Агата Кристи - Зло под солнцем

— Кеннет!

Маршал снова лежал, уткнувшись лицом в траву.

— Кеннет, — повторила она, — вы не перестанете со мной разговаривать, если я скажу вам что-то ужасно нескромное?

Прежде чем ответить, он перевернулся на спину и сел.

— Я не представляю себе, как вы можете сказать что-то, что покажется мне нескромным. Вы же знаете, мы старые друзья…

Эти слова доставили ей удовольствие, но она не подала вида.

— Кеннет, почему вы не разведетесь? — спросила она.

Лицо Маршалла изменилось, стало жестким, и недавнее счастливое выражение его исчезло. Он вынул из кармана трубку и, не отвечая, стал набивать ее.

— Простите меня, если я причинила вам боль, — извинилась она.

— Вы не причинили мне боли, — тихо произнес он.

— Ну так что же?

— То, что вы не можете понять…

— Вы… Вы так ее любите?

— Дело не в этом. Но я женился на ней.

— Я знаю. Но ведь… у нее было прошлое.

Он сосредоточенно набивал трубку.

— Может быть, — ответил он.

— Вам ничего не стоит развестись, Кен.

— Мое дорогое дитя, вы не имеете право говорить это. Она кружит мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою!

Розамунда удержала слова, готовые слететь с ее губ, и сказала только:

— Если вы предпочитаете смотреть на вещи иначе, вам было бы легко сделать так, чтобы развод попросила она.

— Не сомневаюсь.

— Вам нужно это сделать, Кен. Правда… Ведь у вас есть дочь.

— Какое Линда имеет к этому отношение?

— Подумайте, Кен. Дети очень многое чувствуют.

Прежде чем ответить, Кеннет поднес к трубке спички и несколько раз затянулся.

— Да, конечно, кое в чем вы правы. Вполне возможно, что Линда и Арлена не очень ладят друг с другом, и я согласен с вами, что для Линды было бы лучше попасть под другое влияние. Это уже давно беспокоит меня…

— Я очень люблю Линду, — сказала Розамунда. — В этой девочке есть что-то доброе. Да, очень положительное.

— Она вся в мать. Как и Рут, когда она берется за что-то, от своего не отступится.

Они снова помолчали.

— Так что же, — продолжала Розамунда, — вы не думаете, что вам следовало бы расстаться с Арленой?

— Развестись?

— Да. Сейчас это делается очень часто…

— Вот это-то мне и не нравится! — гневно воскликнул Кеннет Маршалл. — Именно этого я и не переношу!

Она с удивлением посмотрела на него.

— Чего этого?

— Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя! Есть вещь, которая называется порядочностью. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, слово надо держать. До конца! Это вопрос чести! Слишком уж много стало неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена — моя жена, и точка!

Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила:

— Значит, вы останетесь с ней, «пока смерть вас не разлучит»?

— Совершенно верно.

Она встала и сказала:

— Я поняла.

Возвращаясь в Лезеркомбскому заливу по узкой петляющей дороге, мистер Хорас Блатт, на одном из поворотов, чуть не задавил миссис Редферн.

Она прижалась к зеленой изгороди, а мистер Блатт в свою очередь резко затормозил и остановил машину.

— Хэлло! — приветливо крикнул он.

Мистер Блатт был крупным мужчиной с красноватым лицом и венчиком рыжих волос, обрамляющих сверкающую лысину.

По его собственному признанию, он всегда ставил перед собой задачу поднимать бодрость духа и приносить хорошее настроение всюду, где он появлялся. По его мнению (которое он ни от кого не скрывал), в «Веселом Роджере» не хватало именно веселья. Единственное, что его обычно удивляло, — это необъяснимое исчезновение большинства присутствующих при его появлении.

— Еще чуть-чуть, — весело воскликнул он, — и я бы превратил вас в мармелад!

— Действительно, так почти и случилось, — ответила Кристина Редферн.

— Садитесь, подвезу.

— Спасибо, нет. Я предпочитаю пройтись пешком.

— Вы шутите? А зачем же тогда машина?

Кристина не стала спорить и устроилась рядом с мистером Блаттом. Когда машина тронулась, он повернулся к ней.

— И что это за причуда ходить в одиночестве? Да еще такой красивой женщине, как вы!

— Я люблю уединение…

Мистер Блатт с медвежьей силой толкнул ее локтем в бок, поспешно выровнял машину, направленную прямо в изгородь, и заявил:

— Все женщины это говорят, но не думают. Видите ли, гостям «Веселого Роджера» следовало бы немножко встряхнуться. Правда, постояльцы там — не восторг. Слишком много детей и старых развалин. Возьмите, к примеру, этого англо-индийского приставалу, или пастора, или американцев, которые все время говорят в нос, или этого иностранца… Ну и усищи же у него, один смех. Наверное, он парикмахер.

— Вовсе нет, — возразила Кристина. — Он детектив.

Мистер Блатт опять чуть не врезался в изгородь.

— Детектив? — переспросил он. — Ах, поэтому он так нарядился!

Кристина не удержала улыбки.

— Он вовсе не наряжен, — сказала она. — Это его обычный вид. Его зовут Эркюль Пуаро, и вы, должно быть, слышали о нем.

