– Сама не понимаю, миссис Фортескью. Мисс Фортескью недавно вернулась. А миссис Персиваль, кажется, пишет письма в своей комнате.

– Письма, письма, – продолжала Адель сварливо. – Эта женщина только и знает, что писать письма. Вот уж точно, представительница своего класса! Для нее праздник, когда кто-нибудь умирает или у человека какое-то горе. Какая мерзость. Противно.

– Я скажу ей, что чай готов, – тактично пробормотала Мэри.

Она направилась к выходу, но в дверях ей пришлось отступить – в комнату вошла Элейн Фортескью.

– Как холодно. – Элейн поежилась и, бухнувшись в кресло у камина, стала тереть руки перед языками пламени.

Минутку Мэри постояла в холле. На одном из сервантов она увидела большой поднос с пирогами. В холле заметно потемнело, и Мэри зажгла свет. Ей показалось, что из верхнего коридора доносятся шаги Дженнифер Фортескью. На лестнице, однако, никто не появился, и Мэри поднялась наверх сама.

Персиваль Фортескью с женой занимали изолированные комнаты в одном крыле дома. Мэри постучала в дверь их гостиной. Миссис Персиваль считала, что в дверь нужно обязательно стучать, за что Крамп презирал ее еще больше.

Из комнаты раздалось деловитое:

– Войдите.

Мэри открыла дверь и негромко объявила:

– Сейчас подадут чай, миссис Персиваль.

К своему удивлению, Дженнифер Фортескью она застала в верхней одежде. Та как раз разоблачалась – снимала длинное пальто из верблюжьей шерсти.

– Я и не знала, что вы куда-то уходили, – сказала Мэри.

Миссис Персиваль еще не успела перевести дух.

– Просто была в саду, вот и все. Дышала воздухом. Но на улице очень холодно. Я с радостью спущусь к камину. Центральное отопление могло бы работать лучше. Пусть кто-то скажет об этом садовникам, мисс Доув.

– Скажу, – пообещала Мэри.

Бросив пальто на спинку стула, Дженнифер Фортескью вышла из комнаты следом за Мэри. На лестнице Мэри пропустила ее вперед. В холле Мэри, опять-таки к своему удивлению, заметила: поднос со сладким стоит на прежнем месте. Она уже направилась в буфетную кликнуть Глэдис, но тут в дверях библиотеки появилась Адель Фортескью и раздраженно вопросила:

– Нам собираются что-нибудь подавать к чаю?

Мэри быстро подхватила поднос и внесла его в библиотеку, расставила тарелки и вазочки со сладким на низких столиках у камина. Когда выходила с пустым подносом в холл, в дверь позвонили. Положив поднос, Мэри сама пошла открыть дверь. Если это наконец-то блудный сын, любопытно будет на него посмотреть. Ведь он совсем не такой, как остальные Фортескью… Открыв дверь, она увидела перед собой узколицего брюнета, вопросительно поджавшего губы.

– Мистер Ланселот Фортескью? – осведомилась она.

– Он самый.

Мэри глянула ему за спину.

– Вы с багажом?

– Такси я отпустил. Это все, что у меня есть.

Он поднял среднего размера спортивную сумку на молнии. Ощущая легкое удивление, Мэри понимающе произнесла:

– А-а, так вы приехали в такси. Я уж подумала, пришли пешком. А ваша жена?

Ланс строго ответил:

– Жена не приедет. По крайней мере, в ближайшее время.

– Понятно. Проходите, пожалуйста, мистер Фортескью. Все в библиотеке, пьют чай.

Она подвела его к двери библиотеки и там оставила. А про себя подумала: этот Ланселот Фортескью – очень интересный мужчина. Тут же пришла другая мысль: наверное, она не первая, кому Ланселот Фортескью казался очень интересным.

III

– Ланс!

Элейн бросилась ему навстречу. Обхватила шею руками и стала тискать его, забыв обо всем на свете, словно школьница, чему Ланс заметно удивился.

– Здравствуй. Да, это я, собственной персоной.

Он мягко высвободился из ее объятий.

– А это Дженнифер?

Дженнифер Фортескью смотрела на него во все глаза, сгорая от любопытства.

– К сожалению, Валь задержался в городе, – объявила она. – Сами понимаете, столько свалилось дел. Отдать все распоряжения, обо всем договориться. Кто еще это сделает? Все на его плечи. Вы даже не представляете, каково нам сейчас.

– Да, вам сейчас очень тяжело. – Ланс сочувственно кивнул.

Он повернулся к дивану, где с намазанной медом лепешкой сидела женщина, сидела и спокойно разглядывала его.

– С Адель вы, конечно, не знакомы? – спросила Дженнифер.

– Представьте, знакомы, – пробормотал Ланс, беря Адель Фортескью за руку.

Он посмотрел на нее сверху вниз, и ресницы ее затрепетали. Она отложила лепешку, которую держала левой рукой, и слегка пригладила волосы. Машинально, по-женски. Просто потому, что в комнате появился видный мужчина. Низким, бархатным голосом она сказала:

– Сядьте рядом, Ланс. – Она налила ему чашку чаю. – Я очень рада, что вы приехали. Нам так нужен еще один мужчина в доме.

– Я готов оказать любую посильную помощь, – предложил Ланс.

– Вы уже знаете… впрочем, наверное, еще нет… в доме была полиция. Они считают… они считают… – Она не договорила и надрывно вскрикнула: – О-о, как это ужасно! Ужасно!

