Пятеро заявили, что девушка им вроде бы знакома, но они ее давно не видели.

Трое сказали, что лицо им незнакомо.

Двое — что вроде бы она им встречалась, но они не уверены.

Один видел, как именно эта девушка припарковывала машину, но он не помнит где.

Отто вернулся домой в восемь тридцать.

Он предполагал еще раз съездить к «Башням» в субботу утром, а если понадобится, то и в воскресенье, обойти побольше квартир с фотографией в руках и попробовать дознаться, почему девушка дала доктору Шлеммеру этот адрес.

На этом записи обрывались.

В ночь на воскресенье Отто был убит.


— О чем вы толкуете? — Ларкин всем телом подался к Мэтью. — Что он ее нашел? И не позвонил мне?

— Нет-нет, он…

— Но вы же только что утверждали…

— Да, но…

— Почему же он не…

— То, что произошло…

— Подождите, не будем перебивать друг друга. Как же так? Я оплачивал его счета и последним узнаю…

— Заметки были набросаны от руки, — сказал Мэтью. — Их не успели перепечатать. Я уверен, что Отто собирался…

— Ну хорошо, что там в этих заметках?

Мэтью рассказал. Они сидели лицом к морю на веранде дома Ларкина, как и в прошлый раз. Было уже три часа дня, и грозовые тучи громоздились темной массой.

— Вы шутите, — сказал Ларкин.

— Нет, я вполне серьезен.

— Золушка?

— Да.

— Фото, которое я ему дал?

— Оно самое.

— Я не верю, — сказал Ларкин.

— Но так было.

— Не могу поверить подобному совпадению. — Ларкин покачал головой.

— Тем не менее.

— И все-таки не могу поверить.

— Во всяком случае… — Мэтью принялся рассказывать окончание истории.

Время от времени Ларкин перебивал его вопросами вроде:

— Он записал номер машины?

Или:

— Итальянка, это невероятно. Волосы цвета спелой пшеницы…

Или:

— Другое имя? Она что, шпионка?

Но слушал он, в общем, внимательно. Когда Мэтью в самом конце рассказа упомянул, что Отто собирался продолжать поиски в «Башнях», Ларкин затряс головой:

— Какая нелепая и глупая ошибка!

— Мистер Ларкин, — сказал Мэтью, — я здесь потому, что, насколько мне известно, вы обратились к Отто, имея в виду конфиденциальность дела.

— Вот именно, — подтвердил Ларкин.

— И я вполне ясно сознаю, что нарушил ваши личные права, прочитав отчеты Отто. Я ни в коем случае не сделал бы этого, если бы не был так сильно обеспокоен происшедшим. Мне не нравится, что Отто убили, мне очень это не нравится, мистер Ларкин!

— Мне тоже.

— Я пришел к вам потому… вы могли бы что-то добавить к тому, о чем сообщили Отто? Нечто такое, что пролило бы хоть какой-то свет на причину убийства.

— Я сказал ему все. Девица украла у меня часы, я хотел, чтобы он ее разыскал.

— Мне кажется, Отто считал, что имелась какая-то связь между визитом девушки к врачу и покупкой ею книги об организме женщины. И я хочу спросить вас… есть ли что-то, чего Отто не знал, о чем вы ему не сообщили, но что могло сыграть некую роль в его гибели?

— Например?

— Например… мистер Ларкин, девушка была беременна?

— Что?

— Не была ли она беременна? Анжела Уэст, Дженни Санторо, Джоди Кармоди, Мелисса Блэйр… Золушка? Была или нет?

— Откуда, черт побери, мне это знать? Я провел с ней всего одну ночь.

— И ни разу больше с ней не встречались?

— Ни разу.

— Имеете ли вы основание полагать, что она могла забеременеть в эту единственную ночь?

— Зачем мне это полагать?

— Хорошо… извините меня за вопрос… но использовались ли противозачаточные средства?

— Какого дьявола вы задаете подобный вопрос? — Ларкин сердито вскочил и принялся быстро ходить по веранде. Позади него далеко над водой то и дело вспыхивали зарницы.

— Я очень сожалею, что приходится задавать вам вопросы столь личного характера, поверьте мне, — сказал Мэтью. — Но в своих заметках Отто сделал предположение, что визит девушки к врачу плюс покупка специальной книги связаны между собой причинной связью. Вероятно, она подозревала, что беременна. В общем, такое предположение имеет под собой почву, мистер Ларкин. И поскольку прошло почти два месяца…

— Девушка была проституткой, — перебил его Ларкин. — Проститутки, как известно, не беременеют.

— Но ведь вы не можете с уверенностью утверждать, что она профессиональная проститутка.

— Любительницы не подсыпают клиентам дурман и не обворовывают их, — возразил Ларкин.

— Может быть.

— Во всяком случае, что из того, если она беременна, в чем я сильно сомневаюсь. Какое отношение ее беременность может иметь к убийству Отто?

— Не знаю.

— Я не вижу никакой связи. Даже если она…

Он вдруг замолчал.

— Погодите-ка, так вот почему… Вы здесь из-за этого?

— Не понимаю, о чем вы.

Ларкин остановился перед Мэтью, руки в боки, и смотрел на него сверху вниз.