— Мне называли его фамилию, но я ее не очень разобрал. Конечно, я о нем слышал! Но я думал, что он умер… И что он здесь выискивает?

— Ничего. Он просто отдыхает.

Мистер Блатт скептически моргнул.

— Ладно, поверю, раз уж вы говорите. По его виду похоже, что он любит все усложнять.

— Нет, — поколебавшись, ответила Кристина. — Он просто оригинал, вот и все.

— По моему мнению, — заявил мистер Блатт, — Скотланд Ярд стоит всех полиций мира, вместе взятых. Мой девиз — «Покупайте сделанное в Англии!»

Они уже подъехали к морю и, издав победоносный гудок, машина въехала в гараж «Веселого Роджера», который находился прямо напротив отеля.

Линда Маршалл расхаживала по маленькому магазинчику, снабжавшему всем необходимым туристов, гулявших по берегу залива. Одну из его стен занимали стеллажи с книгами, которые можно было взять на время за несколько мелких монет. Самые новые из них были десятилетней давности, иные — двадцатилетней, а то и более.

Колеблясь, Линда брала с полки то одну, то другую книгу. Сказав себе, что ей решительно не пристало читать «Четыре перышка» или «Ход наоборот», она взяла в руки толстый томик, обтянутый телячьей кожей, и стала его просматривать.

Время шло.

Внезапно раздавшийся голос Кристины Редферн заставил ее вздрогнуть. Быстрым движением она поставила книгу на место.

— Что вы читаете, Линда? — спросила Кристина.

— Ничего, — поспешно ответила Линда. — Ищу себе книжку.

Она взяла первое попавшееся издание — «Свадьбу Уильяма Эша» — и направилась к прилавку.

— Меня довез мистер Блатт, — сказала Кристина. — Перед этим он меня чуть не задавил, и мне пришлось приехать с ним. Но идти с ним по дамбе у меня уже не хватило терпения. Под предлогом, что мне нужно кое-что купить, я его поблагодарила, и вот я здесь!

— Он такой ужасный тип! — воскликнула Линда. — Он все время хвастается своими деньгами и старается быть остроумным.

— Бедняга! Мне его даже жаль…

— А мне нет! — заявила Линда.

Они вышли из магазина и направилась к дамбе.

Долгое время они шли молча. Линда полностью отдалась своим мыслям. Ей нравилась Кристина Редферн. Из всех обитательниц острова Линда мирилась с присутствием только Розамунды и ее. Кристина была умна. Об этом говорил уже тот факт, что она не считала необходимым обязательно разговаривать, когда Линда шла с ней рядом. Зачем болтать, если вам нечего сказать?

Одолевали ее и другие мысли.

— Миссис Редферн, — вдруг заговорила она, — вам никогда не кажется, будто мир такой жестокий, такой страшный, такой ужасный, что вам хочется… хочется, чтобы он разлетелся на куски?

Слова ее прозвучали комично, но в тревожном лице Линды ничего забавного не было. Кристина долго смотрела на нее, заглянула ей в глаза, не нашла в них ничего, над чем можно было бы посмеяться, и заколебалась, прежде чем ответить.

— Да, Линда, — серьезно сказала она. — У меня уже было такое ощущение…

— Значит, это вы — знаменитый детектив? — спросил мистер Блатт.

Они сидели в американском баре, любимом пристанище мистера Блатта.

Пуаро наклонил голову в знак согласия. Этот эпитет не ранил его скромность.

— И что же вы здесь делаете? — продолжал расспрашивать мистер Блатт. — Работаете?

— Нет, отдыхаю. У меня отпуск.

На лице мистера Блатта появилось хитрое выражение.

— Конечно, ничего другого вы ответить не можете!

Пуаро запротестовал, но мистер Блатт продолжал:

— Заметьте, со мной вам нечего опасаться. Я не из тех, кто выбалтывает все, что им рассказывают. Я научился держать язык за зубами. И давно! Я бы не смог добиться того, чего добился, если бы не умел молчать. Вы же знаете людей: как только они о чем-нибудь услышат, немедленно раззванивают это всем друзьям и знакомым. Так что вы, естественно, начеку. Поэтому и вынуждены делать вид, что вы здесь на отдыхе!

— А почему так не может быть на самом деле?

Подмигнув, в качестве вступления, своему собеседнику, мистер Блатт стал объяснять:

— Видите ли, жизнь носила меня по всему белому свету, и я хорошо разбираюсь в тонкостях одежды. В это время года, людей, одетых, как вы можно встретить в Довиле, Ле Туке или в Жуан-ле-Пэн[1]. Там они находят… как бы это выразиться… свою «тарелку».

Пуаро подошел к окну. Шел дождь, остров был окутан туманом.

— Может быть, вы и правы, — произнес он, вздохнул и добавил: — Там, по крайней мере, я бы развлекался!

— В казино, а?.. Я тоже так думаю. Мне пришлось вкалывать добрую часть моей жизни, и в ту пору я не имел возможность брать отпуск и кутить. Я хотел стать богатым, и я им стал. Зато теперь я делаю все, что мне вздумается! Мои деньги не хуже других, и, поверьте мне, в последние годы я с успехом наверстываю упущенное.