— Примерно без двадцати десять, сэр, когда мисс Линда завтракала внизу.

— А потом она поднялась к себе?

— Да, сэр. Она пришла наверх примерно без четверти десять.

— И какое-то время она оставалась у себя в номере?

— Кажется, да, сэр. Во всяком случае, я видела, как она вышла оттуда чуть раньше половины одиннадцатого. Было видно, что она очень торопится!

— Вы не зашли к ней в номер?

— Нет, сэр. Мне нечего было больше делать.

Пуаро ненадолго задумался.

— Есть кое-что еще, о чем я хочу вас спросить. Кто из клиентов отеля купался сегодня утром до завтрака?

— О тех, кто живет в другом крыле и этажом выше, я не знаю. Я знаю только о тех, кто живет на этом этаже.

— Мне будет этого достаточно.

— Я думаю, сэр, что сегодня утром купались только двое: капитан Маршалл и мистер Редферн. Они никогда не пропускают этого купания…

— Вы их видели?

— Нет, сэр, но их купальные полотенца, как всегда, сохли на балконе.

— Мисс Линда сегодня утром не купалась?

— Нет, сэр. Я видела ее купальник, он не был мокрым.

— Так! — сказал Пуаро. — Это я и хотел знать.

— А ведь обычно, — продолжала Глэдис Нарракот, — она всегда по утрам купается.

— А остальные? Мисс Дарнли, миссис Редферн и миссис Маршалл?

— Миссис Маршалл так рано никогда не купалась. Мисс Дарнли купалась раз или два. А миссис Редферн тоже большей частью до завтрака не купается. Она любит, чтобы было жарко. Во всяком случае, сегодня утром она не купалась.

Пуаро кивнул.

— И еще одна вещь. Не исчезла ли в одном из номеров, которые вы убираете в этом крыле отеля, какая-нибудь бутылка?

— Бутылка, сэр? Какая?

— К сожалению, я ничего о ней не знаю. Но если бы какой-либо бутылки не хватало, заметили бы вы ее отсутствие?

— Я думаю, да…

Но, желая быть полностью правдивой, она тут же добавила:

— Кроме, конечно, номера миссис Маршалл. Там так много всяких бутылочек и флаконов!

— А в других номерах?

— У мисс Дарнли я тоже не уверена, что она заметила бы, потому что у нее их тоже немало. Но в других номерах я бы заметила обязательно. Если, конечно, посмотреть специально.

— Значит, на данный момент вы не заметили исчезновение никакой бутылки?

— Нет, сэр, но я не искала.

— Что ж, сходите посмотреть!

— Если вам будет угодно, сэр.

Как только она вышла, Уэстон повернулся к Пуаро, спрашивая его, что все это значит.

— Мой дорогой друг, — ответил Пуаро, — вы знаете, что мой мозг любит порядок во всем и не терпит его нарушения. Сегодня утром до завтрака, мисс Брустер купалась возле скал и сказала нам потом, что в нескольких сантиметрах от нее пролетела и упала в воду бутылка, брошенная сверху. Ну так вот, я хочу знать, кто бросил бутылку и почему.

— Мой милый Пуаро, ведь кто угодно способен выбросить пустую бутылку в окно!

— Я с вами совершенно не согласен! Прежде всего, ясно то, что бутылку могли выбросить только из окон, расположенных на восточной стороне отеля, значит, из одного из тех номеров, где мы только что были. Если у вас в ванной есть пустая, ненужная бутылка, что вы с ней сделаете? Отвечаю на вопрос: вы выбросите ее в корзину для бумаг. Вы не выйдите на балкон, чтобы швырнуть ее в море. Во-первых, потому что вы рискуете кого-нибудь задеть, а во-вторых, потому что вам незачем себя этим утруждать. Если же вы решили поступить иначе, значит, что у вас есть особая причина, чтобы эта бутылка бесследно исчезла.

Крайне удивленный, Уэстон улыбнулся.

— Главный инспектор Джепп, с которым я не так давно вместе работал, часто повторяет, что вы любите все усложнять. Уж не хотите ли вы сказать, что Арлена Маршал была не задушена, а отравлена каким-то таинственным ядом, хранившемся в какой-то не менее таинственной бутылке?

— Вовсе нет, так как я не думаю, что в этой бутылке был яд.

— А что же в ней было?

— Я не знаю, и как раз это я и хочу узнать.

К ним подошла слегка запыхавшаяся Глэдис Нарракот.

— Простите меня, сэр, — начала она, — но мне кажется, что все на месте. Я ручаюсь за комнаты капитана Маршалла, мисс Линды и мистера и миссис Редферн. Насчет номера мисс Дарнли я тоже почти уверена. А вот о комнате миссис Маршалл я ничего не могу утверждать. Я уже говорила вам, их так много!

Пуаро пожал плечами.

— Что ж делать. Оставим это!

Глэдис Нарракот, глядя попеременно то на Пуаро, то на Уэстона, спросила, нужна ли она им еще. Сначала Уэстон, потом Пуаро ответили отрицательно, но Пуаро тут же добавил:

— Вы уверены, вы совершенно уверены, что вы нам все, абсолютно все сказали? Вы ничего не забыли?

— Насчет миссис Маршалл, сэр?

— Насчет нее или кого-нибудь другого. Сегодня не произошло ничего, что показалось бы вам непривычным или необычным? Что-либо, что заставило вы вас подумать или сказать вашим коллегам: «Что за странность!»

