– Но как же так… то есть я хочу сказать, что держать при себе такое письмо – это было довольно неосторожно со стороны старика.

– Это как посмотреть, – заметил сыщик.

Последняя фраза показалась молодому человеку слегка загадочной. Он уставился на Пуаро, стараясь понять, что тот имеет в виду.

– Передо мной стоит задача, – пояснил маленький бельгиец, – точно установить, где находился и что делал каждый из пассажиров вагона во время убийства. И в этом нет ничего оскорбительного – простая рутина.

– Ну, конечно. Приступайте – и позвольте мне поскорее облегчить душу.

– Мне не нужно спрашивать у вас номер вашего купе, – улыбнувшись, сказал Пуаро, – так как я имел честь провести с вами одну ночь. Это купе второго класса с полками номер шесть и номер семь. Как я понимаю, после моего переезда вы ехали в нем один.

– Именно так.

– А теперь, месье Маккуин, я хочу, чтобы вы рассказали нам обо всех своих перемещениях после того, как вышли с обеда.

– Это несложно. Я вернулся в купе, немного почитал, вышел на платформу в Белграде, решил, что на улице слишком холодно, и быстренько убрался восвояси. Какое-то время я пообщался с молодой английской леди из соседнего купе, а потом разговорился с англичанином, полковником Арбэтнотом. Мне даже кажется, что вы в этот момент проходили мимо. Затем я зашел к мистеру Рэтчетту и, как уже вам говорил, сделал некоторые заметки для писем, которые он поручил мне написать. Потом я пожелал ему доброй ночи и ушел. Полковник Арбэтнот все еще стоял в коридоре. Его постель была уже расстелена, и я пригласил его к себе в купе, потом заказал выпивку, и мы погрузились в обсуждение мировой политики, действий индийского правительства и наших, американских, проблем, связанных с кризисом и ситуацией на Уолл-стрит. Обычно я не люблю общаться с британцами – слишком уж они снобы, – но этот парень мне понравился.

– Вы не помните, во сколько он от вас ушел?

– Довольно поздно. Было, наверное, около двух часов.

– А вы заметили, что поезд остановился?

– Ну конечно. Нас это слегка удивило. А потом мы выглянули в окно и увидели горы снега – правда, тогда нам не подумалось, что все это настолько серьезно.

– А что произошло после того, как полковник пожелал вам доброй ночи?

– Он прошел к себе в купе, а я позвал кондуктора и попросил расстелить мне постель.

– Что вы делали, пока постель готовили?

– Стоял в коридоре рядом с дверью и курил.

– А потом?

– А потом я лег в кровать и проспал до утра.

– А вечером вы выходили из вагона?

– Мы с Арбэтнотом решили выйти на остановке в… как там называется это местечко … в Винковцах, чтобы слегка размять ноги. Но было жутко холодно – настоящая пурга, – и мы почти сразу же вернулись.

– Через какую дверь вы выходили?

– Через ту, которая ближе к моему купе.

– То есть через ту, что рядом с вагоном-рестораном?

– Да.

– А вы не помните, она была заперта?

Маккуин задумался.

– Знаете, мне помнится, что да. По крайней мере, на ручку была надета какая-то скоба. Вы это имеете в виду?

– Да. А когда вернулись в вагон, вы вернули скобу в то же положение?

– Нет. Вы знаете, я не помню, как делал это. Я входил последним, но не помню, как запер дверь. А что, это так важно? – внезапно спросил американец.

– Вполне может быть. Полагаю, месье, что пока вы с полковником беседовали у вас в купе, дверь в коридор была открыта?

Гектор Маккуин кивнул в знак согласия.

– А вы не могли бы вспомнить, проходил ли кто-нибудь по коридору после того, как поезд отошел от Винковцев, и до того момента, как вы попрощались с полковником?

Маккуин сдвинул брови.

– По-моему, один раз прошел проводник, – сказал он. – Он шел от вагона-ресторана. А потом в обратном направлении прошла женщина.

– Какая женщина?

– Не могу вам сказать. Я ее едва заметил. Понимаете, я как раз в этот момент пытался доказать свою точку зрения Арбэтноту. Просто помню, что мимо двери промелькнуло что-то алое. Я не обратил на это внимания, да и в любом случае не мог увидеть ее лица. Как вы знаете, дверь моего купе смотрит в сторону вагона-ресторана, поэтому женщина, которая шла в том же направлении, оказалась ко мне спиной, как только прошла мимо двери.

Пуаро кивнул.

– Она, я полагаю, шла в туалет?

– Возможно.

– А вы видели, как она возвращалась?

– Вы знаете, нет… теперь, когда вы об этом заговорили, я понял, что не видел этого; но, думаю, она должна была вернуться.

– Еще один вопрос. Вы курите трубку, месье Маккуин?

– Нет, сэр, не курю.

Несколько мгновений Пуаро молчал.

– Думаю, что на сегодня достаточно. Теперь я хотел бы поговорить с камердинером месье Рэтчетта. Кстати, вы с ним всегда путешествуете вторым классом?

– Он – да. Я же обычно езжу в первом и, если это возможно, в соседнем купе с мистером Рэтчеттом. Тогда бо́льшая часть его багажа загружается ко мне, и мы, то есть я и багаж, всегда оказываемся у него под рукой. Но в этот раз мы смогли купить только один билет первого класса.