— Вы считаете, что я мог убить Отто? — спросил Ларкин. — Или нанять убийц?

— Нет, не считаю.

— Вы явились сюда и спрашиваете, не обрюхатил ли я ее…

— Вы не так меня поняли.

— Вздор! Думаете, я не вижу, куда вы клоните? Отто, мол, вот-вот должен был выяснить, беременна ли эта вонючая шлюха. И я решил его убрать, так? Наверняка и навсегда! Вы именно так считаете?

— Нет. Но если она в самом деле беременна…

— Кому до этого дело? — крикнул Ларкин. — Я надеюсь, что она беременна, если хотите знать! Паршивым монгольским идиотом!

Его горячность удивила Мэтью. Там, далеко над водой, вспыхивали уже не зарницы, а молнии, и доносились глухие раскаты грома.

— Я пытаюсь вам объяснить следующее, — как мог спокойнее заговорил Мэтью. — Если Отто слишком близко подошел к тому, чтобы сделать такое открытие, то, возможно, кто-то, хотя бы сама девушка, был, мягко говоря, не слишком заинтересован в распространении подобной информации среди широкой публики.

— Но этот кто-то — не я. И знаете что? Вы и в самом деле нарушили мои личные права, прочитав отчеты Самалсона, и мне это начинает до черта не нравиться, ясно? Убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову, сделайте одолжение!

— Я надеялся…

— Ваши надежды ошибочны.

— Тогда простите, что побеспокоил вас. — Мэтью встал и направился к боковому выходу на лестницу.

— Позвольте сказать вам еще кое-что, — остановил его Ларкин. — Я уже нанял другого парня, чтобы поискал Золушку, и парень этот далеко не такой джентльмен, каким был Отто. Не думаю, что ему придется по вкусу, если вы будете крутиться вокруг и вынюхивать, что вас не касается.

— Спасибо, я буду об этом помнить, — ответил Мэтью.

— Тем лучше для вас.

Молния прорезала небо над морем.

Четверо сидели на веранде у моря — Эрнесто, Доминго и еще двое мужчин; все четверо подняли головы и посмотрели, как ветвятся и полыхают огненные линии, потом отвернулись и продолжили разговор. Негромкий и осторожный — потому что речь шла о наркотиках.

Те двое, что вели беседу с Эрнесто и Доминго, обращались только к Эрнесто. Они считали, что Доминго по-английски не сечет. Будь они похитрее, заметили бы, как Доминго прислушивается к каждому слову и ничего не упускает из их речей. Но они не замечали и продолжали делать ставку на Эрнесто.

Один из двоих, который как раз сейчас держал речь, был здоровяк в рубашке с короткими рукавами, рыжих брюках и кожаных мокасинах, надетых на босу ногу. Эрнесто решил, что ему лет тридцать; о продаже наркотиков он говорил почти с тем же напором, с каким коммивояжер от Ай-би-эм навязывает вам пишущую машинку или компьютер. Этот человек любил свою работу. Любил делать большие баксы. Звали его Чарли Набс. Эрнесто не верил, что фамилия у него на самом деле такая, но назвался он именно ею: «Привет, я Чарли Набс, мы слышали, что вы хотите приобрести машинное оборудование».

«Машинное оборудование» значит кокаин, понял Эрнесто.

Эрнесто и Доминго очень осторожно пустили нужный слух. Кое с кем побеседовали — в разных местах — о том, что имеют наличность и хотели бы вложить ее в надежный товар. Отборный. По меньшей мере на девяносто процентов чистый, как раз такого качества, какой девка сперла у Амароса. Им нужны две, даже три упаковки. На самом деле она украла четыре, неудивительно, что Амарос хотел разделаться с ней хуже некуда. Четыре пакета, мать твою так и разэдак!

Никто не подозревал, что они разыскивают Дженни Санторо. Знали только, что хотят купить наркотик. Надеялись они на одно: кто-нибудь вдруг да скажет, что есть в городе птичка, а у птички — прекрасный товарец и она ищет покупателей. Вот на что они надеялись, но пока никто им слова не сказал про такую птичку.

Чарли Набс им сообщил, что в пятницу ночью ожидается судно с грузом, товар первый сорт. Чарли Набс пока не знал, сколько груза будет на борту. Это становится известно только тогда, когда груз уже прибыл, потому что привозили разное количество. Их дело обеспечить наличность и оплатить груз, сколько бы его там ни было на судне. Цена зависит от чистоты наркотика. В последнее время привозили товар что надо, на этот раз тоже ожидается на девяносто процентов чистый.

— Я так понял, вам нужен самый хороший товар, — сказал Чарли, обращаясь к Эрнесто.

— Совершенно точно, — ответил тот.

— А количество?

— Две или три упаковки.

— И все? Я-то надеялся, вы возьмете побольше. Мы иногда получаем пакетов десять или двенадцать, денег надо много. Мы могли бы сколько-то отдать, так нам легче.

Заговорили еще тише. Повернулись лицом к морю и смотрели на воду. За соседним столиком какие-то женщины ели салаты. Шлюпки неслись по воде. Все так мирно и красиво, белые паруса на фоне бледно-голубого неба и темно-синее море. Над водой парят чайки. Вторник в раю.