Пуаро произнес эти слова с комической интонацией, которая заставила Уэстона улыбнуться.

— Честно говоря, — ответила Глэдис, — есть один пустяк. Убирая внизу, я услышала, как кто-то выпускает воду из ванной. Я еще шепнула Элси, что кто-то принимал ванну около полудня, и что это странно.

— И кто же это был?

— Я не знаю, сэр. В этом крыле нам было слышно только, как вода спускается по трубам, и больше ничего я не могу сказать.

— Вы уверены, что речь шла именно о ванной? Может быть, вода текла по трубе от умывальника?

— Нет, сэр! Шум воды, вытекающей из ванной, ни с чем не перепутаешь.

Пуаро решил больше не задерживать Глэдис Нарракот, и она получила разрешение идти.

Уэстон повернулся к Пуаро.

— Я полагаю, что вы не придаете большого внимания этой истории с ванной. Она не может иметь отношения к нашему делу. Убийце, которого мы стараемся найди, не надо было смывать пятна крови. В этом и…

Он внезапно умолк, и Пуаро закончил начатую им фразу:

— В этом, как вы собирались сказать, и заключается преимущество удушения. Ни пятен крови, ни оружия скрывать не приходится. Для того, чтобы кого-нибудь задушить, нужно обладать лишь физической силой и желанием убить.

Пуаро заметил, что начал возбуждаться, и продолжил уже более спокойным тоном:

— Вы правы, эта история с ванной, наверное, не имеет никакого значения. Кто угодно может принять ванну, даже около двенадцати часов: миссис Редферн до того, как идти играть в теннис, капитан Маршалл, мисс Дарнли — кто угодно. Нет, это нам ничего не дает.

В дверь постучали и появился один из полицейских.

— Это мисс Дарнли, сэр. Оно просит вас уделить ей несколько минут. Она говорит, что забыла что-то вам сказать.

— Хорошо, — ответил Уэстон. — Мы и так идем вниз.

Первым, кого они встретили, был Колгейт. Выглядел он мрачно.

Он вошел вместе с ними в директорский кабинет и рассказал о полученных им результатах.

— Вместе с Хелдом я проверил историю с пишущей машинкой. Совершенно ясно, что он не мог напечатать все, что он напечатал, меньше, чем за час. Ему понадобилось наверняка даже больше времени, так как надо было иногда останавливаться и думать. Что касается меня, этот вопрос решен. К тому же, есть вот это письмо…

Он вынул из кармана письмо и начал читать его вслух.

— «Мой дорогой Маршалл! Извини меня за то, что я нарушаю твой отдых, но в отношении контрактов Берли и Тендера ситуация изменилась…» и т.д. и т.п. Письмо датировано 24-м числом, то есть вчерашним, на конверте — сегодняшний штамп утренней Лезеркомбской почты. Конверт и письмо напечатаны на той же машинке, а из текста следует, что Маршалл не мог подготовить свой ответ заранее. К тому же, в своем письме он ссылается на цифры, которые сообщил ему его корреспондент. Речь идет о крайне запутанном деле…

— Так, — сказал несколько разочарованный Уэстон. — Все это, кажется, выводит Маршалла из игры. Нам надо направить расследование по другому пути. Но прежде всего я приму мисс Дарнли, которую мы заставляем ждать…

Вошла Розамунда. Она, казалась, нервничала.

— Я прошу вас простить меня, полковник, — начала она с очаровательной улыбкой. — Тем более, что я беспокою вас по поводу, который этого не стоит.

— О чем идет речь, мисс Дарнли? — спросил Уэстон, предлагая ей жестом сесть.

Она поблагодарила его, но осталась стоять.

— Садиться из-за такого пустяка не стоит. Мне хватит и минуты. Я вам только что сказала, что я провела все утро на Солнечном карнизе. Но это не совсем точно. Я забыла уточнить, что я вернулась оттуда в отель, а потом опять ушла туда.

— Во сколько это было?

— Я думаю, примерно без четверти одиннадцать.

— Вы говорите, что вернулись в отель?

— Да. Я забыла взять с собой солнечные очки. Сначала я решила обойтись без них, но мои глаза быстро устали от солнца, и мне пришлось за ними вернуться.

— Вы поднялись к себе в комнату и тут же ушли назад?

— Да. Вернее, нет. Я зашла к Кену… к капитану Маршаллу. Я услышала стук его машинки и подумала, что сидеть у себя в номере в такое замечательное утро просто глупо. Я хотела предложить ему пойти со мной.

— И что же вам ответил капитан Маршалл?

Она досадливо поморщилась.

— Когда я открыла дверь, он печатал с таким жаром и казалось настолько поглощенным своей работой, что я решила не беспокоить его и тихонько ушла. Я даже не думаю, что он меня видел.

— В котором часу это произошло, мисс Дарнли?

— Примерно без двадцати одиннадцать. Уходя, я посмотрела на настенные часы в холле…



— Вот что окончательно решает проблему, — сказал инспектор Колгейт после ухода молодой женщины. — Глэдис Нарракот слышала, как он печатает до без пяти минут одиннадцать, а мисс Дарнли видела его за машинкой в одиннадцать двадцать. Без четверти двенадцать миссис Маршалл была уже мертвой. Он говорит, что провел час, печатая на машинке, и это похоже на правду. Теперь он мне кажется полностью вне подозрений…