– Да.

– Я не знала, что он твой друг.

– Да, друг. Тебе он понравится.

– Лучше, если он приедет к ланчу. Ты его давно знаешь?

– Нет, не очень. Мне казалось, что я в него влюблена.

– Да? – удивилась Лаура и задумалась.

Ричард приехал раньше, чем они ожидали.

Ширли была у Генри. Его встретила Лаура и повела в сад. Она сразу подумала: «Вот за кого надо было Ширли выйти замуж».

Ей понравились его спокойствие, теплота и отзывчивость, его авторитетность.

Как жаль, что Ширли встретился Генри! Генри, с его обаянием, непостоянством и подспудной жестокостью.

Ричард вежливо осведомился о больном. После нескольких учтивых фраз сказал:

– Я встречался с ним только пару раз. Он мне не понравился. – И вдруг спросил: – Почему вы не запретили ей выйти за него замуж?

– Как я могла?

– Можно было бы найти способ.

– Не знаю, сумела бы я?

Они быстро нашли общий язык, и им это даже не показалось странным.

– Мне, наверное, надо поставить вас в известность, – серьезным тоном сказал Ричард, – если вы еще этого не знаете, что я очень люблю Ширли.

– Я догадывалась.

– Но все это бесполезно. Теперь она никогда не оставит этого человека.

– Вы надеялись, что оставит? – сухо спросила Лаура.

– Не совсем. Если бы оставила, она не была бы Ширли. Как вы думаете, – спросил он, – она все еще любит его?

– Не знаю. Она, естественно, очень его жалеет.

– Как он, стойко держится?

– Нет, – резко ответила Лаура. – У него нет ни терпения, ни силы воли. Всю свою боль он вымещает на Ширли.

– Хам!

– Мы должны его жалеть.

– До какой-то степени мне его жаль. Но он всегда плохо относился к Ширли. Все об этом знают. А вы знали?

– Она никогда не жаловалась. Но до меня, конечно, доходили слухи.

– Ширли – очень порядочный человек. Порядочный до мозга костей.

– Да.

После недолгого молчания Лаура неожиданно резким тоном сказала:

– Вы правы. Я должна была предотвратить этот брак. Любым способом. Она была так молода! У нее и времени не было получше его узнать. Да, я совершила ужасную ошибку.

– Надеюсь, вы позаботитесь о ней?

– Ширли – единственный на свете человек, которого я люблю.

– Смотрите, вон она идет.

Они оба следили, как Ширли пересекала газон.

– Какая она бледная и худая! – воскликнул он. – Бедная моя девочка! Дорогая отважная девочка…

2

После ланча Ширли прошлась с Ричардом вдоль ручья.

– Генри уснул. Я могу ненадолго выйти.

– Он знает, что я здесь?

– Я ему не сказала.

– Тебе трудно приходится?

– Да… довольно трудно. Но самое ужасное, что я ничем не могу скрасить его участь – что бы я ни делала и что бы ни говорила.

– Ты была не против моего приезда?

– Нет, но только… чтобы проститься.

– Вот именно, проститься. Ты же теперь никогда не оставишь Генри?

– Нет, никогда.

Ричард остановился и взял ее за руки:

– Об одном тебя прошу, дорогая. Если я тебе понадоблюсь, напиши только одно слово: «Приезжай». И я прилечу с другого конца земного шара.

– Мой дорогой Ричард!

– Ну а теперь прощай, Ширли.

Он обнял ее. Ее изголодавшееся измученное тело ожило. Страстным, неистовым поцелуем она приникла к его губам:

– Я люблю тебя, Ричард, люблю… люблю… – Мгновение спустя шепнула: – Прощай. Нет, не ходи со мной.

Она оторвалась от него и побежала к дому. Ричард Уилдинг тихо выругался, проклиная Генри и болезнь под названием «полиомиелит».

3

Мистер Болдок был прикован к постели. За ним ухаживали две сиделки, которых он не выносил.

Единственной его радостью были визиты Лауры.

Дежурившая сиделка тактично вышла, и он стал жаловаться на нее Лауре.

Он говорил громким фальцетом:

– Проклятая кривляка! «Как мы сегодня себя чувствуем?» А я ей сказал, что здесь только я один, а еще есть ухмыляющаяся обезьяна.

– Болди! Какая грубость!

– Подумаешь! Сиделки – толстокожие, они не обижаются. Она только погрозила мне пальцем и сказала: «Нехорошо, нехорошо». У-y! Я бы изжарил ее в кипящем масле!

– Не заводитесь, вам это вредно.

– Как Генри? По-прежнему куражится?

– Да. Генри – настоящий изверг. Стараюсь жалеть его, но не могу.

– О, женщины! Жестокосердные! Распускают нюни над мертвой птичкой и ни капли сочувствия к бедному парню, который терпит муки ада.