– Понятно. Благодарю вас, месье Маккуин.

Глава 3

Показания камердинера

После американца в вагоне появился бледный англичанин с малоподвижным лицом, которого Пуаро уже видел накануне. Он вежливо остановился возле стола. Сыщик предложил ему присесть.

– Насколько я понимаю, вы камердинер месье Рэтчетта?

– Да, сэр.

– И вас зовут?

– Эдвард Генри Мастермэн.

– Сколько вам лет?

– Тридцать девять.

– Ваш домашний адрес?

– Фрейр-стрит, дом двадцать один, Клеркенуэлл.

– Вы уже слышали, что вашего хозяина убили?

– Да, сэр. Шокирующее событие.

– Расскажите нам, пожалуйста, когда вы видели месье Рэтчетта живым в последний раз?

Камердинер задумался.

– Думаю, сэр, около девяти часов вчерашнего вечера. Или чуть позже.

– Расскажите своими словами, как это произошло.

– Я, как обычно, пришел в купе мистера Рэтчетта, сэр, и прислуживал ему.

– В чем конкретно заключались ваши обязанности?

– Сложить или развесить его одежду, сэр. Положить его зубные протезы в стакан с водой и убедиться, что у него есть все, что может понадобиться ему ночью.

– Он вел себя как обычно?

Камердинер на мгновение задумался.

– Знаете, сэр, мне показалось, что он был чем-то расстроен.

– Что вы понимаете под словом «расстроен»?

– Он был расстроен по поводу письма, которое читал. Он спросил, не я ли положил его в купе. Разумеется, я сказал ему, что ничего подобного не делал, но он стал ругаться, и после этого все, что я ни делал, его раздражало.

– В этом было что-то необычное?

– Совсем нет, сэр. Хозяин легко раздражался – вопрос состоял лишь в том, что именно ему не понравится в данный конкретный момент.

– Ваш хозяин когда-нибудь принимал лекарство от бессонницы?

Доктор Константин слегка подался вперед.

– Всегда, когда путешествовал поездом, сэр. Он говорил, что иначе не может уснуть.

– А вы знаете, что это был за препарат?

– Точно не знаю, сэр. На пузырьке было просто написано: Микстура от бессонницы. Принимать перед сном.

– Вчера вечером он ее тоже принял?

– Да, сэр. Я накапал ее в стакан и поставил на столик у его изголовья.

– Но вы сами не видели, как он ее выпил?

– Нет, сэр.

– А что произошло потом?

– А потом я спросил, нет ли каких-нибудь распоряжений и во сколько мистер Рэтчетт хочет, чтобы его разбудили. Он ответил, что не хочет, чтобы его беспокоили, и что сам позвонит проводнику.

– Он так часто делал?

– Да, сэр. Обычно он звонил проводнику и посылал его за мной, когда был готов встать.

– Он был ранней пташкой или любил поспать?

– Все зависело от его настроения, сэр. Иногда он поднимался к завтраку, а иногда не вставал до самого ланча.

– То есть вы не нервничали по поводу того, что утро заканчивалось, а вас никто не звал?

– Нет, сэр.

– А вы не знаете, у вашего хозяина были враги?

– Были, сэр, – произнес камердинер без всяких эмоций.

– А откуда вам это известно?

– Я слышал, как он обсуждал какие-то письма с мистером Маккуином, сэр.

– Вам нравился ваш хозяин, Мастермэн?

Хотя это и казалось невозможным, но лицо мужчины окаменело еще больше.

– Я бы этого не сказал, сэр, но он был щедрым работодателем.

– Однако вы его не любили?

– Давайте скажем так: я вообще не очень люблю американцев.

– А вы бывали когда-нибудь в Америке?

– Нет, сэр.

– Вы помните дело о похищении ребенка Армстронгов, о котором писали во всех газетах?

На щеках мужчины появился легкий румянец.

– Да, сэр, конечно. Речь шла о маленькой девочке, так ведь? Шокирующее происшествие.

– А вы знаете, что ваш хозяин, месье Рэтчетт, был главным закоперщиком всего этого преступления?

– Никак нет, сэр. – В тоне слуги впервые появилась какая-то теплота и слабые эмоции. – Я с трудом могу в это поверить, сэр.

– И тем не менее это так. А теперь займемся вашими собственными действиями прошлой ночью. Не забывайте, что это рутинный опрос всех пассажиров. Что вы делали после того, как вышли от хозяина?

– Я сказал мистеру Маккуину, сэр, что хозяин хочет его видеть. А потом прошел в свое купе и занялся чтением.

– Вы у нас в?..

– В последнем купе второго класса. Рядом с вагоном-рестораном.

– Понятно, – сказал Пуаро, сверившись с планом. – И какая у вас полка?

– Нижняя, сэр.

– Это значит номер четыре?

– Да, сэр.

– С вами едет еще кто-то?

– Да, сэр. Этот большой итальянец.

– Он говорит по-английски?

– Он хочет так думать, сэр. – В голосе камердинера звучало осуждение. – Он из Америки – как я понял, из Чикаго.

– Вы часто общаетесь с ним?