— Знаю, — подтвердил я, — продолжай.

— Вид этой обезьяны напугал меня до смерти. — Чак вздрогнул. — Я сижу на игле, и я труслив. Мински сказал, что с этим делом я должен завязать и что я должен предупредить об этом своего напарника — это был Терри. Я был так напуган, что готов был целовать ему ноги, если бы он пожелал. — Чак запустил грязную руку в свою грязную бороду. — Терри в это время был у Лизы. Я позвонил ему и передал разговор с Мински. Терри успокоил меня и просил не паниковать, сказав, что будет жить у меня, пока все не образуется. Он действительно приехал со своими чемоданами, и мы обо всем поговорили. Так как мой источник пересох, мне нечем стало платить за квартиру. Мы всегда вели расточительный образ жизни. Терри считал, что нужно найти другого поставщика. Он ни в грош не ставил угрозы Мински, я же пытался предостеречь его. Говорил, что никогда не знаешь, что может выкинуть такая обезьяна.

Терри сказал, что сам найдет нового поставщика. Я не хотел иметь с этим делом ничего общего. Но Терри был упрям и продолжал твердить, что плюет на Мински. Я предупреждал его, но он не слушал. Помню, как он убеждал меня продолжать дело. У него было около полсотни клиентов среди мальчишек, которые осаждали его просьбами. Он не собирался от них отказываться. Я умолял его послать все к черту, но Терри и слышать не хотел об этом. Он говорил, что сам приучил этих мальчишек колоться и теперь должен снабжать их. Он говорил, что ничего другого он делать не сможет. Наконец я уступил. Он исчез и вскоре нашел другого китайца, согласившегося снабжать его зельем. Так продолжалось некоторое время. Я знал, что должно что-то случиться. Я не притрагивался к деньгам, которые он зарабатывал. Я уже говорил вам, что от природы я трус, я безвылазно сидел в квартире и дрожал от страха. Так продолжалось еще неделю, а потом это случилось. Я знал, что так будет. Я предупреждал его. Терри твердил мне, как хорошо у него идут дела, как много он уже заработал. К концу недели он ожидал поступления новой партии порошка.

Вдруг дверь открылась, и вошел Мински с двумя головорезами. Все произошло так быстро, что я ничего не помню. Я оказался на полу, прикрывая голову руками. Был страшный шум: звуки ломающихся костей, ужасный треск мебели. Это был конец Терри, я предупреждал его. Затем Мински ударил меня ногой под ребра. Он сказал, что поскольку я поступил согласно его указанию, то оставляет меня в живых, но я должен обо всем забыть. Потом дверь захлопнулась. Я встал и осмотрелся. Терри в комнате не было. Я предупреждал его. Нельзя дурачить такую обезьяну, как Мински. Вы хотите знать, где Терри? Я думаю, что его изуродованное тело зацементировали и бросили в океан. Я ничего не мог сделать. Денег не стало, и мне пришлось перебраться в эту проклятую Богом дыру. Я жду смерти. Вот чего я хочу — умереть.

У меня не было никакого сочувствия к этому ничтожному существу, не то что к Джошу Смедли. Кретин, который делал бизнес на продаже героина мальчишкам, ничего другого и не заслуживал. Я встал, бросил ему на кровать другую купюру в сто долларов и вышел к Биллу, ожидавшему меня в коридоре. Мы осторожно спустились по скрипучей лестнице и наконец вышли на свежий влажный воздух. По пути к автомобилю Билл произнес:

— Я все слышал. Вот и конец истории с Терри. Нечего сказать, чудесную парочку детей произвели на свет Торнсены.

— Случается. Но старшие Торнсены стоят не больше своих отпрысков.

Мы забрались в машину и долго сидели молча. Затем Билл сказал:

— Так что же мы имеем? Хенк мертв, Энджи в сумасшедшем доме. Терри нет в живых. Остается только Мински. Правильно?

— Все верно, — ответил я. — До сих пор нам везло. Теперь будет сложнее. Через пару часов я встречусь с Сандрой. Может, ей удалось что-нибудь выяснить. Будем действовать сегодня ночью.

Я завел двигатель.

— А сейчас поехали домой.

Уолли, метрдотель ресторана «Три краба», приветствовал меня широкой улыбкой.

— Мисс Уиллис ожидает вас, мистер Уоллес. Вы знаете, куда идти.

Я кивнул, поднялся по лестнице, постучал в дверь и вошел.

Сандра сидела за столом. Перед ней стоял шейкер и пустой стакан.

— Привет, Дирк! — воскликнула она. — Взбейте-ка себе коктейль. — Она указала на шейкер.

Я сел напротив.

— Не сейчас, — сказал я, разглядывая ее. На этот раз она была в белом, а ее густые черные волосы падали на загорелые плечи. В зеленых глазах вспыхнули искорки, когда она посмотрела на меня.

Я опять отметил, что никогда не видел такой соблазнительной и зловещей женщины.

— Итак, — сказала она, наливая себе из шейкера мартини, — какие у вас новости?

— Ваш шеф лишился дохода в десять тысяч долларов ежемесячно.

Она насторожилась:

— Каким образом и почему?

Я вкратце рассказал ей историю с Анджелой Торнсен.

— Денег больше не будет. Нельзя же угрожать женщине, которая лежит в психиатрической клинике.