– Муки ада терпит Ширли, а он еще набрасывается на нее.

– Естественно. На ком еще ему отвести душу? Для чего тогда нужна жена, если на ней нельзя сорвать зло в тяжелый момент?

– Я очень боюсь, что она свалится.

Мистер Болдок презрительно фыркнул:

– Ну только не она. Ширли – крепкая. И мужественная.

– Но она живет в таком стрессе!

– Могу себе представить. Но она же хотела выйти за него замуж.

– Она же не знала, что он заболеет полиомиелитом.

– Как будто это ее остановило бы! А что это за слухи о каком-то романтичном сумасброде, который якобы приезжал сказать любовное прости?

– Болди, да как вы обо всем узнаете?

– Прислушиваюсь. А для чего сиделки, если от них нельзя узнать местную сплетню?

– Это был Ричард Уилдинг, путешественник.

– О! Весьма порядочный человек, по общему мнению. Перед войной неудачно женился на известной девице с Пикадилли. Отделался от нее только после войны. Наверное, здорово настрадался, дурак. Ох уж эти идеалисты!

– Приятный человек, очень приятный!

– Понравился?

– Вот за кого надо было бы выйти замуж Ширли.

– А я-то подумал, тебе самой он приглянулся. Жаль!

– Я никогда не выйду замуж.

– Тра-ля-ля-ля! – грубо пропел мистер Болдок.

4

– Вам надо уехать, миссис Глин-Эдвардс, – сказал молодой доктор. – Отдохнуть, сменить обстановку.

– Но я не могу уехать! – Ширли была возмущена.

– Вы совершенно выбились из сил. Предупреждаю вас, – доктор Грейвс говорил убежденно, – если вы не позаботитесь о себе, кончится все нервным срывом.

Ширли засмеялась:

– Ничего со мной не случится.

Врач с сомнением покачал головой:

– Мистер Глин-Эдвардс – очень трудный больной.

– Если бы только он мог немного смириться!

– Да, он очень бурно на все реагирует.

– Как вы считаете, я действую на него плохо? Раздражаю его?

– Вы для него служите отдушиной. Это тяжелая обязанность, но вы справляетесь с ней успешно.

– Спасибо.

– Продолжайте давать ему снотворное. Доза довольно большая, но ему нужно отдыхать за ночь. Слишком он себя за день взвинчивает. Только не оставляйте таблетки возле него. Помните об этом.

Ширли побледнела:

– Вы думаете, он…

– Нет, нет, – торопливо прервал ее врач. – Могу с уверенностью сказать, он не склонен к самоубийству. Да, я знаю, иногда он говорит, что хотел бы покончить с собой, но это только истерия. Опасность в том, что он может проснуться в одурманенном состоянии, забыв, что уже принял лекарство, и выпить еще раз. Так что соблюдайте осторожность.

– Обязательно.

Ширли простилась с доктором и пошла к мужу.

Генри пребывал в сквернейшем расположении духа.

– Ну, что он сказал? «Все идет неплохо»! «Пациент только немного раздражен, но волноваться по этому поводу не стоит»!

– О Генри. – Ширли опустилась на стул. – Не мог бы ты хоть изредка быть добрее?

– Добрее… к тебе?

– Да. Я так устала, так ужасно устала. Если бы ты мог… иногда… быть добрее.

– Тебе-то на что жаловаться? С тобой все в порядке. Ты же не груда бесполезных костей.

– Считаешь, что со мной все в порядке?

– Небось врач убеждал тебя уехать?

– Сказал, мне нужен отдых и перемена обстановки.

– Ну и как? Поедешь? Провести недельку на курорте в Борнмуте, например!

– Нет, не поеду.

– Почему?

– Не хочу тебя оставлять.

– А мне все равно, поедешь ты или нет. Какая мне от тебя польза?

– Да, ты прав, кажется, никакой, – уныло согласилась Ширли.

Генри беспокойно повернул голову:

– Где мое снотворное? Вчера вечером ты мне его не дала.

– Дала.

– Нет. Я проснулся и спросил у сиделки, а она сделала вид, что я его уже принял.

– Да, принял. Ты просто забыл.

– Ты идешь сегодня к викарию?

– Не пойду, если хочешь, чтобы я осталась.

– Нет, лучше иди! А то скажут, что я черствый эгоист. Я и сиделке сказал, чтобы шла.

– Я останусь.

– Не надо. За мной приглядит Лаура. Так странно… Я всегда недолюбливал Лауру, но теперь, когда я болен, чувствую, от нее исходит что-то успокаивающее, какая-то сила.

– Да, Лаура всегда была такой. Она много дает людям. Она лучше меня. А я тебя только раздражаю.

– Иногда ты бываешь очень надоедливой.