И я двинул обратно в Вайкики. Первым делом я нашел в «Ройял Гавайян» Берту Кул. Она ела на завтрак папайю.

– Привет, Дональд, – сказала она. – Ну как, что-нибудь узнал?

– Что тебя интересует?

– Вкусная штука. – Берта указала ложкой на папайю.

– Конечно, вкусная. И для тебя очень полезная. Много пепсина, который помогает пищеварению. А еще папайю применяют, когда готовят мясные блюда, – от нее мясо становится нежнее.

– Ты еще расскажи про состав питательных веществ! – взорвалась Берта. – Мне не надо помогать переваривать пищу. Не волнуйся, я все до последнего кусочка переварю сама, лично, выжму все питательные вещества в свой собственный желудок. Ты лучше скажи, какого черта мы здесь время проводим?

– Ждем, пока ты установишь контакт, – лукаво ответил я.

– Знаешь, что-то это все очень подозрительно. – Берта даже отложила ложку. – Не за что зацепиться. Я звонила этой красотке раз пять или шесть, и мне все время отвечают, что ее нет. Какая-то мерзкая горничная снимает трубку и говорит, что она ушла на пляж. Знаешь, что я думаю? Она всех водит за нос, и помощи ей ни от кого не нужно. Вот и руководи после этого расследованием! Слушай, почему бы тебе не заняться делом и что-нибудь не узнать?

– Например?

– Например, что тут происходит, черт возьми!

– А я-то думал, что это должна сделать ты, а я буду только твоим подручным.

– Ты рассуждаешь, как Бикнел!

– Ну ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Выясни, что происходит! Господи, и зачем я только уехала из бюро? Бизнес, Дональд, – вещь серьезная. Это тебе нужно ездить и управляться со всеми делами, а Берта должна сидеть в конторе и выдаивать из клиентов желтые кружочки и зеленые бумажки. – Помолчав, она добавила: – А здесь я не знаю, что делать. Этот олух, наш клиент, уже собирается нас уволить. Сначала устраивал скандалы, требовал, чтобы мы действовали по его указке, а теперь мы же во всем виноваты.

– Ладно, – смилостивился я. – Тогда слушай. Во-первых, Сидней Селма – тот, что плыл с нами на корабле, – шантажист. Он пытался шантажировать Норму Радклиф, и, насколько я понял, не без успеха. По-моему, есть что-то такое, о чем Норма нам не рассказывает.

– Так, – сказала Берта. – И что дальше?

– Во-вторых, есть и другой шантажист, который угрожает Мириам. Его зовут Джером К. Бастион. Он арендует дом в пригороде Гонолулу. Его адрес – Нипануала-Драйв, 922.

Берта застыла в изумлении.

– Что ты мелешь?

– Рассказываю тебе, что здесь происходит.

Берта вдруг рванулась к своей сумочке и выхватила блокнот и карандаш.

– Как, ты говоришь, его зовут?

– Джером К. Бастион.

– А адрес?

– Нипануала-Драйв, 922.

– Скажи по буквам, – попросила она.

Я сказал по буквам.

– Чертовы гавайские названия! – выругалась Берта. – Меня уже в дрожь бросает. С ума сойти можно от этого языка!

– Капакахи, – сказал я.

– Это еще что такое? – не поняла Берта.

– С ума сойти, – ответил я.

– Я же и говорю, с ума сойти, – вспылила Берта. – А что значит «капакахи»?

– Сойти с ума.

Лицо Берты налилось кровью.

– Я уже сто раз сказала, что от этого языка можно сойти с ума, а ты без конца повторяешь какой-то гавайский бред! Что за чушь ты порешь?

– «Ка-па-ка-хи», – с расстановкой повторил я, – по-гавайски значит «сойти с ума».

Берта аж зашипела, как гадюка, но весь пар у нее уже вышел.

– Иногда мне хочется задушить тебя голыми руками, – процедила она. – Откуда ты все это узнал?

– Обычная работа детектива: арендую машину, выслеживаю шпионов.

– Ты ведешь учет расходов?

– Конечно.

– Вот это правильно, – с облегчением вздохнула Берта. – Расскажи поподробнее об этом сукином сыне Бастионе.

– Он требует с Мириам двадцать тысяч долларов.

– За что?

– За сокрытие доказательств того, что она убила мужа.

– Жарь меня вместо устрицы! – вырвалось у Берты. Подумав немного, она сказала: – А что же этот тип из Денвера, Эдгар Ларсон? Знаешь, Дональд, мне что-то не нравится, как он себя ведет. Он очень скрытный и хитрый и наверняка уже что-то знает. Иначе он развил бы тут бурную деятельность, и мы бы все время на него натыкались. А про него ни слуху ни духу. Будто заполз в берлогу и вход за собой завалил.

– Поэтому-то я тебе и рассказываю про Бастиона, – сказал я.

– Почему?

– Потому что Ларсон хитер, а мы должны его обскакать.

– А что он может сделать?

– Может добраться до Бастиона и предложить ему сделку.

– По поводу чего?

– По поводу того, что известно Бастиону.

– А что ему может быть известно?

– Не думаю, что очень много; сейчас он, вероятно, просто блефует. Но все-таки он знает что-то, что подогревает его интерес и побуждает всеми правдами и неправдами добывать новую информацию.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, – ответил я, – что ты должна прогуляться по пляжу и…

– Я – по пляжу? – с негодованием вскричала Берта. – Чтобы набрать полные туфли песка или распороть чулок о какую-нибудь корягу?

