Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе

– Но при чем здесь картонка для шляп? – спросил все еще озадаченный врач.

– Я как раз к этому и подхожу. Как я уже сказал, все эти улики – часы, остановившиеся в четверть второго, женский носовой платок и ершик для трубок – могут быть как настоящими, так и поддельными. В этом я пока не разобрался. Но здесь есть одна улика, в которую я верю – хотя и здесь я могу ошибаться, – и мне кажется, что она настоящая. Я имею в виду вот эту плоскую спичку, месье доктор. Я уверен, что этой спичкой пользовался убийца, а не месье Рэтчетт. И использовали ее для уничтожения какой-то компрометирующей бумаги. Возможно, записки. А если это так, то в этой записке было нечто – слово или фраза, – что могло бы привести нас к настоящему убийце. И сейчас я попытаюсь выяснить, что же это было.

Сыщик вышел из купе и через несколько минут вернулся с небольшой спиртовкой и парой щипцов для завивки волос.

– Я использую это для усов, – пояснил он, кивнув на щипцы.

Доктор следил за маленьким бельгийцем со все возрастающим интересом. Пуаро распрямил спицу и с величайшей осторожностью расправил на ней обуглившуюся бумагу. Второй спицей он прижал бумагу сверху, а затем, взяв все это щипцами, поднес конструкцию к пламени спиртовки.

– Все это требует значительных усилий, – сказал он через плечо, – так что будем надеяться, что оно нам действительно поможет.

Доктор внимательно следил за происходящим. Металл уже раскалился добела. Неожиданно он увидел, как на полусгоревшей бумаге медленно проступают бледные буквы – казалось, что их пишет само пламя.

Клочок бумаги был совсем крохотным, и на нем проступили только три полных слова и обрывок еще одного:

– Не может быть! – резко воскликнул Пуаро.

– Вам это о чем-то говорит? – спросил доктор.

Глаза сыщика блестели. Он осторожно положил щипцы.

– Да, – ответил он. – Теперь я знаю настоящее имя убитого и знаю, почему ему пришлось покинуть Америку.

– И как же его звали?

– Кассетти.

– Кассетти… – Константин сдвинул брови. – Мне это о чем-то напоминает. Что-то, что произошло довольно давно. Не могу вспомнить… Какое-то преступление в Америке, правильно?

– Да, – сказал Пуаро. – Преступление в Америке.

Больше по этому поводу сыщик ничего не сказал. Еще раз оглядевшись вокруг, он произнес:

– Ко всему этому мы с вами еще вернемся, а сначала давайте убедимся, что ничего не упустили.

Быстро и тщательно Пуаро еще раз обыскал карманы убитого, но ничего интересного больше не обнаружил. Он попробовал смежную дверь, которая вела в соседнее купе, но она оказалась заперта с другой стороны.

– И все-таки я никак не могу понять одну вещь, – заметил доктор Константин. – Если убийца не сбежал через окно, и если эта смежная дверь заперта с другой стороны, и если дверь в коридор была не только заперта изнутри, но и закрыта на цепочку, то каким образом убийца покинул купе?

– Именно этот вопрос задает себе аудитория, когда связанного по рукам и ногам человека засовывают в шкаф, а он оттуда исчезает.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать вот что, – объяснил Пуаро, – если убийца хотел, чтобы мы поверили, что он ушел через окно, то он должен был запереть два других выхода. Но, как и с «человеком, исчезающим из шкафа», все это не более чем фокус. И наша задача понять, в чем суть этого фокуса.

И Пуаро запер смежную дверь со стороны купе убитого.

– Это на тот случай, – пояснил он, – если нашей великолепной миссис Хаббард захочется узнать о преступлении что-то новенькое, чтобы написать своей дочери.

Он еще раз осмотрел купе.

– Здесь нам больше нечего делать. Я, пожалуй, вернусь к месье Буку.

Когда они нашли месье Бука, тот как раз доедал свой омлет.

– Я решил, что лучше будет немедленно подать ланч в вагон-ресторан, – сказал он. – После этого мы его освободим, и месье Пуаро сможет беседовать в нем с пассажирами. Я также взял на себя смелость заказать ланч для нас троих.

– Отличная идея, – согласился сыщик.

Ни Пуаро, ни Константин не были голодны, поэтому ланч быстро закончился, но месье Бук заговорил о деле, которое занимало все их мысли, только когда подали кофе.

– Eh bien? – спросил он.

– Eh bien, я выяснил настоящее имя жертвы. Кроме того, я знаю, что заставило его покинуть Америку.

– И кто же он?

– Помните историю похищения ребенка Армстронгов? Этот человек – убийца маленькой Дейзи Армстронг. Кассетти.

– Теперь я что-то припоминаю. Помню, что это было жуткое дело, но вот детали успел забыть.

