семь циферблатов», «Карты на столе», «Убить легко», «К нулю».

В первое же свое появление в романе Пуаро обучает Колина Лэма искусству расследования, читая ему лекцию о знаменитых в прошлом преступлениях (Чарлз Браво, Констанс Кент, Лиззи Борден), затем переходит к детективной литературе, много и пространно разглагольствуя о достоинствах реальных и вымышленных авторов. Естественно, здесь читатель знакомиться с суждениями Агаты Кристи о детективной литературе того времени, сдержанно выраженными устами Эркюля Пуаро; вымышленные фамилии скрывают настоящих писателей, современников миссис Кристи. Этот маленький семинар, во многом не относящийся к делу, не идет на пользу Колину Лэму, но для читателя служит очаровательной интерлюдией. Кстати, Пуаро мог бы не найти решения проблемы, если бы не занялся перечитыванием детективной литературы.

Роман вышел в Англии в 1963 году.

Перевод выполнен А. Ващенко специально для настоящего издания и публикуется впервые.

«Пальцы чешутся. К чему бы?»

Новое, четвертое по счету, приключение Томми и Таппенс, вдохновленное шекспировским Макбетом, которого Агата Кристи всегда любила цитировать.

Это очередной роман о преступлении в прошлом, которыми изобилуют практически все «поздние» произведения леди Агаты. В основу романа лег реальный эпизод, произведший на Агату Кристи глубокое впечатление (сумасшедшая старуха, интересующаяся родителями погибшего ребенка) и уже упоминавшийся в одном из предыдущих романов.

Впрочем, возвращение Томми и Таппенс не приносит желанного результата: многочисленные повторы, воспоминания о былом и вымученные диалоги придают «Пальцам чешутся» специфически осеннее обаяние, при этом лишая их чисто детективной прелести. Убийства становятся менее значимыми, а персонажи действуют скорее по привычке, чем по какому-либо злодейскому умыслу.

Две сюжетные линии в романе очень тесно переплетаются, но в отличие от книг зрелого периода явно бросается в глаза надуманность и избыточность подобного хода. Преступник умудряется оказаться замешанным практически во всех без исключения преступлениях всех сюжетных линий.

Тапенс переживает два покушения на свою жизнь, при этом непонятен смысл первого покушения, совершенное явно положительным персонажем.

Что спасает роман, так это чувство юмора, присущее их автору, которому она дает большую волю в книгах о Томми и Таппенс, нежели в романах с Пуаро или мисс Марпл.

Возраст некоторых персонажей и время некоторых событий в прошлом лучше не сопоставлять, также не надо воспринимать огрехи автора, как ее желание оскорбить трезвый и острый разум читателя. Желательно быть снисходительным и к пристрастию Томми к месту и ни к месту цитировать «Макбет» и извинить Таппенс ее чрезмерную увлеченность приключениями. В этом романе они по-прежнему любят друг друга, и хотя их суставы основательно измучены артритом, пыл души, по утверждению Агаты Кристи, все еще не угас.

Что же касается читателя, то ему нужно воспринимать этот роман как диссертацию о старости, написанную с чувством юмора.

Впервые вышел в Англии в 1968 году.

Перевод под редакцией А. Титова выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.

Вечеринка на Хэллоуин

Очередное убийство из прошлого, ставшее теперь постоянным элементом романов Кристи, что позволяет ей избежать обременительной конкретности, обилия улик и их анализа.