Мэри едва заметно улыбнулась: леди Трессилиан имела старомодную привычку во всем винить женщин и быть очень снисходительной к мужчинам.

— Я думаю, что, строго говоря, Невил виноват не меньше нее, — возразила она.

— Невил очень виноват, — согласилась леди Трессилиан. — У него была очаровательная жена, которая всегда была ему предана — возможно, даже слишком предана. Тем не менее если бы не настойчивость этой девчонки, я убеждена, он бы одумался. Но она с такой решительностью стремилась женить его на себе! Нет, мои симпатии целиком на стороне Одри. Вот уж кого я действительно люблю.

Мэри вздохнула.

— Все это было так сложно, — сказала она.

— И не говори. Даже не знаешь, как нужно поступать, очутившись в таких непростых обстоятельствах.

Мэтью любил Одри, и я ее тоже люблю, и нельзя отрицать, что она была Невилу очень хорошей женой. Хотя, наверное, она могла бы и больше делить с ним его увлечения. Но она никогда не чувствовала склонности к спорту. Вся эта история так расстраивает меня. Когда я была девушкой, подобные истории просто не происходили. То есть мужчины, конечно, имели романы на стороне, но никто не позволял им разрушать семью.

— Да, но теперь-то подобные вещи происходят, — быстро заметила Мэри.

— Именно. В тебе так много здравого смысла, дорогая. В самом деле, что толку вспоминать о прошедших днях. Ты права, подобные вещи происходят: девушки, вроде Кэй Мортимер, крадут чужих мужей, и никто из-за этого не думает о них хуже!

— Кроме таких людей, как вы, Камилла!

— Я не в счет. Этой девчонке Кэй совершенно безразлично, одобряю я ее поведение или нет. Она слишком занята тем, чтобы приятно проводить время. Невил может привозить ее с собой всякий раз, когда приезжает сюда, и я даже готова принимать ее друзей — хотя я куда как невысокого мнения об этом театрального вида молодом человеке, который постоянно вьется вокруг нее, — как, бишь, его зовут?

— Тэд Латимер.

— Именно. Он ее дружок еще с ривьерских времен, и мне положительно интересно знать, как это он ухитряется поддерживать такой роскошный образ жизни.

— Благодаря своей голове, наверное, — предположила Мэри.

— Ну это бы еще куда ни шло. Я склонна считать, что он живет больше за счет своей внешности. Отнюдь не подходящий друг для жены нашего Невила! Мне совсем не понравилось, когда прошлым летом, пока они гостили здесь, он приехал и остановился в отеле «Истерхед Бэй».

Мери выглянула в открытое окно. Дом леди Трессилиан стоял на крутой скале, нависающей над рекой Тэрн. На другом берегу раскинулся летний курорт Истерхед Бэй, состоящий из большого песчаного пляжа, скопления современных бунгало и огромного отеля на мысе, обращенного к морю. Курорт был построен совсем недавно. Сам Солткрик представлял собой живописную рыбацкую деревушку, разбросанную вдоль склона холма. Жители ее были старомодны и к Истерхед Бэю и его летним обитателям относились с глубочайшим презрением.

Отель «Истерхед Бэй» размещался почти точно напротив дома леди Трессилиан, и Мэри смотрела через узкую полоску воды, как он красуется там, кичась своей новизной.

— Я рада, — сказала леди Трессилиан, закрывая глаза, — что Мэтью никогда не видел этого вульгарного здания. В его время побережье было еще достаточно неиспорченным.

Сэр Мэтью и леди Трессилиан поселились на вилле Галлз Пойнт тридцать лет назад. Прошло девять лет с того дня, когда сэр Мэтью, страстный яхтсмен, перевернулся на своей одноместной гоночной яхте и утонул почти на глазах у жены.

Все были уверены, что леди Трессилиан продаст Галлз Пойнт и уедет из Солткрика, но она не сделала ни того ни другого. Она продолжала жить на вилле; единственное, что она сделала после смерти мужа, так это избавилась от всех лодок и снесла эллинг. Для гостей Галлз Пойнта лодок не предполагалось. Им приходилось идти пешком до парома, где они прибегали к услугам одного из тамошних лодочников.

Немного поколебавшись, Мэри спросила:

— Следует ли мне тогда ответить Невилу, что его предложение не согласуется с нашими планами?

— Я совершенно определенно не намерена препятствовать визиту Одри. Она всегда приезжала к нам в сентябре, и я не стану просить ее менять свои планы.

Мэри сказала, взглянув на письмо:

— Вы обратили внимание, что Невил пишет, будто Одри. э-э. одобряет эту идею и хочет увидеться с Кэй?

— Этому я просто не верю, — ответила леди Трессилиан. — Невил, как и все мужчины, видит только то, что хочет видеть!

Мэри настаивала:

— Он пишет, что даже говорил с ней об этом.

— Что за странная выходка! Хотя нет, возможно, в конце концов и не такая уж странная.

Мэри вопросительно взглянула на нее.

— Вспомни Генриха Восьмого, — сказала леди Трессилиан.

Видя, что Мэри продолжает смотреть на нее с недоумением, она пояснила:

— Совесть, знаешь ли! Генрих всегда пытался убедить Екатерину в том, что развод был единственным правильным решением. Невил знает, что вел себя недостойно, он хочет чувствовать себя спокойно на этот счет. Вот он и попытался добиться от Одри согласия, что она приедет, увидится с Кэй и что это ей совсем не неприятно.

