— В больнице?

— Почему в больнице? Я работаю не в больнице, а у Селзника, в фирме, которая обслуживает пикники и прочие мероприятия на свежем воздухе.

— Я знаю эту фирму. Ну так что?

— Когда я пришел, мне сказали, что еда уже готова. Обычно все грузят за пять минут, и я сразу уезжаю. В этот раз на погрузку ушло три четверти часа.

— Ты видел в фирме кого-нибудь из сотрудников больницы?

— Никого.

— Ладно, ты сможешь прожить еще немного, если не станешь есть эту еду, — Брэнсон повернулся к О'Харе. — Итак, остаетесь вы, доктор, и хрупкая мисс Венсди.

— Вы хотите сказать, что один из нас выполнил указаний предполагаемых отравителей? — в голосе доктора было больше презрения, чем удивления.

— Именно. Приведите сюда мисс Венсди.

— Оставьте ее в покое!

— Вы, кажется, решили, что можете здесь командовать?

— Там, где дело касается моих пациентов, командую я. Если вы хотите доставить девушку сюда, вам придется ее нести. Мисс Венсди спит в машине после укола сильного успокаивающего. Вы что, мне не верите?

— Не верю. Ковальски, пойди проверь! Ткни ее пальцем в живот.

Ковальски вернулся через пару минут.

— Девушка крепко спит и ничего не чувствует.

Брэнсон посмотрел на О'Хару.

— Очень удобно! Может быть, вы просто не хотели, чтобы мы ее допросили?

— Вы плохой психолог, Брэнсон. Как вы знаете, мисс Венсди далеко не героиня. Неужели вы думаете, кто-нибудь доверит ей важную информацию?

Брэнсон не ответил.

— Единственное хорошее, что я о вас слышал, — вы не издеваетесь над женщинами.

— Откуда вы знаете?

— Мне рассказал об этом шеф полиции. У меня создалось впечатление, что он немало о вас знает.

— Вы подтверждаете это, Хендрикс?

— Почему бы нет? — отозвался полицейский.

— Значит, остаетесь один вы, доктор.

— В качестве главного подозреваемого? Вам изменяет интуиция, Брэнсон, — О'Хара кивнул на закрытое простыней тело Хансена, лежавшее на носилкам. — Моя работа — спасать жизни, а не отнимать их. Я вовсе не хочу, чтобы мне запретили заниматься медициной. Кроме того, я не покидал свою машину с момента прибытия ужина и не мог одновременно сортировать подносы и заниматься пациентами.

— Ковальски, что ты на это скажешь? — обратился к подручному Брэнсон.

— Это правда, доктор был у себя в машине.

— Но все же вы общались с людьми после возвращения из больницы и до прибытия ужина.

— Он разговаривал с несколькими людьми. Мисс Венсди тоже, — вставил Ковальски.

— Забудем о ней. Нас интересует О'Хара.

— Он общался с двумя-тремя людьми.

— Назови их имена. Меня интересуют те, с кем он разговаривал долго и увлеченно.

Ковальски оказался необычайно наблюдательным человеком с удивительной памятью.

— С доктором беседовали три человека. Два раза он разговаривал с мисс Венсди.

— Бог с ней! О'Хара мог сколько угодно беседовать с девушкой в машине и в больнице. С кем еще он говорил?

— С Ревсоном. И довольно долго.

— Ты что-нибудь слышал из их разговора?

— Нет. Они были от меня ярдах в тридцати, и ветер дул в их сторону.

— Они что-нибудь передавали друг другу?

— Нет, — Ковальски был в этом совершенно уверен.

— О чем вы говорили? — обратился Брэнсон к О'Харе.

— Беседы с пациентами не подлежат разглашению.

— Другими словами, вы хотите сказать, что меня это не касается?

Доктор ничего не ответил. Брэнсон посмотрел на Ревсона.

— Дело тут даже не в сохранении медицинской тайны, — вступил в разговор Ревсон. — С момента прибытия сюда я общался: с тремя десятками людей, включая членов вашей команды. Почему именно разговор с доктором вы считаете чем-то особенным?

— Я надеюсь, что это вы мне объясните.

— Мне нечего вам сказать.

— Вы совершенно спокойны, не так ли?

— Просто моя совесть чиста. Можете сами как-нибудь попробовать ответить на вопросы.

— Кроме доктора, Ревсон разговаривал с генералом Картлендом, — вспомнил Ковальски.

— И тоже о пустяках?

— Нет. Мы обсуждали возможность избавить этот мост от некоторых нежелательных элементов, — ответил Картленд.

— Начиная с вас, конечно. Ну и как, беседа была плодотворной? — спросил Брэнсон.

Генерал смерил собеседника презрительным взглядом.

— У меня такое ощущение, что в наши ряды проник агент ФБР. Пока это только ощущение, — поделился своими опасениями Брэнсон.

Ван Эффен спокойно встретил взгляд своего начальника и ничего не ответил.

Брэнсон посмотрел на ван Эффена и продолжил:

— Полагаю, доктор тут ни при чем. И дело не только в том, что он тот, за кого себя выдает. Мне кажется, что по мосту разгуливает хорошо подготовленный агент правительства. Доктор оказался здесь совершенно случайно. А ты как считаешь?

— Я разделяю твои опасения.

— Тогда кто это может быть?

— Ревсон.

Брэнсон знаком подозвал к себе Крайслера.

— Ревсон утверждает, что представляет здесь лондонскую «Таймс». Сколько потребуется времени, чтобы это проверить?