– Полковник Армстронг был англичанином, кавалером креста Виктории [41]. Он был наполовину американцем – его мать была дочерью У.К. ван дер Хальта – миллионера с Уолл-стрит. Женился он на дочери Линды Арден, самой известной драматической актрисы своего времени. Жили они в Америке, и у них был единственный ребенок – дочь, которую они обожали. Когда ей исполнилось три года, ее похитили и потребовали за нее несуразно большой выкуп. Не буду утомлять вас подробностями того, что произошло после похищения. Хочу только сказать, что после того, как выкуп в размере невероятных двухсот тысяч долларов был уплачен, девочку нашли мертвой. Причем мертва она была уже не менее двух недель. Общественное мнение раскалилось добела. Но самое ужасное было еще впереди. Дело в том, что миссис Армстронг ждала второго ребенка. Из-за шока она преждевременно родила мертвого ребенка и умерла сама. Ее безутешный муж застрелился.

– Боже мой, какая трагедия… Теперь я все вспомнил, – произнес месье Бук. – Если я правильно помню, это была не последняя смерть.

– Вы правы. Умерла еще и несчастная няня – то ли француженка, то ли швейцарка. Полиция была уверена, что она замешана в преступлении, и отказывалась верить ее истеричным попыткам оправдаться. Наконец в приступе полного отчаяния несчастная девочка выбросилась из окна и умерла. Позже было доказано, что она не имела никакого отношения к этому преступлению.

– Страшно даже подумать о таком, – заметил месье Бук.

– Спустя шесть месяцев этого человека, Кассетти, арестовали как главаря банды, похитившей ребенка. Это было не первое их преступление, и действовали они всегда по одной схеме – если возникала опасность, что полиция нападет на их след, они убивали жертву, прятали тело и продолжали шантажировать родственников, стараясь выжать из них как можно больше денег.

А теперь послушайте внимательно, мой друг. Кассетти был преступником! Но благодаря колоссальному богатству, которое ему удалось скопить, и поддержке некоторых личностей, на которых он имел влияние, он был освобожден из-за какой-то технической ошибки, допущенной во время следствия. Несмотря на это, публика готова была прилюдно линчевать его, однако ему хватило ума исчезнуть. Теперь мне совершенно ясно, что же произошло. Кассетти изменил имя и уехал из Америки. С тех пор он вел жизнь богатого джентльмена, разъезжающего по заграницам и живущего на ренту [42].

– Ah! quel animal!  [43] – Месье Бук был весь во власти благородного негодования. – Мне совсем не жалко, что он умер! Совсем не жалко!

– Согласен с вами.

– Tout de même  [44] убивать его в «Восточном экспрессе» было совершенно необязательно. Ведь существует масса других мест.

Пуаро улыбнулся – он понял, что в этом случае месье Бук был лицо заинтересованное.

– Теперь мы должны задать себе следующий вопрос, – продолжил сыщик. – Является ли это убийство результатом действий конкурирующей банды, дорожку которой в прошлом перешел Кассетти, или же это акт возмездия со стороны частного лица?

И Пуаро рассказал о нескольких словах, которые он смог прочитать на обгоревшем клочке бумаги.

– Если мои выводы правильны, то бумагу сжег убийца. Почему? Да потому, что в ней упоминалось имя «Армстронг», которое является ключом к этой загадке.

– А есть ли какие-нибудь живые родственники Армстронгов?

– К сожалению, это мне неведомо. Помнится, я что-то читал о младшей сестре миссис Армстронг…

Пуаро рассказал месье Буку о том, что им с доктором Константином удалось обнаружить в купе убитого. При упоминании часов директор оживился.

– Значит, теперь мы знаем точное время преступления.

– Да, – согласился Пуаро. – Удивительно удобно.

В его голосе прозвучало нечто, что заставило его собеседников с любопытством взглянуть на него.

– Вы говорили, что сами слышали, как Рэтчетт говорил с проводником без двадцати час?

Пуаро рассказал, что именно произошло в тот момент.

– Ну что же, – заметил месье Бук. – Это доказывает, что Кассетти, или Рэтчетт – я буду продолжать называть его именно так, – наверняка был жив без двадцати час.

– Без двадцати трех минут час, если быть точным.

– Тогда уж в двенадцать тридцать семь, если быть абсолютно точным, месье Рэтчетт был еще жив.

Пуаро, который сидел, задумчиво глядя прямо перед собой, ничего не сказал.

Раздался стук в дверь, и появился официант.

– Вагон-ресторан свободен, месье, – объявил он.

– Сейчас мы туда перейдем, – сказал месье Бук, вставая.

– Можно мне с вами? – поинтересовался доктор Константин.

– Ну конечно, мой дорогой доктор. Или у месье Пуаро есть какие-то возражения?

– Абсолютно никаких, – ответил сыщик.

В дверях они несколько задержались, соревнуясь в вежливости – «Après vous, monsieur», «Mais non, après vous» [45], – и наконец покинули купе.

В вагоне-ресторане все было готово.

Для Пуаро и Бука были приготовлены места по одну сторону стола. Доктор разместился через проход от них.