Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе

– Вы что, знаете, где они?

– У меня есть маленькая идея.

– И где же?

– Алое кимоно окажется в багаже одного из мужчин, а форма проводника – в багаже Хильдегарды Шмидт.

– Хильдегарды Шмидт? Так вы полагаете…

– Не то, что вы подумали. Я бы сказал так: если Хильдегарда Шмидт виновна, то форма, вполне возможно, окажется в ее багаже; если же она невиновна, то форма обязательно окажется в ее багаже.

– Но каким образом… – начал было месье Бук и тут же воскликнул: – Что это там еще за шум? Такое впечатление, что идет локомотив.

Шум приближался. Теперь было ясно, что он состоит из возмущенных женских криков. Дверь в вагон-ресторан распахнулась, и в него влетела миссис Хаббард.

– Это просто ужасно! – кричала она. – Совершенно ужасно! В косметичке! В моей косметичке! Громадный нож, и весь в крови!

И, неожиданно споткнувшись, она без сознания упала на плечо месье Бука.

Позабыв о всяком рыцарстве, месье Бук решительно усадил потерявшую сознание даму и положил ее голову на стол. Доктор Константин подозвал одного из официантов, который немедленно подбежал к нему.

– Держите ее голову вот так, – показал врач. – Если она придет в себя, дайте ей немного коньяку. Вы меня поняли?

Сказав это, он заторопился за Пуаро и месье Буком. Сейчас доктор Константин думал только о преступлении – теряющие сознание пожилые дамы были ему совершенно неинтересны.

Вполне возможно, что предпринятые им меры позволили миссис Хаббард прийти в себя гораздо быстрее, чем это случилось бы без них. Через несколько минут она уже сидела за столом и прихлебывала коньяк из бокала, предложенного официантом, при этом ни на минуту не прекращая говорить.

– Просто не могу передать, как все это было ужасно. Думаю, что никто в поезде не сможет меня понять. С детства я была оч-чень, оч-чень трепетной. Простой вид крови… вот, даже сейчас, стоит подумать о ней, мне делается плохо.

Официант опять наполнил бокал.

– Encore un peu, madame [57].

– Вы думаете, стоит? Я ведь абсолютная трезвенница. Никогда в жизни не дотрагивалась до спиртного. И вся наша семья такая. Но хотя если это по совету врача…

И она глотнула еще раз.

А в это время Пуаро и месье Бук, с торопящимся за ними доктором Константином, выскочили из вагона-ресторана и бросились по коридору стамбульского вагона в сторону купе миссис Хаббард.

Все пассажиры вагона, казалось, собрались около его двери. Проводник, со зверским выражением лица, старался не пустить их внутрь.

– Mais il n’y a rien à voir  [58], – сказал он и повторил эту же фразу на нескольких европейских языках.

– Прошу вас, позвольте нам пройти, – попросил месье Бук. С трудом протиснув свой округлый животик сквозь строй мешавших ему пассажиров, он, в сопровождении Пуаро, вошел в купе.

– Как хорошо, что вы пришли, месье, – с облегчением произнес проводник. – Все обязательно хотят попасть внутрь. Эта американская леди, как она орала… ma foi! [59] Я было подумал, что ее тоже убили! Бросился сюда, а она продолжала орать, как сумасшедшая, – все кричала, что должна найти вас, да так и убежала, крича на пределе возможностей и рассказывая всем, мимо кого пробегала, о том, что произошло… Оно здесь, месье, – указал он широким жестом. – Я до него не дотрагивался.

На ручке двери, ведущей в соседнее купе, висела большая прорезиненная косметичка. Под нею, на полу, там, куда он выпал из рук миссис Хаббард, лежал прямой кинжал – дешевая подделка под Восток, с чеканной рукояткой и сужающимся к концу лезвием. На нем виднелись пятна, похожие на ржавчину.

Пуаро осторожно поднял кинжал.

– Да, – пробормотал он. – Ошибки быть не может. Вот наше пропавшее оружие, а, доктор?

Тот внимательно осмотрел лезвие.

– Не волнуйтесь, – сказал сыщик, – на нем не будет других отпечатков, кроме отпечатков миссис Хаббард.

Константин быстро закончил осмотр.

– Да, это именно то оружие, – сказал он. – Большинство ран могло быть нанесено именно им.

– Прошу вас, не говорите так, мой друг, – предупредил его Пуаро.

Врач удивленно посмотрел на него.

– Мы уже почти утонули под тяжестью разного рода случайных совпадений. Прошлой ночью два человека решили потыкать ножом месье Рэтчетта. Боюсь, что если окажется, что оба они случайно выбрали одинаковое оружие, то это будет уже слишком.

– Если вы этого боитесь, – сказал врач, – то такое совпадение будет не таким уж случайным. На базарах Константинополя продаются тысячи подобных подделок под восточную старину.

– Вы меня немного успокоили, но лишь немного, – согласился Пуаро.

Он задумчиво смотрел на дверь, перед которой стоял. Потом, приподняв косметичку, попробовал ее ручку. Дверь не шелохнулась. На фут выше ручки находился дверной засов; Пуаро отодвинул его и попробовал еще раз – с тем же результатом.

– Помните, мы закрыли дверь с той стороны, – напомнил ему доктор.

– Правильно, – отстраненно ответил Пуаро. Казалось, он о чем-то глубоко задумался, и поэтому от напряжения его брови встали дыбом.