– Я все знаю. – Голос Ланса звучал строго, но с сочувствием. – Они встретили меня в аэропорту.

– Полиция?

– Да.

– И что сказали?

– Ну, – Ланс развел руками, как бы не желая вдаваться в подробности, – объяснили, что произошло.

– Его отравили, – проговорила Адель, – вот что они считают и не скрывают этого. И отравление не пищевое. Не пищевое, а вполне умышленное, его отравил кто-то. И мне кажется, правда-правда, что они подозревают кого-то из нас.

Ланс вдруг одарил ее быстрой улыбкой.

– Пусть об этом голова болит у них, – успокоил ее он. – А вам зачем беспокоиться? Но какой умопомрачительный чай! Настоящего английского чая давно не доводилось отведать.

Вскоре его настроение передалось окружающим.

Адель неожиданно спросила:

– А ваша жена… разве вы не женаты, Ланс?

– Женат. Жена сейчас в Лондоне.

– Но может быть… вам лучше привезти ее сюда?

– Посмотрим, время есть, – уклонился от прямого ответа Ланс. – Вообще-то Пэт… ей хорошо и в гостинице.

– Но ты не думаешь, – вдруг вмешалась Элейн, – что… ты же не считаешь…

– Какой роскошный шоколадный пирог, – перебил ее Ланс. – Придется попробовать. – Отрезав кусочек, он спросил: – А тетушка Эффи еще жива?

– Да, Ланс, жива. Она ест у себя в комнате и вообще к нам не спускается, но чувствует себя сносно. Только странная какая-то стала.

– Она всегда была странная, – заметил Ланс. – Пожалуй, после чая я к ней поднимусь.

– В ее возрасте, – пробормотала Дженнифер Фортескью, – ей бы самое время перебраться в какое-нибудь заведение. Где за ней будут как следует ухаживать.

– Помоги, господи, любому заведению для престарелых дам, которое даст приют тетушке Эффи, – шутливо произнес Ланс. Потом добавил: – А кто мне открыл дверь? Этакая якобы застенчивая скромница?

Адель удивилась:

– Разве вам открыл не Крамп? Дворецкий? Ах да, я забыла. Он сегодня выходной. Но про Глэдис не скажешь…

– Голубые глаза, – взялся описывать Ланс, – пробор посредине, ангельский голосок, тихоня тихоней. Ну а что за всем этим скрывается, лучше не говорить.

– Это, – догадалась Дженнифер, – Мэри Доув.

– Она у нас вроде домоправительницы, – пояснила Элейн.

– Особенно сейчас.

– Хозяйство она ведет неплохо, – заметила Адель.

– Да, – задумчиво согласился Ланс. – Судя по ее виду, так оно и есть.

– Но она еще тем хороша, – добавила Дженнифер, – что знает свое место. Не берет на себя больше, чем ей положено.

– Благоразумная голубка Мэри, – заключил Ланс и отрезал себе еще кусочек шоколадного пирога.

Глава 12

I

– Значит, ты снова объявился, как фальшивая монета, – сказала мисс Рэмсботтом.

Ланс осклабился в улыбке.

– Ваша правда, тетушка Эффи.

Мисс Рэмсботтом неодобрительно фыркнула.

– Нечего сказать, подходящее выбрал времечко. Твоего отца вчера убили, по дому шастает полиция и всюду сует нос, даже залезает в мусорные ящики. Я сама из окна видела.

Она умолкла, снова фыркнула и спросила:

– Ты привез с собой жену?

– Нет. Пэт я оставил в Лондоне.

– Разумно. На твоем месте я поступила бы так же. Мало ли что может приключиться.

– С ней? С Пэт?

– С кем угодно, – отрезала мисс Рэмсботтом.

Ланс Фортескью задумчиво посмотрел на нее.

– Вам что-то известно, тетушка Эффи? – спросил он.

Мисс Рэмсботтом не стала отвечать прямо.

– Вчера ко мне с расспросами приходил инспектор. Ну, много он из меня не вытряс. Но он совсем не такой дурак, каким прикидывается, далеко не дурак. – Вдруг она вознегодовала: – Что бы сказал твой дед, узнай он, что в доме была полиция, – несчастный перевернулся бы в гробу! Ведь он всю жизнь был членом «Плимутской братии», сектантом до мозга костей. Помню, какой он шум поднял, когда узнал, что я по вечерам хожу в англиканскую церковь! А ведь в этом по сравнению с убийством ничего дурного нет.

Обычно Ланс отвечал на подобные тирады улыбкой, но сейчас его удлиненное, обрамленное темными волосами лицо оставалось серьезным. Он сказал:

– Тетушка, меня ведь долго не было, я много чего не знаю. Что здесь вообще происходит?

Мисс Рэмсботтом подняла глаза к небу.

– Деяниями господними тут и не пахнет, – твердо сказала она.

– Да, да, тетушка Эффи, других слов я от тебя и не ждал. Но с чего полицейским взбрело в голову, что папу убили здесь, в этом доме?

– Прелюбодеяние – это одно, а убийство – совсем другое, – заявила мисс Рэмсботтом. – Не хотелось бы подозревать ее, нет, не хотелось бы.

Ланс насторожился.

– Адель? – спросил он.

– Роток на замок, – отказалась отвечать мисс Рэмсботтом.

– Ну, тетушка, что вы, право, – стал уговаривать Ланс. – Поговорка эта хорошая, но она ровным счетом ничего не значит. У Адель есть кавалер, да? И вместе они подсыпали отцу в утренний чай белены? Такой, что ли, расклад?