– Неужели? – вежливо сказал я.

– Как все загадочно с беднягой Экройдом, – продолжил полковник, беря чашку кофе. – Уверен, за этим много чего скрывается. Между нами говоря, Шеппард, я даже слышал про какой-то шантаж!

И полковник посмотрел на меня с видом светского человека, беседующего с другим светским человеком.

– Без женщины тут точно не обошлось, – продолжил он. – Можете быть уверены, в этом точно замешана женщина.

Через минуту к нам присоединились Кэролайн и мисс Ганнет. Последняя угощалась кофе, пока Кэролайн доставала коробку с костяшками домино и вываливала их на стол.

– Перемоем косточки, – шутливо произнес полковник. – Да, именно так мы обычно говорили в «Шанхайском клубе» – перемоем косточки.

Лично мы с Кэролайн уверены, что полковник Картер никогда в жизни не был в «Шанхайском клубе»; более того, он никогда не был дальше Восточной Индии, где занимался банками с консервированной говядиной, сливами и яблочным джемом во время Великой войны[129].

Но полковник хочет казаться бравым воякой, а мы в Кингс-Эббот никогда не запрещаем людям получать удовольствие, претворяя в жизнь свои болезненные фантазии.

– Может быть, начнем? – предложила Кэролайн.

Мы уселись за стол. В течение первых пяти минут в комнате стояла полная тишина; дело в том, что между всеми игроками у нас в деревне существует тайное соревнование – кто первым выстроит стену[130].

– Начинай, Джеймс, – сказала наконец Кэролайн. – У тебя Восточный ветер[131].

Я сбросил костяшку. Первая пара раундов прошла в молчании, прерываемая только монотонными замечаниями игроков: «три бамбука», «две точки»[132], «панг»[133]… Последний термин часто сопровождался корректировкой со стороны мисс Ганнет – «не «панг», что объяснялось только женской привычкой поспешно хватать не принадлежащие ей кости.

– Сегодня я видела Флору Экройд, – сказала мисс Ганнет. – «Панг»… нет, не «панг». Я ошиблась.

– «Четыре точки», – объявила Кэролайн. – А где вы с нею виделись?

– Она меня не видела, – пояснила мисс Ганнет с той невероятной значимостью, которую можно встретить только в маленьких деревушках.

– А, – заинтересованно произнесла моя сестра. – «Чоу»[134].

– Мне кажется, – сказала мисс Ганнет, на минуту отрываясь от основной темы, – что в наше время правильно говорить «чи», а не «чоу».

– Глупости, – возразила Кэролайн. – Я всегда говорю «чоу».

– В «Шанхайском клубе», – вмешался полковник Картер, – все говорят «чоу».

Посрамленная мисс Ганнет замолчала.

– Так что вы там говорили о Флоре Экройд? – спросила Кэролайн после пары минут безмолвной игры. – Она была не одна?

– Вот именно, – ответила мисс Ганнет.

Взгляды двух леди встретились, и между ними, казалось, произошел беззвучный обмен информацией.

– Вот тебе и раз, – в голосе Кэролайн прозвучал неподдельный интерес. – Неужели? Впрочем, меня это ничуть не удивляет.

– Мы ждем, когда вы сбросите кость, мисс Кэролайн, – заметил полковник. Иногда он принимает позу неприступного мужчины, которого интересует только игра, а вовсе не сплетни. Правда, это никого не обманывает.

– Как по мне, – сказала мисс Ганнет (дорогая, вы сбросили «бамбук»? Ах нет, теперь я вижу – это была «точка»). – Так вот, как по мне, так Флоре в последнее время невероятно везет. Просто невероятно.

– Это почему же, мисс Ганнет? – спросил полковник. – Я беру этого Зеленого дракона[135] и объявляю «панг». Почему вы считаете, что мисс Флоре везет? Я знаю ее как очаровательную девушку и все такое…

– Может быть, я мало знаю о преступлениях, – сказала мисс Ганнет с видом человека, который знает все и даже чуть больше, – но могу сказать вам только одно: первым всегда задается вопрос: «Кто последний видел убитого живым?» Это и есть главный подозреваемый. Флора Экройд последней видела своего дядю живым… И для нее это могло обернуться неприятностями – большими неприятностями. По моему мнению – и я его не собираюсь скрывать, – Ральф Пейтон прячется только из-за нее, чтобы отвести от нее подозрение.

– Но послушайте, – слабо запротестовал я, – неужели вы считаете, что такая молодая девушка, как Флора, способна хладнокровно заколоть своего дядю?

– Я не знаю, – ответила мисс Ганнет. – Но я только что читала библиотечную книжку о «дне» Парижа, и там говорилось, что самые страшные женщины-преступницы – это молодые девушки с лицами ангелов.

– Так ведь то во Франции, – немедленно возразила Кэролайн.

– Вот именно, – поддержал ее полковник. – А теперь я расскажу вам любопытнейшую историю, которую в свое время рассказывали на всех базарах Индии…

История полковника оказалась невероятно длинной и на удивление скучной. То, что случилось в Индии много лет назад, никак не может сравниться с тем, что произошло в Кингс-Эббот всего пару дней назад.

Конец этой истории полковника положила Кэролайн, очень вовремя объявив «маджонг»[136]. После нескольких неприятных моментов, связанных с тем, что мне постоянно приходится поправлять несколько небрежные арифметические подсчеты Кэролайн, мы начали новый раунд[137].

