– Вы меня совсем запутали, – заметил я.

– А для меня все становится понятнее. Но я бы хотел услышать ваши собственные теории и предположения.

Я достал из кармана листок бумаги и пояснил извиняющимся тоном:

– Я как раз записал некоторые мои предположения.

– Это прекрасно – вы работаете по системе. Давайте послушаем.

Я начал читать несколько смущенным голосом:

– Начнем с того, что на вещи надо смотреть с точки зрения логики…

– Точно так же говорил мой несчастный Гастингс, – прервал меня Пуаро. – Но, увы, сам он этого никогда не делал.

Пункт № 1 – мистер Экройд разговаривал с кем-то в половине десятого.

Пункт № 2 – в какой-то момент тем вечером Ральф Пейтон забрался в дом через окно, о чем свидетельствуют отпечатки его ботинок.

Пункт № 3 – в тот вечер мистер Экройд сильно нервничал и не впустил бы к себе незнакомого человека.

Пункт № 4 – человек, бывший у мистера Экройда в половине десятого вечера, требовал у него деньги, а мы знаем, что у Ральфа Пейтона были финансовые трудности.

Все эти четыре пункта указывают на то, что в половине десятого у мистера Экройда находился Ральф Пейтон. Но мы знаем, что мистер Экройд был все еще жив без четверти десять, поэтому убил его не Ральф Пейтон. Он просто оставил окно открытым, и убийца проник в дом через него.

– И кто же был этим убийцей? – поинтересовался Пуаро.

– Незнакомец из Америки. Вполне возможно, что он действовал на пару с Паркером и именно дворецкий был тем человеком, который шантажировал миссис Феррарс. Если это так, то Паркер мог услышать достаточно, чтобы понять, что игра проиграна, и рассказать об этом своему сообщнику. А тот совершил убийство кинжалом, который передал ему все тот же Паркер.

– Ну что ж, теория неплоха, – признал Пуаро. – Какое-то серое вещество у вас имеется. Но она не охватывает массу вещей.

– Например?

– Телефонный звонок. Выдвинутое кресло…

– Вы что, действительно считаете кресло важным фактом? – прервал я сыщика.

– Может быть, и нет, – согласился мой друг. – Его могли выдвинуть совершенно случайно, а Блант или Реймонд задвинули его бессознательно, находясь в шоке по поводу всего происшедшего. И не забывайте о пропавших сорока фунтах…

– Которые Экройд передал Ральфу, – предположил я. – Он мог изменить свое мнение.

– И все равно одна вещь остается необъясненной.

– Какая же?

– Почему Блант так уверен, что в половине десятого в кабинете мистера Экройда находился именно Реймонд?

– Но он же это объяснил.

– Вы так думаете? Хорошо, оставим это. Лучше скажите мне, в чем причины исчезновения Пейтона?

– Вот это будет посложнее, – медленно произнес я. – Здесь я буду говорить как врач. Думаю, что у Ральфа сдали нервы. Если он узнал, что его дядю убили через несколько минут после того, как он его покинул, и, вполне возможно, после довольно напряженного разговора, он вполне мог запаниковать и исчезнуть. Бывает, что невиновные люди ведут себя как виновные, – такое иногда случается.

– Да, здесь вы правы, – согласился со мной Пуаро. – Но мы не должны забывать об одном…

– Я знаю, о чем вы сейчас скажете, – заметил я. – О мотиве. Ральф Пейтон после смерти дяди становится наследником громадного состояния.

– Это один из возможных мотивов.

– Один из?..

– Mais oui[124]. Вы что, не видите, что на поверхности лежат целых три мотива? Ведь кто-то же стащил голубой конверт со всем его содержимым. Вот вам один мотив – шантаж! Ральф Пейтон мог быть тем человеком, который шантажировал миссис Феррарс. Помните, Хэммонд говорил о том, что не слышал, чтобы Ральф обращался за помощью к своему дяде в последнее время? Выглядит так, как будто у него появился новый источник денег. Кроме того, мы знаем о том, что он – как вы тогда сказали? – влип и не хотел, чтобы об этом узнал его дядя. Ну и третий мотив вы сами только что назвали.

– Боже мой, – сказал я ошарашенно. – Кажется, что все указывает только на него.

– Неужели? – спросил Пуаро. – Вот в этом-то мы с вами и расходимся. Три мотива, на мой взгляд, – это чересчур. Я склонен верить в то, что, несмотря ни на что, Ральф Пейтон невиновен.

Глава 14

Миссис Экройд

После вечернего разговора, о котором я только что рассказал, дело перешло в другую фазу. Вообще все расследование этого преступления можно разделить на две части, которые резко отличались друг от друга. Первая часть – это то, что происходило с момента смерти Экройда в пятницу вечером и до вечера понедельника. Я вполне мог бы рассказать об этом от имени самого Эркюля Пуаро. Все время расследования я был рядом с бельгийцем и видел все то, что видел и он. Я старательно пытался прочитать его мысли – и, как теперь понимаю, потерпел фиаско. Хотя Пуаро и показывал мне все найденные им улики – например, золотое кольцо, – он скрывал от меня важные логические выводы, которые формировались у него в голове. Как я позже узнал, такая таинственность была чертой его характера. Он обычно высказывал намеки и предположения, но никогда не шел дальше этого.