— Через президентский узел связи?

— Да.

— Несколько минут.

— Если вы думаете, что ваше поведение вызовет у меня бурное негодование, то ошибаетесь. Мне это глубоко безразлично. Почему именно я? Почему вы решили, что агент — обязательно представитель прессы? Почему не один из ваших людей? — спокойно обратился к Брэнсону Ревсон.

— Потому что я сам лично их подбирал.

— Наполеон тоже лично подбирал своих маршалов. А сколько их в конце концов пошли против него? Мне совершенно непонятно, как вы можете рассчитывать на верность кучки головорезов, даже лично подобранных.

— Ничего, со временем поймете, — успокоил Ревсона ван Эффен. Он коснулся руки Брэнсона, предлагая ему посмотреть на запад.

— Похоже, у нас не так уж много времени.

— Ты прав, — отозвался Брэнсон.

Со стороны Тихого океана в сторону Золотых ворот двигались тяжелые темные облака. Пока они были еще довольно далеко.

— Телезрителям не понравится, если президент и вице-президент, не говоря у же о почетных гостях, будут мокнуть под дождем. Прикажи Джонсону расставить телекамеры и рассадить публику, — попросил Брэнсон ван Эффена.

Брэнсон подождал, пока помощник выполнит его указание и подойдет к нему, затем посмотрел на стоявшего рядом Ревсона.

— Ревсон сказал мне, что ты осматривал его фотоаппарат, — обратился он к ван Эффену.

— Это правда, но это был поверхностный осмотр, я не разбирал его на части.

— Возможно, это следует сделать.

— А может, и нет, — сердито заметил Ревсон. — Разве вы не знаете, что сборщики фотоаппаратов пять лет учатся своему ремеслу? Чем портить аппарат, лучше уж оставьте его у себя до конца нашего пребывания здесь.

— Нужно проверить еще раз, — заявил Брэнсон.

— Думаю, ты прав, — отозвался ван Эффен и добавил, успокаивая Ревсона. — Это сделает Крайслер. Он настоящий гений по части техники. Крайслер не поломает.

Помолчав, ван Эффен добавил, обращаясь к Брэнсону:

— Я проверил его сумку, кресло и под креслом. Все чисто.

— Обыщи его самого.

— Обыскать меня? — лицо Ревсона исказилось яростью. — Меня уже обыскивали.

— Прошлый раз искали только оружие.

Ван Эффен обыскал Ревсона самым тщательным образом. Этот человек имел опыт в подобных делах и был способен отыскать рисовое зернышко, завалившееся за подкладку. Он извлек из карманов журналиста несколько монет, ключи, перочинный нож и документы.

— Обычные документы, — доложил ван Эффен. — Водительское удостоверение, кредитная карточка, удостоверения газет.

— Есть там удостоверение « Таймс»? — спросил Брэнсон.

— Вот, — ван Эффен протянул карточку своему шефу. — На мой взгляд, оно выглядит очень неплохо.

— Если Ревсон — агент ФБР, то документы у него будут безупречны, — нахмурился Брэнсон, возвращая удостоверение. — Что-нибудь еще?

— Да, есть еще кое-что, — ван Эффен открыл длинный конверт. — Авиабилет в Гонконг.

— Случайно не на завтра?

— На завтра. Как ты догадался?

— Он мне сам об этом сказал. Ну, что ты думаешь?

— Не знаю.

Некоторое время ван Эффен задумчиво перебирал ручки Ревсона, не зная, что находится на шаг от смерти. Поглощенный своими мыслями, он отложил ручки, взял в руки паспорт Ревсона и быстро его пролистал.

— Он много ездит по всему миру. Много азиатских виз, последняя двухлетней давности. Есть свежие визы стран Ближнего Востока. Английских или европейских отметок немного. Ну, да в Западной Европе таможенники ставят печати, только если им хочется размяться. А что ты думаешь?

— Все согласуется с его утверждениями. А ты что скажешь?

— Если он агент, то документы у него хорошие. Почему бы ему не быть родом из Милуоки? Или даже из Сан-Франциско?

— Вы родом из Сан-Франциско?

— Это моя вторая родина.

— Кто стал бы двенадцать лет ездить по миру только для того, чтобы сегодня обеспечить себе алиби?

В этот момент к ним подошел Крайслер. Брэнсон удивленно посмотрел на молодого человека.

— Уже выяснил? Так быстро?

— Президент беседует по прямой линии с Лондоном. Надеюсь, вы не против? А Ревсон чист. Он действительно работает на лондонскую «Таймс».

— Брэнсон хочет, чтобы вы разобрали мой фотоаппарат, — обратился к Крайслеру Ревсон. — Там внутри радиопередатчик и бомба с часовым механизмом. Смотрите, не взорвитесь. Было бы неплохо, если бы вам удалось его потом собрать.

Брэнсон кивнул Крайслеру, тот улыбнулся, взял у журналиста фотоаппарат и ушел.

— Это все? — не без ехидства поинтересовался Ревсон. — Или начнете отдирать подошвы на моих башмаках?

Брэнсону было не до смеха.

— И все же я не удовлетворен. Откуда мне знать, может быть, Киленски договорился с отравителями? Что, если ему приказали найти только двенадцать подносов с испорченным мясом? Именно для того, чтобы усыпить наши подозрения? Я считаю, что должно быть семнадцать подносов с отравленной едой. Кто-то из присутствующих наверняка может отличить плохие от хороших.