– Восточный закончен, – сказала Кэролайн. – У меня есть свое мнение по поводу Ральфа Пейтона. «Три символа». Но пока что я попридержу его при себе.

– Неужели, милочка? – откликнулась мисс Ганнет. – «Чоу», то есть я хотела сказать, «панг».

– Да, – твердо ответила Кэролайн.

– А что там с этими ботинками? – поинтересовалась мисс Ганнет. – То есть с тем, что они оказались черными?

– Да всё в порядке, – сказала моя сестрица.

– А в чем там вообще был смысл, как вы думаете? – спросила ее собеседница.

Кэролайн сжала губы и покачала головой, всем своим видом показывая, что полностью в курсе происходящего.

– «Панг», – объявила наша гостья. – Ой нет – не «панг». Я думаю, что коли доктор так тесно общается с Пуаро, то он знает все секреты?

– Совсем нет, – сказал я.

– Джеймс у нас скромник, – заметила Кэролайн. – А-а-а, скрытый «конг»[138].

Полковник присвистнул. Сплетни были на минуту забыты.

– И на вашем собственном ветре, – сказал Картер. – А еще у вас два «панга» на драконах. Нам надо быть осторожнее – мисс Кэролайн нацелилась сорвать куш.

Какое-то время мы играли без существенных комментариев.

– А вот этот месье Пуаро, – вновь начал полковник Картер, – он что, действительно великий детектив?

– Величайший из когда-либо живших на Земле, – торжественно произнесла Кэролайн. – Здесь ему пришлось поселиться инкогнито, чтобы избежать ненужной огласки.

– «Чоу», – объявила мисс Ганнет. – Для нашей деревушки это просто благо. Кстати, Клара, моя горничная, – давняя подружка Элси, горничной из «Фернли». Так что, как вы думаете, та ей рассказала? В доме пропала крупная сумма денег, и, по ее мнению – так говорит Элси, – это как-то связано с буфетчицей. Она увольняется в конце месяца и по ночам много плачет. По мне, так эта девица почти наверняка связана с бандой. Она всегда была странной – ни с кем в округе не дружит. Гуляет всегда сама по себе в свои выходные дни, а это очень неестественно, доложу я вам, и очень подозрительно. Однажды я пригласила ее на вечер наших «Подружек», а она отказалась. Потом я стала задавать ей всякие вопросы о ее доме и семье – знаете, обычные вещи, – так должна вам сказать, что ее манеры были просто возмутительны. Внешне все было очень уважительно, но она заставила меня замолчать совершенно возмутительным образом.

Наша гостья остановилась, чтобы перевести дыхание, и в этот момент полковник, которого совершенно не волновали вопросы каких-то там служанок, заметил, что в «Шанхайском клубе» обязательно практиковались укороченные игры.

Мы сыграли раунд укороченных игр.

– Эта мисс Рассел, – заметила Кэролайн. – Она появилась здесь в пятницу, притворившись, что ей нужна консультация Джеймса. Я считаю, что она хотела выяснить, где у нас хранятся яды. «Пять символов».

– «Чоу», – сказала мисс Ганнет. – Что за странная идея! Хотела бы я знать, правы вы или нет…

– Кстати, о ядах, – вступил в разговор полковник. – Э-э-э, что вы сказали? Я не сбросил? Вот! «Восемь бамбуков».

– «Маджонг»! – объявила мисс Ганнет.

Это сильно расстроило Кэролайн.

– Всего один Красный дракон, – сказала она с сожалением, – и у меня была бы комбинация из трех двойных.

– У меня все время было два Красных Дракона, – заметил я.

– Как это на тебя похоже, Джеймс, – возмущенно заявила моя сестрица. – Ты ничего не понимаешь в самой концепции этой игры.

На мой взгляд, я-то как раз сыграл довольно тонко. Если б у Кэролайн оказался «маджонг»[139], мне пришлось бы заплатить ей колоссальные деньги. «Маджонг» же мисс Ганнет был самым слабым из возможных, о чем Кэролайн не преминула ей сообщить.

Восточный раунд опять закончился, и мы начали новую игру в полном молчании.

– Я хотела сказать вам вот что, – заговорила Кэролайн.

– Что именно? – ободряюще подхватила наша гостья. – «Чоу»!

– Я имею в виду свои мысли о Ральфе Пейтоне. Объявлять «чоу» в самом начале игры – это признак слабости, – резко заметила Кэролайн. – Надо ждать сильной комбинации.

– Я знаю, – ответила мисс Ганнет. – Так вы говорили о Ральфе Пейтоне, не так ли?

– Да. Так вот, я почти уверена, что знаю, где он скрывается.

Мы все замерли и посмотрели на нее.

– Это очень интересно, мисс Кэролайн, – сказал полковник Картер. – И вы сами до этого додумались, а?

– Ну не совсем так… Я вам все расскажу. Вы помните большую карту графства, которая висит у нас в холле?

Мы все ответили утвердительно.

– Когда вчера месье Пуаро уходил от нас, он остановился около нее и сказал что-то – точно даже не помню, что именно. Что-то насчет того, что Кранчестер – единственный большой город в нашей округе… что соответствует действительности. И вот, когда он ушел, меня как по голове ударило.