Как я уже сказал, мое повествование до вечера понедельника вполне могло бы быть рассказом самого Пуаро. Я выступал при нем в роли доктора Ватсона при Шерлоке Холмсе. А вот после понедельника наши пути разошлись. Пуаро в одиночку занимался своими делами. Я слышал обо всем, что он делал, потому что в Кингс-Эббот вы слышите все, – но сам он ничем со мною не делился. Да и у меня тоже были свои дела.

Сейчас, когда я оглядываюсь назад, больше всего меня поражает мирное течение второго периода. Все приложили усилия к решению тайны. Она походила на большую головоломку, в которую каждый добавлял кусочек своих знаний или свое маленькое открытие. Но на этом роль публики и заканчивалась. Пуаро был единственный, кто отвечал за то, чтобы все эти кусочки были расставлены в правильном порядке.

Некоторые из произошедших вещей в тот момент казались мне пустыми и бесполезными. Например, в какой-то момент появился вопрос черных ботинок. Но это произошло несколько позже… Чтобы все шло в хронологическом порядке, я должен начать с приглашения миссис Экройд.

Она послала за мною ранним утром во вторник, и так как мне показалось, что вызов срочный, я заторопился в «Фернли», полагая, что застану ее при смерти.

Дама приняла меня лежа в кровати. Этим она воздавала должное создавшейся ситуации. Миссис Экройд протянула мне свою костлявую руку и указала на кресло, заранее поставленное возле кровати.

– Ну-с, миссис Экройд, – спросил я, присаживаясь, – так что же с нами произошло?

Я говорил с тем фальшивым добродушием, которое люди обычно ожидают услышать от семейного врача.

– Я истощена, – сказал миссис Экройд чуть слышным голосом. – Абсолютно истощена. Это все шок от смерти бедного Роджера. Говорят, что подобные вещи сразу можно и не почувствовать, вы меня понимаете. Реакция наступает позже.

Жаль, что профессия врача запрещает иногда говорить то, что действительно думаешь.

Я бы многое отдал за то, чтобы иметь возможность сказать: «Вздор!»

Вместо этого я предложил миссис Экройд тонизирующую микстуру. Она ее приняла. Первый шаг в игре был сделан. Я ни минуты не сомневался, что пригласили меня вовсе не из-за шока, вызванного смертью Экройда. Но миссис Экройд по своей природе просто не может прямо перейти к интересующему ее вопросу. Она всегда подходит к нему весьма извилистыми путями. Я никак не мог понять, почему она послала именно за мною.

– А потом эта вчерашняя сцена, – продолжила моя пациентка.

Она замолчала, как будто ожидала, что я подхвачу разговор.

– Какая сцена?

– Доктор, ну как вы можете? Неужели вы уже забыли? Этот ужасный маленький француз – или он бельгиец? – впрочем, это неважно… Он так над нами измывался! Меня это очень расстроило. И это все в дополнение к смерти Роджера…

– Мне очень жаль, миссис Экройд, – произнес я.

– Я не знаю, о чем он думал, когда кричал на нас таким образом. Надеюсь, я достаточно хорошо знаю свои обязанности, чтобы даже помыслить скрыть хоть что-то. Я оказала полиции всю помощь, которую только могла.

Миссис Экройд замолчала.

– Ну конечно, – заметил я. До меня начало доходить, в чем была причина этого вызова.

– Никто не может обвинить меня в том, что я плохо исполнила свой долг, – продолжила миссис Экройд, – и я уверена, что инспектор Рэглан был абсолютно удовлетворен. И почему же тогда этот несчастный иностранишка устраивает все это шоу? Да и выглядит он совершенно непотребно – как французский комик в третьеразрядном ревю… Не могу понять, почему Флора настояла, чтобы он занялся этим делом. Со мною она этим не поделилась. Флора слишком независима. Я женщина светская и, в конце концов, ее мать! Она должна была прежде всего посоветоваться со мной.

Я не произносил ни слова.

– Что он о себе думает? Я хочу это знать. Он что, полагает, что я что-то скрываю? Он ведь… он просто обвинил меня в этом вчера на глазах у всех.

Пожав плечами, я сказал:

– Уверен, миссис Экройд, что это совершенно неважно. Так как вы ничего не скрываете, то все его вчерашние высказывания вас совершенно не касаются.

Верная своим привычкам, миссис Экройд внезапно поменяла тему разговора.

– Слуги такие утомительные, – пожаловалась она. – Они постоянно сплетничают между собою. А потом это все выходит наружу… а ведь в этих сплетнях нет вообще никакого смысла.

– А что, слуги сплетничали? – поинтересовался я. – И о чем же?

Миссис Экройд очень подозрительно посмотрела на меня. Это здорово сбило меня с толку.

– Я уверена, доктор, что если это кому-нибудь известно, так это вам. Вы же все время проводили с месье Пуаро, не так ли?

– Правильно.

– Ну тогда вы наверняка это знаете. Помните эту девушку, Урсулу Борн, а? Ну и она, естественно, увольняется. И наверняка хотела бы устроить нам веселенькую жизнь. Все они очень мстительны. Все одинаковы. Вы же там были, доктор, поэтому должны знать, что она говорила… Меня волнует, как бы о нас не создалось превратное мнение. В конце концов, полиции совсем необязательно сообщать все мельчайшие детали, правда ведь? Иногда здесь могут быть замешаны семейные дела, не имеющие никакого отношения к убийству. Но если эта девица хотела отомстить, то она могла наговорить черт знает что.