– Должна пройтись по пляжу в новом купальнике, босиком, – продолжал я, не обращая внимания на свирепое выражение ее лица. – Никаких туфель, никаких чулок. Если хочешь, можешь надеть пляжные сандалии. Ты пойдешь туда и найдешь Бикнела, сидящего под зонтиком. Поторопись, а то он, пожалуй, уже начал терять терпение и может наброситься на тебя с упреками. Он станет допытываться, что ты успела узнать, будет нудить, что пора бы получить хоть какие-то результаты.

Берта аж взревела:

– Ты мне еще будешь рассказывать! Я уже отведала, каково это – вести расследования по указке клиента. Он хочет, чтобы я установила контакт с Мирой. Как же! Мира рвется поговорить со мной ничуть не больше, чем я рвусь позвонить в налоговую инспекцию и доложить о своих доходах, чтобы они могли содрать с меня побольше налогов.

– Берта, – сказал я, – сейчас у тебя есть что доложить Бикнелу. Ты докажешь ему, что мы занимаемся делом. Еще ты можешь сказать, что горничная Миры – шпионка, нанятая шантажистом, и ему нельзя даже близко подходить к ее дому, а встречаться с Мирой нужно здесь, на пляже.

Жадные маленькие глазки Берты засверкали. Я чувствовал, как она буквально засасывает информацию.

– Ты не заливаешь?

– Нет, не заливаю.

– Откуда ты узнал про горничную?

– Следил за ней вчера вечером.

– Черт возьми, Дональд! – объявила Берта. – Иногда я просто горжусь тобой! Давай выкладывай, что ты еще узнал.

– Квартира Миры прослушивается, – сказал я. – Там в гостиной установлен «жучок», и все разговоры записываются на магнитофон. Обслуживание магнитофона, замена и передача пленок – дело горничной.

– Ах, маринуй меня с чесноком! – воскликнула Берта. – Как это ты узнал?

– Хожу, наблюдаю, – уклончиво ответил я. – Пока это все, что у меня есть.

– Ладно. Работай дальше.

– А ты надевай свой купальник, ступай на пляж и найди Бикнела. Он обязательно будет сидеть под зонтиком.

– И как ты уломал меня купить этот купальник? Я была здорово выпивши. Сегодня я в него влезла, так у меня из-под него все торчит!

– Вот ступай и поторчи на пляже. Ты для чего сюда приехала? Делать деньги или побеждать на конкурсе красоты?

Берта снова зыркнула на меня с яростью.

– И поторопись, – добавил я. – Бикнел действительно начинает возникать по поводу нашей работы, и дело может кончиться плохо.

Берта схватила нож, словно собиралась пронзить тарелку с яичницей и ветчиной, которую только что принес официант.

– Ладно, – сказал я, – давай завтракай. Приятного аппетита.

– Дональд, – сердито сказала Берта, – куда это ты собрался?

– Погулять, – ответил я и пошел к выходу, помахав ей на прощанье рукой.

Берта осталась сидеть над тарелкой. Я был уверен, что за мной она не побежит. За яичницу с ветчиной было уплачено, и Берта ее съест, даже если вдруг начнется потоп, мор или эпидемия.

Я зашел в телефонную будку и позвонил Мириам Вудфорд.

Трубку сняла горничная.

– Миссис Вудфорд еще не вставала, – ответила она.

– А мисс Радклиф?

– Тоже не вставала.

– Передайте им от меня вот что… – начал было я.

– Я не могу им ничего передать, – прервала она меня каким-то деревянным голосом, отделяя и четко произнося каждое слово. – Они спят.

– Разбудите их, – я решил быть непреклонным, – и передайте, что звонил Дональд Лэм и что я сейчас приду.

– Они не вставали, – упрямо повторила она.

– Передайте им это сообщение, – твердо сказал я и повесил трубку.

Выждав минут десять, я поднялся к Мириам.

Она впустила меня сама. Кроме шелкового пеньюара, на ней, видимо, не было ничего. Пока она стояла в дверях, на фоне яркого солнечного света, лившегося сзади из окна гостиной, сквозь шелк просвечивали контуры ее восхитительной фигуры.

– Ох и ранняя вы пташка, – сказала она. – Разве можно поднимать девушек в такую рань?

– Есть дело.

– Входите же, Дональд. Мы только-только открыли глазки. Норма еще принимает душ.

Войдя в гостиную, я указал рукой сначала на картину, где был спрятан микрофон, а потом на спальню. Мириам прекрасно меня поняла.

– Зайдите на минутку сюда, Норма хотела вам что-то сказать. Норма, ты в приличном виде?

– А кто это? – отозвалась Норма.

– Дональд.

– Я же в душе.

– Ну и оставайся там, – сказала Мириам и пропустила меня в спальню. – Садитесь, Дональд.

Я плотно прикрыл дверь, потом обошел спальню, заглянул под все картины и внимательно осмотрел стены. Мириам во все глаза следила за моими действиями. Когда я закончил, она подняла брови в немом вопросе. Я отрицательно покачал головой.

– Должно быть, они успевали установить только один «жучок» и выбрали для этого гостиную.

– Ну, рассказывайте же, – нетерпеливо попросила она.