Она откинулась на спинку стула и рассмеялась каким-то жестким, металлическим смехом.

— Это серьезно осложнит положение Дж. В. в организации. Они могут заменить его.

— Мне наплевать на судьбу Дж. В., — отмахнулся я. — Единственный, кто меня интересует, так это Мински.

— Да, — состроила она гримасу. — Я проверяла. Эта крыса знает, как заботиться о себе. Я хотела затащить его к себе и медленно убивать, чтобы отомстить за смерть отца, но теперь это невозможно. Он никуда не ходит один, а только с телохранителями. Существует только один способ покончить с ним. У меня есть автоматический пистолет. Этого вполне достаточно, чтобы продырявить ему брюхо и выпустить из него кишки. Другого способа я не вижу.

Я покачал головой:

— Нет, это не подходит. Для вас это конец. Неужели вы думаете, что его телохранители отпустят вас целой и невредимой? Допустим, вы застигнете его врасплох и всадите в него очередь, но при этом телохранители наверняка убьют вас.

И опять зловещая улыбка поползла по ее губам.

— Нет, Дирк. Они не посмеют меня тронуть. Каждый член организации знает меня либо знает обо мне. Они знают, что я правая рука Валински. Сейчас он в Нью-Йорке и вернется только завтра вечером. Когда он услышит, что убили Мински и что убила его я, он примет меры, но я к этому времени буду уже вне пределов его досягаемости. Я уже сложила вещи. Как только мы разделаемся с Мински, я исчезну. Я скроюсь, и организация меня не найдет. Так что обо мне не беспокойтесь. Если я умею что-то делать хорошо, так это позаботиться о себе.

Глядя на ее окаменевшее лицо и зеленые безжалостные глаза, я кивнул в знак согласия. Если кто-нибудь мог позаботиться о себе, так это в первую очередь Сандра Уиллис.

— Дирк, — продолжала она. — Вы говорили, что хотите свести счеты с Мински. Я хочу, чтобы вы только показали мне его. Вы его видели, а я нет. Мне бы не хотелось убить не того человека. Вам нужно только указать мне его, и все.

Я долго колебался. Если бы я это сделал, то стал бы соучастником убийства. Затем я подумал о Сюзи. Этот сукин сын, который плеснул ей в лицо кислоту, заслужил смерть.

— Хорошо, Сандра, — согласился я.

— Новое место сбора налогов — ресторан Фу Чана. Мински придет туда около трех часов ночи. Мы должны в этом убедиться. Я приеду в своей машине. И вы должны быть там. Приедем раньше, скажем, в два часа. Нам придется подождать, но он может появиться раньше. Вы покажете мне его. Это все, чего я хочу. Остальное я беру на себя. Хорошо?

Я поднялся:

— Я буду там. Надеюсь, ваше решение продумано.

Она взяла шейкер и налила себе новую порцию мартини.

— Я всегда все тщательно обдумываю, Дирк. Встретимся в два. Я буду в «мерседесе». Машину я поставлю возле ресторана. Все, что вы должны сделать, — это только указать мне пальцем на Мински.

— Я понял, — подтвердил я и вышел.

В машине меня ждал Билл.

— Ресторан Фу Чана, где это? — осведомился я, скользнув на место пассажира.

Билл самодовольно фыркнул:

— Быстро приходит в упадок. Это угловое здание в восточном конце набережной. Когда-то это было бойкое местечко, а теперь Фу Чану за девяносто, и он потерял хватку. А почему ты спросил?

— В этой забегаловке новое место сбора.

Я передал Биллу свой разговор с Сандрой.

— Мы договорились так. В два часа ночи мы подъедем как можно ближе к этому ресторану. Сандра тоже будет там на «мерседесе». Я пересяду в ее машину. Когда появится Мински, я покажу его Сандре, и тогда она стреляет. Ты тихонько будешь сидеть в машине. Если все пройдет, как намечено, она сразу же уедет, а мы поедем домой. Если что— то не сработает и завяжется перестрелка, мы ее прикроем.

— Если она прикончит Мински и исчезнет, как ты думаешь, мы сможем вернуться на работу в агентство? Я имею в виду, будешь ли ты считать, что полностью отомстил за Сюзи?

Я долго думал, затем утвердительно кивнул:

— Пожалуй. Если я буду уверен, что с Мински покончено, мы оба сможем вернуться на работу.

— Хорошо. Теперь давай поедим.

Он включил зажигание и поехал к ресторану Лючиано, предвкушая фирменное блюдо — омара и сочный бифштекс. Ели мы молча. Каждый был занят своими мыслями. Лишь когда принесли кофе, Билл сказал:

— Ты думаешь, это сработает?

Я закурил и передал ему пачку.

— Трудно сказать: Сандра — женщина необыкновенная. Надеюсь, что все удастся. Но если сорвется и ее убьют, тогда придется мне завершить работу. Сандра считает, что телохранители Мински не посмеют в нее стрелять. Что же, посмотрим. Все будет зависеть от нее. Ты еще можешь отойти в сторону, Билл. Это ведь мое личное дело.

Он посмотрел на меня, потом допил свой кофе.

— Не болтай чепухи, Дирк. Поехали лучше домой. У нас еще три часа до начала. Неплохо бы поспать.