– Все совпадает, так? – вмешался месье Бук. – Человек проходит через купе. Закрыв за собой смежную дверь, он чувствует висящую на ее ручке косметичку. Ему в голову приходит мысль, и он быстро засовывает в нее покрытый кровью нож. А потом, испугавшись, что случайно разбудил миссис Хаббард, убийца незаметно выскальзывает в коридор.

– То, что вы описали, – тихо сказал Пуаро, – вполне могло произойти.

Но озадаченное выражение все еще не сходило с его лица.

– Так в чем же дело? – потребовал месье Бук. – Я же вижу, что что-то вас смущает.

Сыщик бросил на него быстрый взгляд:

– А вы разве ничего не заметили? Судя по всему – ничего. Правда, это сущая мелочь…

– Американская дама возвращается, – предупредил проводник, выглянув в коридор.

Доктор Константин выглядел виноватым. Он чувствовал, что обошелся с миссис Хаббард совсем не по-джентльменски. Однако зла на него она не держала. Сейчас ее занимал совсем другой вопрос.

– Послушайте меня внимательно, – задыхаясь, сказала она, появившись в дверях. – Я больше ни минуты не проведу в этом купе. Я не соглашусь спать в нем и за миллион долларов.

– Но, мадам…

– Я знаю, что вы хотите мне сказать, но заранее предупреждаю, что я на это не согласна! Да я лучше весь день просижу в коридоре.

И женщина расплакалась:

– Боже! Если б только об этом знала моя дочь… если б она только увидела меня сейчас…

Пуаро твердо прервал ее:

– Вы меня не поняли, мадам. То, о чем вы просите, совершенно естественно. Ваш багаж немедленно перенесут в другое купе.

Миссис Хаббард опустила платок.

– Правда? Мне сразу стало лучше. Но ведь в вагоне все занято, если только один из джентльменов…

– Ваш багаж, мадам, – вмешался месье Бук, – перенесут в другой вагон. У вас будет купе в соседнем вагоне, который к нам подцепили в Белграде.

– Это просто прекрасно. Не думайте, что я какая-то фифа с растрепанными нервами, но спать в купе рядом с убитым… – Она непроизвольно вздрогнула. – От этого любая сойдет с ума.

– Мишель, – позвал месье Бук, – поставьте багаж мадам в купе вагона Афины – Париж.

– Да, месье. Тоже в номер третий?

– Нет, – ответил Пуаро чуть раньше своего друга. – Думаю, что будет лучше, если у мадам окажется совершенно другой номер. Например, номер двенадцать.

– Bien, monsieur.

Проводник собрал багаж, а благодарная миссис Хаббард обернулась к Пуаро:

– Как эт-т-то мило и предусмотрительно с вашей стороны. Уверяю вас, я вам очень благодарна.

– Не стоит, мадам. Мы пройдем вместе с вами и проследим, чтобы вас удобно устроили.

И три джентльмена проводили миссис Хаббард в ее новый дом. В купе она радостно оглянулась.

– Все прекрасно.

– Вам это подходит, мадам? Как видите, купе точно такое же, как и ваше предыдущее.

– Это так, только смотрит оно в другую сторону. Однако это не главное – поезда всегда едут то в одну, то в другую сторону. Я сказала дочери, что хочу купе, которое смотрит по ходу движения, а она ответила: «Мамуся, это не имеет никакого значения. Сейчас ты двигаешься в одном направлении, а когда проснешься – будешь двигаться совсем в другом». И она оказалась права. Прошлым вечером мы въехали в Белград одним путем, а выехали совсем другим.

– В любом случае, мадам, теперь, я надеюсь, вы довольны и счастливы.

– Да нет, не совсем. Вот сидим мы тут, посреди снежного поля, и никто ничего не делает, а мой корабль отплывает послезавтра.

– Но, мадам, – сказал месье Бук, – мы все с вами в одной лодке, каждый из нас.

– Это правильно, – согласилась миссис Хаббард, – но через купе остальных не проходили посреди ночи убийцы.

– А я все никак не могу понять, – обратился к ней Пуаро, – каким образом убийца смог попасть в ваше купе, если смежная дверь, как вы говорите, была заперта. Вы уверены, что она была заперта?

– Но ведь дама из Швеции пробовала ее на моих глазах.

– Давайте попытаемся восстановить эту маленькую сценку: вы лежите на вашей полке, вот так, и не можете, как вы говорите, увидеть сами…

– Не могу, из-за косметички… Боже, мне теперь придется покупать новую – меня начинает тошнить от одного вида старой.

Пуаро взял косметичку и повесил ее на дверь смежного купе.

– Précisément. Теперь я понимаю, – сказал он. – Засов находится под ручкой, и косметичка его полностью закрывает. Со своего места вы действительно не могли видеть, открыт засов или закрыт.

– Ну! Я же именно так вам и говорила.

– А эта шведская дама, мисс Олссон, стояла вот так, между вами и дверью? Она попробовала дверь и сказала вам, что та закрыта?

– Все так и было.

– И все равно она могла ошибиться, мадам. Видите, что я имею в виду? – Казалось, что Пуаро полностью поглощен своим объяснением. – Засов – это просто кусок металла – вот, посмотрите. Если его подвинуть вправо – дверь закрывается, а если оставить как есть, то дверь остается открытой. Вполне возможно, что она попробовала дверь, которая была закрыта со стороны соседнего купе, и решила, что она закрыта с вашей стороны.