Агата Кристи - Бремя любви

– А знаете, что думаю о нем я? Мне кажется, он до крайности эгоистичен и… и жесток.

Мистер Болдок поднял брови:

– Не удивлюсь, если ты окажешься права.

– Ну и что тогда?

– Но Ширли он ведь нравится, Лаура. Очень нравится. Она просто без ума от него. Генри не в твоем вкусе и, строго говоря, не в моем. Но Ширли он пришелся по сердцу.

– Если бы только она могла понять, что он представляет собой на самом деле! – воскликнула Лаура.

– Поймет, – пообещал мистер Болдок.

– Когда будет слишком поздно! Я хочу, чтобы она поняла это сейчас.

– Думаю, от этого ничего не изменится. Она настроена получить его, и получит.

– Если бы она могла куда-нибудь уехать… Попутешествовать, в Швейцарию… Но после войны это так трудно.

– На мой взгляд, – сказал мистер Болдок, – бесполезно пытаться удержать людей от брака. Я бы, конечно, попробовал это сделать, будь на то веские причины. Ну, скажем, если бы у него были жена и пятеро детей, если бы он страдал припадками эпилепсии или был бы уличен в растрате. Но хочешь знать, что произойдет, если тебе удастся их разлучить, отослав Ширли в круиз, в Швейцарию или на какой-нибудь остров в южных морях?

– Что же?

Мистер Болдок выразительно погрозил ей пальцем:

– Она вернется с другим парнем точно такого же типа. Люди знают, чего хотят. Ширли нужен Генри. И если она не сможет его заполучить, она не успокоится, пока не найдет похожего на Генри мужчину. Я много раз видел, как это бывает. Мой лучший друг был женат на женщине, которая превратила его жизнь в кромешный ад. Пилила его, изводила, командовала им. У него не было ни минуты покоя. Все удивлялись, как он до сих пор не схватил топор и не зарубил ее. Потом ему повезло. Она подцепила двустороннее воспаление легких и умерла. Через полгода он выглядел так, будто родился заново. Им заинтересовались несколько по-настоящему милых женщин. Прошло полтора года, и что, ты думаешь, он сделал? Женился на еще худшей стерве, чем его первая жена. Человеческая натура – загадка. – Мистер Болдок глубоко вздохнул. – Так что, Лаура, перестань метаться, будто королева из трагедии. Я тебе уже говорил, ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь. Нельзя управлять чужими судьбами. Ширли должна идти своей дорогой. И, на мой взгляд, она способна позаботиться о себе намного лучше, чем ты о себе. Вот ты, Лаура, меня тревожишь. Всегда тревожила…

Генри смирился с таким же обаянием, как делал все.

– Хорошо, Лаура. Если так необходимо выдержать год помолвки… Мы в ваших руках. Я понимаю, вам, наверное, трудно сразу расстаться с Ширли. Нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– Дело не в этом…

– Не в этом? – Генри поднял брови. Его губы тронула чуть ироничная улыбка. – Но Ширли ведь ваше единственное сокровище.

Его слова неприятно укололи Лауру.

Дни, наступившие после отъезда Генри, были нелегкими. Ширли держалась если не враждебно, то, во всяком случае, отчужденно. Настроение у нее было подавленное, неуравновешенное. И хотя в открытую обиды она не показывала, вид у нее был укоризненный. Она с нетерпением ждала почты. Но письма, которые приходили, не приносили радости.

Генри не умел писать писем. Это были наспех нацарапанные записки.

«Как дела, дорогая? Очень по тебе скучаю. Вчера участвовал в скачках. Безуспешно. Как наша дуэнья? Твой Генри».

Иногда писем не было целую неделю.

Один раз они встречались в Лондоне. Но это было короткое и безрадостное свидание.

Генри не принял приглашения Лауры приехать:

– Не хочу приезжать на конец недели. Хочу жениться на тебе, чтобы ты всегда была рядом, а не приезжать к тебе в гости и прогуливаться под строгим взглядом Лауры. Вот увидишь, Лаура постарается настроить тебя против меня.

– Нет, Генри, она никогда себе этого не позволит. Да она почти и не говорит о тебе.

– Надеется, что ты меня забудешь.

– Как будто это возможно!

– Старая ревнивая кошка!

– О Генри! Лаура – добрейший человек.

– Но не для меня.

Ширли вернулась домой расстроенная и несчастная.

Лаура чувствовала, что обстановка становится угнетающей.

– Почему ты не пригласила Генри на уик-энд?

– Он не захотел, – уныло сказала Ширли.

– Не захотел приехать? Как странно.

– Ничуть не странно. Он же понимает, что не нравится тебе.

– Нравится, – возразила Лаура, попытавшись придать голосу уверенность.

– Нет, Лаура, не нравится.

– Я считаю Генри очень привлекательным человеком.

– Но не хочешь, чтобы я вышла за него замуж.

– Ширли… это неправда. Я хочу только, чтобы ты была уверена в своих чувствах.