— Едва ли, — медленно проговорила Мэри.

Леди Трессилиан вскинула глаза и пристально на нее посмотрела.

— Ну-ка, моя дорогая, выкладывай, что у тебя на уме.

— Мне показалось… — Мэри запнулась, потом продолжала:

— Все это, я имею в виду письмо, так непохоже на Невила! Вам не пришло в голову, что по какой-то причине сама Одри хочет этой, э-э, встречи?

— С чего бы ей вдруг хотеть? — резко возразила леди Трессилиан. — После того как Невил оставил ее, после того как она пережила ужасный нервный срыв, пока гостила у своей тетки миссис Ройд? Да она превратилась тогда в тень той Одри, которую мы знали. Совершенно очевидно, для нее это был страшный удар. Она ведь из тех тихих, замкнутых людей, которые очень глубоко все переживают.

Мэри зябко повела плечами.

— Да, в ней постоянно чувствуется какая-то напряженность. Она такая странная, не как все. Непостижимое создание.

— Она так много страдала… Потом этот развод, женитьба Невила, и вот теперь понемногу Одри начала возвращаться к жизни. Сейчас она выглядит так, будто все уже позади. Не станешь же ты меня уверять, что она хочет опять ворошить прежние воспоминания?

Мэри ответила с мягкой настойчивостью:

— Невил пишет, что хочет.

Старая леди с любопытством посмотрела на нее.

— Ты что-то необычно упорствуешь на сей раз, Мэри. Почему? Тебе хочется видеть их здесь вместе?

Мэри Олдин вспыхнула.

— Нет, конечно, нет.

— Не ты же подала Невилу эту мысль?

— Как вы могли предположить такое?

— Видишь ли, я ни секунды не верю, что это его идея. Это непохоже на Невила.

Она замолчала на минуту, потом лицо ее просветлело.

— Завтра первое мая, не так ли? Третьего числа Одри приезжает погостить у Дарлингтонов в Эсбэнке. Это всего лишь в двадцати милях отсюда. Напиши ей и пригласи пообедать с нами.

Май, 5.

— Миссис Стрэндж, миледи.

Одри Стрэндж вошла в большую спальню леди Трессилиан, подошла к огромной кровати и, наклонившись, поцеловала старую леди. Затем она присела на стул, который специально для нее поставили рядом.

— Рада видеть тебя, милочка, — сказала леди Трессилиан.

— А я рада видеть вас, — ответила Одри, приветливо глядя на нее.

В облике Одри Стрэндж с первого взгляда угадывалась глубина ее натуры. Она была среднего роста, руки и ноги очень маленькие. Пепельного цвета волосы обрамляли лицо, почти лишенное красок. С этого бледного овала смотрели чистые светло-серые широко поставленные глаза. Прямой короткий нос, черты лица некрупные и правильные. Одри можно было назвать несомненно привлекательной, но не больше. И вместе с тем в ней было нечто, что вновь и вновь притягивало взоры окружающих. Этому ее качеству трудно было найти определение, но каждый, кто хоть раз встречался с ней, неизменно чувствовал его присутствие и признавал его таинственную силу. Она немного напоминала привидение, но в то же время впечатление оставляла такое, что в привидении этом больше реальности, чем в живом человеке из плоти и крови…

Одри обладала исключительно приятным голосом, мягким и мелодичным, как звон серебряного колокольчика.

Несколько минут она и старая леди говорили об общих друзьях и текущих событиях. Потом леди Трессилиан сказала:

— Кроме удовольствия видеть тебя, дорогая, я попросила тебя приехать еще и потому, что получила от Невила довольно странное письмо.

Одри подняла глаза. Взгляд был открытый и спокойный.

— В самом деле? — невозмутимо спросила она.

— Он предлагает — по-моему, это сущий бред! — приехать сюда вместе с Кэй в сентябре. Он пишет, что хочет, чтобы ты и Кэй стали друзьями, и что ты якобы согласилась на это предложение.

Леди Трессилиан выжидательно замолчала. Молчание нарушил мягкий ровный голос Одри:

— А что, это в самом деле такой уж бред?

— Дорогая моя, неужели ты действительно хочешь, чтобы это произошло?

Одри помолчала одну-две минуты, потом сказала так же мягко:

— Я действительно думаю, Камилла, что это могло бы так… так все упростить.

— Упростить! — безнадежно повторила леди Камилла.

— Дорогая Камилла, вы всегда были так добры. Если Невил хочет, чтобы…

— Мне ровным счетом наплевать на то, чего хочет Невил! — взорвалась леди Трессилиан. — Хочешь ли этого ты — вот что мне важно.

Легкий румянец появился на щеках Одри. Он был похож на нежный отблеск перламутра внутри морской раковины.

— Да, — сказала она. — Я хочу этого.

— Ну… — только и смогла произнести леди Трессилиан. — Ну тогда…

Она замолчала, не в силах справиться с чувствами.

— Но, разумеется, — поспешила добавить Одри, — последнее слово за вами. Это ваш дом и…

Леди Трессилиан закрыла глаза.