– Я уверена.

– Я слишком тебя люблю и не хочу, чтобы ты совершила ошибку! – в отчаянии воскликнула Лаура.

– Не надо меня слишком любить. Не нужна мне эта вечная любовь. Ты просто ревнуешь.

– Ревную?

– Ну да, к Генри. Не хочешь, чтобы я кого-то кроме тебя любила.

– Ширли!

Лаура отвернулась. Лицо ее побелело.

– Не хочешь, чтобы я вообще за кого-нибудь вышла замуж.

Лаура повернулась и одеревенелой походкой пошла к двери. Ширли, в порыве раскаяния, кинулась ей вслед:

– Дорогая, я не хотела тебя обидеть, не хотела! Но ты все время против Генри.

– Потому что он эгоист, я это чувствую, – повторила Лаура слова, сказанные мистеру Болдоку. – Он не… не… добрый человек. И в чем-то, может быть, даже жестокий.

– Жестокий? – Ширли задумчиво повторила слово, которое, казалось, нисколько ее не задело. – Да, Лаура, ты отчасти права. Генри может быть жестоким. – И добавила: – Но это – одна из черт, которая мне в нем нравится.

– Но подумай, вдруг ты заболеешь, окажешься в беде, будет ли он о тебе заботиться?

– А мне и не надо, чтобы обо мне заботились. Я позабочусь о себе сама. И не беспокойся, Генри меня любит.

«Любит? – подумала Лаура. – А что такое любовь? Нетерпеливое желание молодого мужчины? Есть ли в любви Генри что-либо помимо влечения? А может, я и правда ревную?»

Лаура высвободилась из объятий Ширли и в глубоком смятении ушла.

«Правда ли, что я не хочу, чтобы Ширли вообще вышла замуж? – размышляла она. – Не только за Генри, а и за кого-либо другого? Сейчас я так не считаю, но только потому, что нет больше никого, за кого она хотела бы выйти замуж. А если кто-то появится, я опять стану твердить себе: только не он… не он. Правда ли, что я ее слишком люблю? Болди меня предупреждал… Я чересчур сильно люблю Ширли и поэтому не хочу, чтобы она выходила замуж… не хочу, чтобы она уехала… хочу ее удержать… никогда не отпускать. Но что я на самом деле имею против Генри? Ничего. Я его не знала и не знаю. Он для меня все тот же чужой человек, каким я увидела его впервые. Мне известно только одно: он меня не любит… И может быть, прав, что не любит».

На следующий день Лаура встретила выходившего из дому викария Робина Гранта. Он вынул изо рта трубку, поздоровался и пошел с ней в деревню. Рассказав, что только что вернулся из Лондона, он как бы между прочим добавил:

– Вчера вечером видел Генри. Он ужинал с роскошной блондинкой. Был чрезвычайно предупредителен. Не говорите только Ширли. – Он громко хохотнул.

Лаура восприняла эту информацию так, как она того стоила, то есть как злорадство со стороны Робина, которому тоже нравилась Ширли. Тем не менее она все-таки расстроилась.

Да, Генри не отличался верностью. Лауре показалось, что он и Ширли почти поссорились во время их недавней встречи. Может быть, Генри познакомился с другой девушкой? И теперь разорвет помолвку?

«Разве ты не этого желаешь? – услышала она ехидный внутренний голос. – Ты же не хочешь, чтобы она стала женой Генри. Поэтому и настаивала на продолжительной помолвке. Разве не так?»

Но на самом деле Лаура была бы не рада, если бы Генри расторг помолвку с Ширли. Ведь Ширли его любит и будет страдать. Вот если бы она была уверена, что разрыв будет Ширли во благо…

«Ты хочешь сказать, во благо тебе? – не унимался ехидный голос. – Хочешь удержать Ширли?»

Но Лаура не хотела удерживать Ширли такой ценой. Разбить ей сердце, чтобы она страдала и тосковала по своему возлюбленному? Откуда ей знать, что лучше, а что хуже для Ширли?

Вернувшись домой, Лаура села за стол и написала Генри письмо.

«Дорогой Генри! Я много думала и пришла к выводу, что, если вы с Ширли действительно хотите пожениться, я не должна стоять у вас на пути…»

Месяц спустя Ширли в белом атласном платье с кружевами была обвенчана викарием (простуженным) в приходской церкви Беллбери. Мистер Болдок в визитке, несколько тесной ему, выступал в роли посаженого отца. Сияющая невеста обняла на прощанье Лауру. А та, прощаясь с Генри, строго ему наказала:

– Будь к ней добр, Генри. Обещаешь?

Генри, как всегда легкомысленный, ответил:

– Дорогая Лаура, а как же иначе?

– Тебе правда понравилась квартира? – оживленно спросила Ширли, теперь жена с трехмесячным стажем.

Лаура, завершив обход квартиры (две комнаты, кухня, ванная), тепло выразила свое одобрение:

– Вы замечательно устроились.